ГЛАВА 2.
ПОДГОТОВКА К НАСТУПАТЕЛЬНОЙ БИОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЕ
2.2. ВОЕННАЯ СИСТЕМА БИОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
Итак, с середины 1950-х годов в нашей армии существовали в основном те же военно-биологические центры, что и упомянутые выше. Разумеется, они очень сильно раздобрели в процессе захвата все новых и новых позиций в стране. Для общества особенно важен, однако, тот факт, что три военно-биологических центра минобороны (Киров, Свердловск-19 и Загорск-6) — это единственные держатели государственной коллекции микроорганизмов — потенциальных агентов биологического оружия [206].
2.2.1. КИРОВ
Военно-биологическая лаборатория, созданная А.Н.Гинсбургом в 1926 году [87], и Военная вакцинно-сывороточная лаборатория, созданная И.М.Великановым в 1930 году [113,114], со временем, после многочисленных соединений и различных трансформаций, стали мощным военным центром — Микробиологическим институтом Красной Армии. Эвакуировавшись в годы второй мировой войны с озера Селигер сначала в Куйбышев, а в 1942 году — после возникновения угрозы бомбежек — в Киров, институт сохранил эту свою дислокацию до наших дней [54]. Предполагалось, что сюда прибыла из Ленинграда и часть специалистов Военно-медицинской академии им.С.М.Кирова.
По мере развития военно-биологических работ и уточнения известных целей институт мимикрировал, меняя названия от одной исторической эпохи к другой. В 1934 году это был Биохимический институт РККА во главе с И.М.Великановым, в 1937 году — Биотехнический институт во главе с Л.М.Хатеневером, в 1938 — Санитарно-технический институт (в/ч 8000) под командованием Н.А.Спицына, в 1942 году — НИИ эпидемиологии и гигиены (НИИЭГ) под командованием генерала Н.Ф.Копылова, после 1949 — в переписке это были также в/ч 61891 и в/ч 23527. В 1949-1951 годах институтом командовал полковник Н.И.Николаев; в 1951-1955 годах — полковник В.Д.Неустроев; в 1955-1957 годах — генерал П.А.Огурцов; в 1957-1973 годах — генерал В.В.Скворцов; в 1973-1984 годах — генерал В.Н.Паутов; в 1984-1985 годах — генерал Т.Г.Абдулин. С 1985 года вновь переназванный в НИИ микробиологии минобороны СССР институт управлялся до 1991 года генералом Т.Г.Абдулиным. Ну а с 1991 года им командует генерал Е.В.Пименов.
В секретной переписке для военно-биологического института в Кирове армия использовала и иные названия. Одно из последних — 48 ЦНИИИ минобороны СССР. Нынешнее название этой в прошлом головной организации биологического нападения — Институт микробиологии МО РФ.
С институтом в Кирове связана деятельность таких военно-медицинских генералов, как Т.Г.Абдулин, Н.Ф.Копылов, Н.И.Николаев, П.А.Огурцов, В.Н.Паутов, Е.В.Пименов, В.В.Скворцов, Н.Н.Ураков, А.Т.Харечко и др.
Разместившись в Кирове, институт немедленно приступил к подготовке партий биологического оружия [10]. Утрата испытательных полигонов (острова Городомля на Селигере и Соловецких островов) побудила к использованию иных возможностей. Ими оказались остров Возрождения на Аральском море и… фронт.
В институте велись и ведутся работы с многочисленными возбудителями особо опасных инфекций, рассматривавшихся военными в качестве биологического оружия — бактериями (чума, сибирская язва, туляремия, бруцеллез, сап, мелиоидоз), риккетсиями (тиф, Ку-лихорадка), а также с токсинами. До 1950-1960 годов здесь проводились и работы с вирусами. В этом институте ведутся работы с генетически измененными штаммами бактерий чумы [10].
Работы с боевыми штаммами бактерии чумы были для Кировского института традиционными. Уже к 1941 году большая группа сотрудников под руководством М.М.Файбича, Р.В.Карнеева, Н.Ф.Копылова получила обнадеживающие результаты по выращиванию вирулентных штаммов чумы и их концентрированию. С применением специальных питательных сред и режимов высушивания военные биологи научились сохранять вирулентные свойства микроба, что создавало предпосылки для применения его в качестве оружия. Созданные боевые средства на основе чумы оказались столь стабильными, что их удавалось доставлять на любые расстояния и по существу в любых условиях.
С согласия генерала Е.И.Смирнова отдельные опыты по иммунопрофилактике и иммунодиагностике чумы, которые велись параллельно с выращиванием ее боевых штаммов, были проведены в годы войны в передвижных полевых госпиталях.
Здесь же в институте была разработана также и технология производства сухой противочумной вакцины EV [6].
Промышленный выпуск оружия на основе боевого штамма чумы был налажен в институте еще в годы второй мировой войны. И он был готов к развертыванию — по получении приказа — наступательной биологической войны. В 1945 году за достижения на «чумном фронте» сотрудники института М.М.Файбич, И.А.Чалисов и Р.В.Карнеев были увенчаны Сталинской премией.
Направление работ, относящееся к созданию биологического оружия на основе бактерии сибирской язвы, связано, помимо Н.Н.Гинсбурга, который начинал эти разработки еще в 1926 году в Москве, также с именами многих ведущих военно-биологических специалистов и Кировского института, и всей страны — А.Л.Тамарина, Н.Ф.Копылова, Р.А.Салтыкова, Н.А.Спицына, Е.И.Смирнова, Т.Е.Болдырева…
Выпуск боевого запаса на основе бактерии сибирской язвы был поставлен в институте на поток, так что во время второй мировой войны этот вид биологического оружия вполне мог быть использован на поле боя (имеется в виду легочная форма). Достижения Н.Н.Гинсбурга и А.Л.Тамарина по созданию нового оружия были отмечены в 1945 году Сталинской премией. Параллельно с вирулентным штаммом сибирской язвы, пригодным для использования в качестве оружия, создавалась также вакцина для лечения людей, которые могли пострадать от этого заболевания, о чем обычно и пишут в связи с этим возбудителем.
Официально считается, что в Кировском институте в 1942 году Н.Н.Гинсбург и Н.Ф.Копылов создали эффективную живую вакцину против сибирской язвы (СТИ).
В послевоенные годы работы по совершенствованию советского боевого штамма сибирской язвы получили новый толчок. В частности, в этом институте был создан штамм № 836, в создании которого «приняли участие» крысы из канализации г.Кирова. Военные биологи превратили его в боевой штамм, который с конца 1950-х годов и вплоть до конца Советского Союза оставался на вооружении страны, в том числе для оснащения боеголовок стратегических ракет. Усовершенствовались лишь способы донесения штамма до «вероятного противника» [10].
В Институте в Кирове велись успешные работы по созданию биологического оружия на основе бактерии туляремии. Исполнители — Н.А.Гайский, Б.Я.Эльберт, М.М.Файбич, Т.С.Тамарин, А.Д.Златковский, Н.С.Гарин, Е.И.Смирнов и другие. Их штамм обладал высокой вирулентностью и мог сохранять ее продолжительное время. Эти достижения прошли и полевую проверку, если вспомнить массовое заболевание немецких войск туляремией летом тяжелого 1942 года [10].
Еще одно испытание биологического оружия, связанное с работами института в Кирове, относится к лету 1943 года. Тогда у немецких войск в Крыму возникла вспышка заболеваний Ку-лихорадкой, вызываемых соответствующей риккетсией. До этого случая на территории Советского Союза заболевания, вызванные возбудителем Ку-лихорадки, известны не были. Много позже за развитие биологического оружия на основе Ку-лихорадки генерал Н.Н.Ураков получил государственную награду [10]. Свой путь в Кирове этот человек закончил в должности заместителя директора института, после чего был повышен до директора «гражданского» бактериологического института в Оболенске.
В Кировском институте велись также работы по созданию оружия на основе бактерии бруцеллеза.
Среди «достижений» последних лет упомянем создание такого диверсионного биологического оружия, как бактерии, которые способны питаться углеводородами и, таким образом, уничтожать запасы топлива «вероятного противника».
Простейшие работы по испытанию биологического оружия проводились непосредственно в Кировской области, в Кирово-Чепецком районе. Более серьезные — на острове Возрождения в Аральском море.
Нынешнее руководство уверяет, что за всю историю института в нем не было ни одного смертельного случая [50]. Другими словами, заражения без немедленного смертельного исхода происходили, однако общество так ничего и не узнало ни о самих случаях, ни об их последствиях, ни о смертельных исходах, случавшихся через годы после заболеваний.
О военно-биологическом институте в Кирове имеются некоторые данные и пропагандистского характера [50,54,65], и критические [10]. Не будет в связи с этим излишним напомнить, что заявления услужливых журналистов, которые хвалят этот институт за его достижения на мирном поприще («Именно здесь, в Кирове, военные бактериологи еще в годы Великой Отечественной создали первую промышленную партию пенициллина, который спас жизни тысячам воинов, первый стрептомицин» [65]), не подтверждаются фактами. Советский пенициллин создала в начале войны московский и совсем не военный (мирный) микробиолог З.В.Ермольева. Она как раз и занималась организацией спасения тысяч воинов с помощью первого пенициллина, за что была удостоена Сталинской премии в 1943 году. Что касается стрептомицина, то его З.В.Еромольева приготовила в 1947 году.
2.2.2. СВЕРДЛОВСК-19
Военно-биологический центр минобороны СССР, который в Свердловске знали как военный городок № 19, для почтовой службы и всей страны был известен как Свердловск-19, а для военно-почтовой службы — как в/ч 47051. Он был создан в 1946 году за дальней окраиной Свердловска для проведения военно-биологических работ, мысль о которых возникла у руководства страны — от генералиссимуса И.В.Сталина и обер-палача Л.П.Берия до генерал-врача Е.И.Смирнова — после захвата Красной Армией военно-биологического отряда японской армии (руководитель — Исии Сиро).
Официальной информации об институте не очень много [64,68], однако очень много данных в связи с «результатом» его деятельности — биологической катастрофой 1979 года [8,10,13,17,18,20-25,27,32,33,45-47,155,159,162,166-168]. Известно кое-что и о реальных боевых делах этого военно-биологического института [10].
С институтом связана деятельность таких генералов биологической войны, как П.Н.Бургасов, В.И.Евстигнеев, В.Михайлов, В.И.Огарков, А.Т.Харечко. Нынешнее его название — Центр военно-технических проблем противобактериологической защиты. Начальник — генерал А.Т.Харечко.
В институте велись и ведутся работы со многими бактериями, «пригодными» в качестве биологического оружия (сибирская язва, чума, туляремия, сап, мелиоидоз). Разрабатывалось и оружие на основе токсинов, например ботулизма. Производилось оружие на основе бактерий сибирской язвы и сапа. Здесь же было и хранилище оружия на основе сибирской язвы [10]. Сплошные прививки персоналу института делались от чумы и от сибирской язвы [47].
Сотрудники военно-биологического центра живут прямо на его территории.
Когда институт только создавался, вокруг него рос лес. Когда с годами стало ясно, что с развитием города жилые районы неизбежно приблизятся к опасному военно-биологическому объекту, его следовало перенести подальше от жилья и ближе к какому-то мясокомбинату — источнику баранины для приготовления питательного бульона для бактерий. Сделано было иначе — рядом с военным городком построили не только мясокомбинат, но и множество других предприятий, в том числе «Химмаш». Там же разместился жилой массив «Вторчермет». Так чрезвычайно опасный военный городок Свердловск-19 оказался в центре крупного, Чкаловского, района в большом индустриальном городе, став источником смертельнейшей опасности для всех его жителей [46,166].
Рядовые жители об этом не знали. Среди нерядовых право на такое знание имел только один человек — первый секретарь областного комитета КПСС. В последние годы до начала эпохи М.С.Горбачева эту должность истово исполнял Б.Н.Ельцин.
Как и всякий «закрытый» военный городок Свердловск-19 по отношению к большому Свердловску был абсолютно автономен. Он имел все необходимые службы — военный госпиталь на 75 коек, почту, магазины, клуб, загс, собственную секретную военно-юридическую систему (прокуратуру, следствие, суд). Подбор солдат, которые обслуживали повседневные нужды городка, был особо тщательный — в рядовые солдаты-охранники и в военные строители попадали лишь призывники с «допуском». В целях секретности население Свердловска-19 числилось не за Свердловской, а за Пермской областью, его смертность и заболеваемость — тоже [8,166].
Сам же военно-биологический центр напрямую подчинялся 15-му управлению Генштаба ВС СССР [22,45]. Для обеспечения прямой связи над Свердловском на геостационарной орбите был размещен специальный военный спутник, в результате чего информация военно-биологического центра была неподконтрольна спецслужбам ни Уральского военного округа, ни даже КГБ СССР [45].
Свердловск-19 подразделяется на три зоны, как бы вставленные друг в друга. по мере повышения секретности [45]. В первой зоне находилось жилье для персонала, там же располагался строительный батальон. «Делом», то есть созданием наступательного биологического оружия, занимались в самой недоступной — третьей — специальной («рабочей») зоне, куда попасть можно было исключительно после проверки на третьей проходной. Спецзона примыкала непосредственно к военному городку № 32.
Производственные помещения спецзоны были расположены не на поверхности, а глубоко под землей. Причем настолько глубоко, что ни при аэрофотосъемках (разведывательный самолет У-2 американского летчика Пауэрса сбили как раз в этих краях), ни со спутников научные лаборатории и промышленные военно-биологические реакторы не были видны никогда, а их активность не могла быть зафиксирована.
Спецзона занимала часть обширного искусственного военного подземелья, созданного годами титанической работы строителей под надзором спецслужб. Подземелье обладает несколькими выходами в разных местах Свердловской области и имеет многоцелевое (не только военно-биологическое) назначение [45,46].
Именно здесь, глубоко под землей, военные биологи в послевоенные годы занимались созданием боевых микроорганизмов против «вероятного противника». В лабораториях искали новые штаммы боевых бактерий (с 1973 года — с использованием генетической инженерии и иных достижений молекулярной биологии). В цехах в опытных и промышленных реакторах (ферментерах) нарабатывались запасы боевых бактерий. А еще имелись цеха, где разрабатывались, снаряжались и складировались биологические боеприпасы самых различных типов, включая кассетные.
Для своих рабочих нужд военные биологи Свердловска-19 создали прекрасный виварий, в котором содержалось много видов подопытных животных, включая редких для СССР (например, обезьян). Отлов сбежавших «кроликов» не были простым делом, так что приходилось задействовать солдат из соседнего военного городка № 32.
Итак, военно-биологический центр Свердловск-19 занимался по меньшей мере тремя видами работ: 1) выращиванием новых боевых штаммов опасных бактерий; 2) созданием биологических боеприпасов новых типов, в том числе по заказу и при участии других военно-биологических центров (в Кирове и Загорске); 3) масштабным промышленным производством биологического оружия.
Из Свердловска-19 биологические боеприпасы отправлялись на полигоны для проведения испытаний, а также в наземные и подземные склады. В отдельных случаях биомасса использовалась не на месте, а отправлялась на Златоустовский завод для снаряжения в биологические боеприпасы.
К югу от Свердловска-19 находится военный городок № 32 (механизированные войска) с несколько меньшим уровнем секретности. Именно через него по подземному тоннелю происходит та часть ввоза-вывоза Свердловска-19, что обеспечивает нужды секретных работ по подготовке к наступательной биологической войне, то есть нужды лабораторий, производств, складов. Бараньи туши завозились автотранспортом по поверхности, иные несекретные грузы — по железнодорожной ветке на поверхности.
В апреле-мае 1979 года вследствие принципиальных ошибок в обеспечении безопасности военно-биологических работ Свердловск-19 стал источником массовой гибели жителей города [8].
В связи с этим в прессе неоднократно высказывалось предположение, что военные биологи из городка Свердловск-19 создали штамм бактерии сибирской язвы, которая поражает в основном мужчин зрелого возраста. Речь идет о новом виде биологического оружия, способного уничтожать живую силу «вероятного противника» сексо-избирательно, то есть мужчин зрелого возраста. Адрес у этого оружия очевиден — армии, комплектующиеся профессионалами-мужчинами. После Вьетнама именно так строилась армия США. Как сказал гражданский врач, который лично участвовал в событиях 1979 года «снаружи» военного городка № 19, это могло быть идеальным оружием: 1) оно поражает в основном мужчин, 2) смерть к людям, глотнувшим смертельного аэрозоля, приходит по существу моментально, 3) болезнь не поддается лечению, 4) болезнь не распространяется от человека к человеку («тупиковая инфекция»). Впрочем, имеются свидетельства и «изнутри». Как утверждал еще в 1980 году один старший офицер из Свердлловска-19, пожелавший остаться неизвестным, они действительно создали такой штамм. Однако достижение одного отдела, который был занят созданием средств биологического нападения, в 1979 году еще не успело получить подкрепление из другого отдела — путем создания соответствующей вакцины.
Однако, это лишь одна сторона событий. Трудно отказаться от предположения, что на самом деле речь может идти о неизвестном виде биологического оружия, одним из элементов которого могла быть легочная форма сибирской язвы. Дело в том, что во всех рассматривавшихся сценариях за кадром осталась еще одна напасть, о которой не было информировано население. Вполне возможно, что, помимо бактерий сибирской язвы (нормальных или модифицированных), в окружающую среду Свердловска были вброшены также патогенные вирусы, например вирус Марбурга (в «цивилизованном мире» вирус Марбурга стал известен еще в 1967 году и к 1979 году он уже попал в Советский Союз и очень активно изучался с точки зрения боевого использования). Речь могла идти, например, о разгерметизации биологического боеприпаса, который изготавливался на подземном заводе для летних натурных испытаний на острове Возрождения в Аральском море. Имеется в виду так называемый комбинированный кассетный боеприпас, в котором в разных ячейках кассеты содержались различные возбудители, например бактерия сибирской язвы и вирус Марбурга.
Постановление ЦК КПСС и СМ СССР о переносе промышленного выпуска боеприпасов с сибирской язвой из Свердловска в Степногорск было принято в 1981 году, в том числе из-за эпидемии 1979 года. Фактически обязанности по выпуску этого вида биологического оружия были сняты со Свердловска лишь в 1987 году [10], после чего поточная линия была остановлена. Запасы оружия на основе сибирской язвы и отходы ее производства весной 1988 года были перевезены на Аральское море и захоронены на острове Возрождения [162].
2.2.3. ЗАГОРСК-6
Военно-биологический институт Загорск-6 был создан в Загорске (Сергиевом Посаде) в 1954 году. Загорск-6 (в/ч 44026) соседствует с институтом Загорск-7, занимающимся ядерным оружием [179]. Имеются некоторые данные об официальном портрете этого учреждения [52,177-179] и о его реальных делах [10].
Загорск-6 специализировался на создании биологического оружия на основе вирусов, риккетсий и токсинов. С этим институтом связана деятельность генералов Н.Н.Васильева, Д.В.Виноградова-Волжинского, А.А.Воробьева, В.А.Лебединского, А.А.Махлая, С.И.Пригода и др. Нынешнее название — Вирусологический научный центр Института микробиологии министерства обороны РФ, начальники этого центра на рубеже XX-XXI веков — А.А.Махлай и В.А.Максимов.
Среди научных достижений указывается, что специалисты Загорска-6 научились культивировать вирусы натуральной оспы и венесуэльского энцефаломиелита лошадей в эмбрионах куриных яиц [10]. Здесь же создан иммуноглобулина для профилактики лихорадки Эбола [178]. Генералы Л.А.Ключарев и А.А.Воробьев занимались, среди прочего, генетикой вирусов.
В Загорска-6 велись и ведутся работы с такими пригодными для применения в качестве биологического оружия возбудителями опасных инфекций, как натуральная оспа, оспа обезьян, боливийская (Мачупо) и аргентинская (Хунин) геморрагические лихорадки, геморрагические лихорадки Марбурга, Эбола и Ласса, геморрагическая лихорадка долины Рифт, венесуэльский энцефаломиелит лошадей и ряд других энцефалитов (восточный и западный энцефаломиелит лошадей, энцефалит долины Муррей, энцефалит Сент-Луиса и др.), а также с оружием на основе токсина ботулизма и многих других токсинов.
Первый в стране промышленный выпуск биологического оружия на основе вируса натуральной оспы был организован в Загорске-6 [10].
Наиболее вирулентный боевой штамм натуральной оспы (штамм «Индия-1″) был выделен в 1967 году после работ, начавшихся с заноса натуральной оспы в 1959 году в СССР из Индии группой туристов и ответной экспедиции советских военных микробиологов в Индию. Трофеем той экспедиции стал штамм Variola major [10].
Об испытаниях боевой рецептуры на основе вируса оспы, выполненных в 1971 году на острове Возрождения, ныне известно потому, что во время них произошли распространение аэрозольного облака, а также болезнь и смерть людей далеко от места испытаний [171,199]. Авторство в тех работах особых сомнений не вызывает. Генерал А.А.Воробьев, руководивший тогда в Загорске-6 большим фронтом работ, пополнил свой «научный архив» 1971 года серией новых секретных работ — 11 толстенными отчетами и научными статьями. А специалист по оспе Е.П.Лукин успешно защитил в 1972 году секретную докторскую диссертацию под руководством А.А.Воробьева [63].
Следует подчеркнуть, что работы по боевому использованию натуральной оспы велись вне какой-либо связи с интересами международного сообщества и, в частности, от такого достижения Всемирной организации здоровья (ВОЗ), как «полное» удаление натуральной оспы с планеты (сообщение об этом было сделано 8 мая 1980 года, поскольку последний случай появления натуральной оспы в естественных условиях был зафиксирован в 1977 году).
Сообщение ВОЗ и последовавшее за этим резкое сокращение в мире работ по вакцинации населения лишь подстегнули интерес Советской Армии к эффективности использования натуральной оспы в качестве биологического оружия.
Официально считалось, что в Советском Союзе имелся лишь небольшой запас штамма натуральной оспы — на депозитарном хранении в Институте вирусологии им.Д.И.Ивановского АМН в Москве (другой депозитарий — Атланта, США).
На самом деле в подземной части Загорска-6 в это время в мобилизационной готовности находились (и до наших дней остались) мощные производственные линии по выпуску боеприпасов на основе вируса натуральной оспы. Стандартный советский запас «оружейной натуральной оспы» составлял 20 т. Место хранения — Загорск-6 [10].
В начале 1990-х годов в Загорске-6 было закончено создание оружия на основе оспы обезьян, а также геморрагической лихорадки Ласса [10]. Оружие на основе вируса лихорадки Ласса было особенно привлекательно для наших военных. В те годы «вероятный противник» не располагал средствами ни специфической профилактики, ни лечения, хотя смертность от лихорадки Ласса (в отсутствие лечения) достигала 36-67%. Между тем среди способов распространения лихорадки Ласса значатся не только воздушно-капельный и контактный (от человека к человеку), но и пищевой. Способ использования этого оружия — распыление боевой рецептуры в воздухе [76].
Биологическое оружие на основе вируса геморрагической лихорадки Эбола было создано в Загорске-6 к концу 1990 года после того, как после многолетних работ удалось решить трудную проблему культивирования этого вируса [10]. Здесь же был создан гамма-глобулин для профилактики против вируса Эбола [52]. Это страшное оружие (смертность без лечения — 50-80%) считается весьма эффективным, поскольку вакцины против него не имеется. Способ применения оружия — распыление боевой рецептуры в воздухе [76].
В институте под руководством генерала А.А.Воробьева шла активная работа по созданию токсинного оружия основе токсинов. В открытой форме были изучены анатоксины множества белков-токсинов, вырабатываемых бактериями — столбняка, дифтерийного токсина, различных токсинов ботулизма, стафилококковым и др. [63]. Параллельно были исследованы боевые возможности этих и многих иных токсинов. Был налажен выпуск некоторых из них в качестве биологического оружия, например, токсинов ботулизма и столбняка. Однако с организацией массового промышленного производства военные биологи из Загорска-6 скорее всего не справились.
Помимо самих токсинов, удалось создать множество генетически измененных микроорганизмов, которые способны продуцировать различные токсины. О масштабе достижений в этом направлении можно судить по тому, что постановлением правительства России от 20 октября 1992 года регулируется вывоз из страны 13 видов таких микроорганизмов: ботулинические токсины, токсины газовой гангрены, токсин золотистого стафилококка, рицин, сакситоксин, дизентерийный токсин, конотоксин, тетродотоксин, веротоксин, абрин, холерный токсин, столбнячный токсин, трихоценовые микотоксины [77].
Работами с риккетсиями — возбудителями таких особо опасных инфекций, как Ку-лихорадка и ряд других — занимался генерал А.А.Воробьев [63]. Удалось культивировать риккетсию Ку-лихорадки в эмбрионах куриных яиц [10].
2.2.4. АРАЛЬСК-7 (ОСТРОВ ВОЗРОЖДЕНИЯ)
Значительная часть полевых и войсковых испытаний биологического оружия в Советском Союзе производилась на острове Возрождения в Аральском море. По этому острову проходит граница Узбекистана и Казахстана — северная часть острова (одна треть) принадлежит Казахстану, южная — Узбекистану (а если более точно, то его Каракалпакской автономии). Остров идеально подходил для военно-биологических испытаний — имел равнинный рельеф, подходящий — жаркий — климат (неудобный для выживания штаммов патогенов) и из-за отсутствия пресной воды был практически необитаемым [31].
Остров Возрождения входил в компактную группу Царских островов (Николай, Константин и Наследник), которая была открыта в 1848 году экспедицией адмирала А.И.Бутакова [16]. Остров Николай был подобран для военно-биологических целей в конце 1920 годов по просьбе ВОХИМУ РККА и под названием остров Возрождения он активно использовался биологами в мундирах до конца 1991 года [31]. Пригодился для этих целей и сберегший свое название остров Константин (а остров Наследник ныне известен под именем Комсомольский).
Впрочем, для этого пришлось потеснить НКВД — с 1936 года этот остров перешел из ведения 15-й Специальной комендатуры НКВД, которая надзирала за сосланными сюда в предыдущую пятилетку кулаками, в полное владение армии [169].
Немецкой разведке стало известно об опытах по биологическому оружию 1936-1937 годов на острове Возрождения еще в 1940 году [7].
ИЗ ЖИЗНИ ПОДОПЫТНЫХ ЖИВОТНЫХ:
«В 79-м жил в Свердловске человек, который не очень пугался происходящего. Звали его Александр Каренин. Глядя, как мечутся по городу люди, он вспоминал лето 1969 года, прожаренную солнцем степь, остров, затерянный в Аральском море.
Каренин служил на острове Возрождения — бактериологическом полигоне. Боевая задача сержанта войск химзащиты была предельно проста: доставить машину с лошадьми на полигон, а самому, надев противогаз, ждать в кабине подрыва «изделия». Когда облако проходило, Каренин отвозил лошадей в часть — умирать, и за тех брались ученые, в том числе свердловские.
Баранов привозили на полигон в ящиках: специальное отверстие не позволяло спрятать голову, и расчеты специалистов были основаны на том, чтобы бараны успели вдохнуть максимальное количество взорвавшегося. Случался шашлык из еще не «надышавшегося» барана, а некоторые не брезговали и зараженным [35].
Построенный на северной — казахстанской — части острова военный городок Кантубек (Аральск-7) — типичное военное поселение советских лет. Здесь постоянно проживало более тысячи человек — военные биологи (скорее напоминавшие офицеров химических войск), представители спецслужб, их семьи.
Здесь же размещался полк обслуживания полигона (в/ч 25484).
До исхода 1991 года полк включал, по воспоминаниям, 7 рот. Офицерам за тяжесть засчитывался год службы на острове за два. Подбор солдат для службы в этой, как и в аналогичных военно-биологических частях Советской Армии, был тщательным и целенаправленным. Попадали только люди, имевшие до армии «ответственную» профессию — диспетчеры, монтажники, слесари под электротоком и т.п. Круг мест, откуда призывались эти люди, также был ограничен — крупные города (Москва, Киев, Свердловск и т.п.), где исчезновение отдельного человека не могло быть замечено.
В Кантубеке была создана развитая по советским масштабам инфраструктура, необходимая для его автономного существования — школа, детский сад, стадион, кинотеатр, сеть торговли и общественного питания. Городок получился большой: более полутора десятков трехэтажных жилых корпусов, офицерские дома, солдатский и офицерский клубы [194].
В нескольких километрах от городка был построен лабораторный корпус, окруженный несколькими бараками [196]. В бараках работали вольнонаемные, а предметом их забот были мыши, морские свинки, хомячки и даже обезьяны. С более крупной живностью — лошадьми, овцами, ишаками — работали снаружи [190].
Ну а дальше располагался полигон.
Особо опасные испытания проводились не на самом острове Возрождения, а на расположенном южнее в нескольких километрах острове Константин [190,194].
Размещение жилья людей на севере, а испытательного полигона — на юге острова Возрождения связано с направлением господствующих ветров — с севера на юг. К сожалению, бывали и исключения [11].
На полуострове Куланды специально для военных построили конезавод. Одни лошади шли на опыты, у других брали кровь, необходимую при приготовлении питательной среды для разведения опасных штаммов. Трупы лошадей захоранивали на удаленных участках острова [194].
Собственный аэродром «Бархан» обеспечивал прямое и скрытное авиационное сообщение с любой точкой Советского Союза. Большие самолеты садились и взлетали ежедневно. Привозили и сгружали под охраной объекты для опытов — когда обезьян и прочую живность, когда заключенных-смертников [194].
Морское сообщение проходило через специальный порт, оборудованный в бухте Удобная возле военного городка [11].
Особым дефицитом для обитателей острова была привозная вода, снабжение которой строго категорировалось: лучшая шла офицерам и их семьям, самая худшая — солдатам первого года службы. Специалисты, участвовавшие в испытаниях (местные и прибывавшие с «большой земли»), по их окончании проходили на острове месячный карантин.
Вокруг острова курсировали военные катера охраны. Лабораторный корпус и полигон было отгорожены от любопытных двумя рядами колючей проволоки [196].
Шоферы, летчики, геологи рассказывали о строжайшем режиме запрета на пересечении границ зоны в Аральском море. Долгие годы были закрыты для иностранцев города Муйнак и Кунград, с тем чтобы разведки не могла получить пробы воздуха, почвы и воды для анализа на содержание компонентов биологического и химического оружия [26]. Строгости были и на самом острове Возрождения. Он был разбит на сектора и в каждый требовался свой допуск [194].
Для маскировки работники острова были приписаны к казахстанскому городу Аральск. Там же в Аральске находилась и военная часть, в которую входил полк обслуживания полигона [16,31,34]. Впрочем, еще более высокие военные начальники размещались в Сергиевом Посаде [193].
Образцы для биологических испытаний поставлялись на остров из всех точек ВБК — Кирова и Свердловска, Омутнинска и Сергиева Посада, Оболенска и Кольцово. Попадали на полигон даже американские биологические боеприпасы [11,69].
Диапазон подопытных патогенов также был широк — это были и бактерии (сибирская язва, туляремия, бруцеллез, чума), и риккетсии (тиф, Ку-лихорадка), и вирусы (натуральная оспа, венесуэльский энцефаломиелит лошадей), и токсины (токсин ботулизма и другие). Среди прочего на острове испытывались и самые агрессивные патогены, в том числе специально разработанные штаммы, устойчивые к антибиотикам и способные преодолевать иммунную защиту у жителей государств «вероятного противника». В качестве подопытных выступали все мыслимые виды животных — лошади, овцы, ослы и даже специально импортированные обезьяны [11].
Из последних испытаний биологического оружия укажем следующие.
В 1982-1983 годах на острове Возрождения было испытано биологическое оружие на основе туляремии, способное пробивать иммунную защиту «вероятного противника». Оно было разработано в Омутнинске К.Б.Алибековым. Летом 1982 года испытаниями руководили генералы А.А.Воробьев («Биопрепарат») и В.А.Лебединский (15-е управление Генштаба). В результате испытаний, «участниками» которых выступили 20 бомб и 500 подопытных обезьян (их завезли по линии минвнешторга из Африки), погибли практически все предварительно вакцинированные обезьяны. Однако представители армии потребовали повторения, и в летнем сезоне 1983 года опыты были повторены более корректно. После испытаний трупы обезьян были сожжены [10].
Испытания последней — наиболее эффективной — рецептуры сибирской язвы были выполнены в 1987 году [10].
В момент возобновления испытаний биологического оружия в 1950-х годах площадь острова Возрождения оценивалась в 200 км2. В 1990-х годах из-за обмеления Аральского моря она увеличилась практически в 10 раз [11]. В настоящее время все три Царских острова слились в один [16].
В последующие годы официально на острове говорить с общественностью стало некому, зато пресса на темы прошлого большая [10,30,31,34,190,193,194,196].
2.2.5. ХРАНЕНИЕ
После побега в Англию директора Ленинградского НИИ особо чистых биопрепаратов В.А.Пасечника на Западе стало известно о существовании большого хранилища биологического оружия в Иркутской области западнее озера Байкал. Очевидно, имеется в виду город Зима [10].
Известно, что после указа Б.Н.Ельцина от 11 апреля 1992 года запасы боеголовок ракет с биологическим наполнением перебазировали из Свердловска (Екатеринбурга) в Кизнер (Удмуртия) на ракетно-артиллерийский склад химического оружия. Там они задержались недолго и в предвидении международных инспекций были переброшены на новое место, благо все эти перемещения не были запрещены.
ЭВОЛЮЦИЯ НЕПРАВДЫ:
Евстигнеев, 1999 год: «Мы могли создать биологический арсенал токсинов, но не накапливали их только потому, что не было такой политической установки.
С полной ответственностью заявляю, что мы вели разработки наступательных биологических веществ, но они никогда не производились серийно и еще в 1989 году началось их уничтожение, в 1992 году мы прекратили и сами исследования в лабораториях по созданию биологического оружия массового уничтожения.
Я думаю, что такой поворот в судьбе нашей наступательной биологической программы можно только приветствовать. Хотя как всегда остается привкус огорчения за наши военные институты» [69].
А еще пара желтых журналистов, чьи щедро оплаченные перья водила рука заказчика из спецслужб, поведали страшную тайну, что местом хранения наших запасов биологического оружия будто бы являлась Махачкала [166]. Так это или не так, со временем выяснится, однако на самом деле не все так просто — реальные пункты хранения биологического оружия время от времени приходится менять.
В прессу Узбекистана попали выдержки из писем маршала Д.Т.Язова о строительстве арсеналов (хранилищ боеприпасов — бомб, снарядов и мин) на территории республики. В них упоминается план мероприятий по устранению недостатков при строительстве, что должно повысить безопасность при приеме и хранении боеприпасов. Естественно, жители заинтересовались, не начинены ли те боеприпасы холерой и чумой? И не расположен ли арсенал рядом с садоводческим совхозом «Коммунизм» под боком Нукуса? И кто в правительстве республики дал согласие на строительство арсеналов? Особенно людей заинтересовал вопрос, почему возникла необходимость устранения недостатков и повышения безопасности? [169].
В целом же запасы биологического оружия, произведенного за годы советской власти, хранились не только в России. Во всяком случае в независимом Казахстане в Степногорске американцы во время инспекции их не обнаружили — запасы были перебазированы в потаенных уголки России задолго до инспекции.
2.2.6. МЕНЕДЖМЕНТ БИОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
Кадры решают все, как учил классик.
Управление мощнейшим военно-биологическим хозяйством осуществляли совсем не те «большие» академики, которые на каком-то этапе тоже будили зверя и извлекли из своей инициативы немалую прибыль для себя и для своих учреждений, в том числе в свободно конвертируемой валюте. О них сейчас вряд ли кто помнит.
Под покровом тайны в Советском Союзе сложилась совсем иная «элита» — менеджмент военно-биологического комплекса, сердцевину которого обслуживает секретная «наука», возглавляемая генерал-профессорами.
Разумеется, их научная квалификация (в виде кандидатских и докторских степени) поначалу формировалась на соответствующих кафедрах ВМА. В общем-то среди своих («питерских»), но в рамках общей советской системы.
Однако потом ВБК сумел устроить себе полную научную экстерриториальность. И с тех пор защиты научных диссертаций по проблематике биологического оружия, а также ей родственной, проводились уже только в пределах системы «Биопрепарата» в очень узком кругу лиц, которые называли себя ученым советом. Роль экспертного совета Высшей аттестационной комиссии (ВАК) взял на себя всемогущий МНТС. Ну а самому ВАКу оставалась лишь незавидная роль выписывателя дипломов. При этом ВАК не только не был осведомлен о содержании диссертаций новых «ученых высшей квалификации», но даже не получал данных об их названиях. Здесь защищались даже некоторые сотрудники минздрава из его противочумной системы [6].
Таким образом, в годы расцвета ВБК представители его истеблишмента по существу назначали друг друга кандидатами и докторами наук. Желающий может заглянуть в полный перечень защищенных в Советском Союзе кандидатских и докторских диссертаций по медицинской, биологической и технической проблематике. Или заглянуть в алфавитный список ученых высшей медицинской квалификации, который имеется в Центральной медицинской библиотеке. Деятелей ВБК, как правило, найти там не удается.
ПРИКРЫТИЕ «СВОИХ»:
«В 60-70-х годах в институтах военно-медицинского управления Министерства обороны сложился сильный коллектив из молодых ученых, специалистов в области микробиологии, иммунологии и биотехнологии, способный на современном уровне, по-новаторски решать актуальные проблемы диагностики, профилактики и лечения инфекционных болезней. Достаточно назвать такие имена, как академики РАМН И.П.Ашмарин, В.А.Лебединский, член-корреспондент АН СССР Н.Н.Васильев, члены-корреспонденты АМН СССР В.И.Огарков, В.Н.Паутов, профессора С.И.Пригода, В.А.Пшеничнов, К.Г.Гапочко, Д.В.Волжинский, Л.А.Ключарев, Н.С.Гарин и др.» [63].
Итак, приведем краткий (очень краткий) список генералов и некоторых особо активных полковников, которые занимались непосредственной подготовкой СССР к наступательной биологической войне:
Абдулин Т.Г., генерал. Начальник института в Кирове в 1984-1991 гг. Данные о диссертациях и открытых научных работах отсутствуют.
Александров Николай Иванович (у.1972), генерал. Работал в Кирове. Потом работал в институте «Микроб». Данные о защите диссертаций отсутствуют.
Алибеков Кенаджан Байзакович, полковник, профессор. Работал в Омутнинске, Бердске, Степногорске. В 1988-1992 годах был первым заместителем начальника «Биопрепарата» по научной работе и по совместительству директором института ВНИИхиммашпроект. Секретную кандидатскую диссертацию защитил в 1985 году в Оболенске (по результатам налаженного в Омутнинске производства боевых рецептур туляремии), докторскую — в 1989 году (это был опытно-промышленный регламент налаженного в Степногорске выпуска сибирской язвы). Научный руководитель обеих диссертаций — генерал А.А.Воробьев.
Ашмарин Игорь Петрович (р.1925), профессор. Окончил ВМА в 1947 году. Работал в Загорске-6. Считался генератором идей в 15-м управлении Генштаба. Лауреат государственной премии 1977 года. Кандидатскую диссертацию защитил в 1950 году в ВМА. Данных о защите докторской диссертации не имеется. Член-корреспондент АМН СССР с 1978 года.
Бургасов Петр Николаевич (р.1915), генерал, профессор. Член ВКП(б) с 1944 года. В 1950-1953 годах работал под руководством Л.П.Берия над биологическим оружием. С 1953 года — заместитель начальника 7-го управления Генштаба Вооруженных сил СССР (направление — биологическое оружие). В 1958-1963 годах — научный руководитель Свердловска-19. В 1965-1986 годах — Главный государственный санитарный врач СССР. После этого стал консультантом «Биопрепарата» по вопросам биологического оружия. Кандидатскую диссертацию защитил в 1951 году в Москве в Институте эпидемиологии и микробиологии им. Гамалея. Данные о защите докторской диссертации отсутствуют. Академик АМН СССР с 1974 года.
Васильев Николай Николаевич, генерал, профессор. Работал в Загорске-6. Данные о публичной защите диссертаций отсутствуют (секретную докторскую диссертацию защитил в 1964 году).
Виноградов-Волжинский Дмитрий Владимирович, генерал. Работал в Загорске-6. Работал директором института в Оболенске до 1982 года. Кандидатскую диссертацию защитил в 1951 году в ВМА. Данные о публичной защите докторской диссертации отсутствуют.
Воробьев Анатолий Андреевич (р.1923), генерал, профессор. Окончил ВММА в 1945 году. До 1956 года работал в ВММА. В 1956-1978 годах работал в институте Загорск-6 (в последние годы заместителем начальника института). В 1978-1988 годах работал заместителем начальника «Биопрепарата» по научной работе. Защитил кандидатскую (1951) и докторскую (1958) диссертации по открытой проблематике в ВММА. Лауреат секретной государственной премии СССР 1980 года. Член-корреспондент АМН СССР с 1983 года, действительный член АМН СССР с 1990 года. С 1985 года член комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР. С 1987 года — заведующий кафедрой микробиологии Московской медицинской академии им.Сеченова.
Гапочко Константин Георгиевич, генерал. Кандидатскую диссертацию защитил в ВМА в 1950 году. Данные о защите докторской диссертации отсутствуют.
Евстигнеев Валентин Иванович (р.1945), генерал. С 1985 года — заместитель начальника института Свердловск-19. В 1990-1992 годах начальник 15-го управления Генштаба (подготовка к наступательной биологической войне). С 1992 года — заместитель начальника войск радиационной, химической и биологической защиты минобороны России. Данные о публичной защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют.
Зезеров Е.Г., полковник, профессор. Работал в Загорске-6. Лауреат Государственной премии СССР (секретной). Данные о публичной защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют (кандидатская диссертация в 1961 году и докторская в 1970 году были защищены в секретном порядке).
Калинин Юрий Тихонович, генерал, профессор. Был заведующим лабораторией в Загорске-6 и директором созданного им в 1970-х годах Института биологического приборостроения в Москве. Начальник «Биопрепарата» с 1979 года. Получил Государственную премию (1985 год, секретно). Данные о публичной защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют.
Ключарев Лев Александрович, генерал, профессор. Начальник отдела науки в «Биопрепарате». Кандидатскую диссертацию защитил в ВМА в 1953 году. Данные о публичной защите докторской диссертации отсутствуют.
Копылов Н.Ф., генерал. В 1940-1949 годах начальник института в Кирове. Данные о диссертациях и открытых научных работах отсутствуют.
Лебединский Владимир Андреевич (1926-1991), генерал, профессор. Окончил ВМА в 1948 году. Член КПСС с 1951 года. Работал в Загорске-6. Был одним из заместителей начальника, а в 1985-1990 годах — начальником 15-го управления Генштаба. Кандидатскую диссертацию защитил в 1952 году в ВМА. Данные о защите докторской диссертации отсутствуют (считается защищенной в 1971 году). Член-корреспондент АМН СССР с 1984 года.
Лукин Евгений Павлович, полковник, профессор. Работал в Загорске-6. На рубеже 1990-2000-х годов был заместителем директора института в Кольцово по вопросам военного производства вирусного оружия. Данные о публичной защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют (секретную докторскую диссертацию защитил в 1972 году).
Махлай Александр А., генерал. Бывший начальник института Загорск-6. Данные о публичной защите диссертаций и об открытых научных работах отсутствуют.
Михайлов Валерий, генерал. Начальник института Свердловск-19 во время биологической катастрофы 1979 года.
Николаев Николай Иванович, генерал. Начальник института в Кирове в 1949-1951 годах. Был директором института «Микроб» из противочумной системы. Докторскую диссертацию защитил в 1949 году в Кирове.
Неустроев В.Д., полковник. Начальник института в Кирове в 1951-1955 годах. Докторскую диссертацию по докладу защитил в 1968 году в Институте эпидемиологии и микробиологии им.Гамалеи АМН СССР.
Огарков Всеволод Иванович (1926-1988), генерал, профессор. Окончил ВМА в 1948 году. Член ВКП(б) с 1949 года. Работал в Загорске-6. Был начальником института Свердловск-19 до 1973 года, Заместитель начальника Главмикробиопрома с 1973 года и начальник «Биопрепарата» в 1973-1979 годах. Данных о публичной защите диссертаций не имеется (секретная докторская диссертация защищена в 1963 года). Член-корреспондент АМН СССР с 1978 года.
Огурцов П.А., генерал. Начальник института в Кирове в 1955-1957 годах. Данные о публичной защите диссертаций отсутствуют.
Паутов Виктор Николаевич, генерал, профессор. Начальник института в Кирове в 1973-1984 годах. Данные о защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют. Специалист по риккетсиям.
Пименов Евгений Васильевич, генерал, профессор. Начальник института в Кирове с 1991 года. Данные о кандидатской и докторской диссертациях и об открытых обобщающих научных работах отсутствуют.
Подолян Владимир Яковлевич (р.1907), генерал, профессор. Специалист по медицинской географии. Докторскую диссертацию защитил в ВММА в 1952 году. Начальник института (в Загорске?).
Пригода Сергей Иванович, генерал, профессор. Работал в Загорске-6. Данные о публичной защите диссертаций отсутствуют. Секретную кандидатскую диссертацию защитил в 1975 году.
Скворцов Виталий Васильевич (1920-1989), генерал. Начальник института в Кирове в 1957-1973 годах. Данные о защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют.
Смирнов Ефим Иванович (1904-1989), генерал-полковник, профессор. Окончил ВМА в 1932 году. В 1939-1947 годах — начальник Военно-санитарного (Главного военно-медицинского) управления. В 1947-1953 годах — министр здравоохранения СССР. Начальник ВМА с 1953 года. В 1955-1960 годах — начальник Главного военно-медицинского управления минобороны. В 1960-1985 годах — начальник 15-го управления Генштаба Вооруженных сил СССР (на этом посту был удостоен в 1978 году звания Героя Социалистического Труда). Данные о защите кандидатской и докторской диссертаций отсутствуют. Академик АМН СССР с 1948 года.
Ураков Николай Николаевич, генерал, профессор.. Был заместителем начальника института в Кирове. В 1982-2003 годах — директор института в Оболенске. Получил награду за биологическое оружие на основе Ку-лихорадки [10]. Данные о кандидатской и докторской диссертациях и обобщающих научных работах отсутствуют. Секретная докторская диссертация посвящена сочетанному действию на людей патогенных бактерий и вирусов [6].
Харечко Анатолий Трофимович, генерал, профессор. Работал в институте в Кирове Начальник института Свердловск-19. Данные о кандидатской и докторской диссертациях и обобщающих научных трудах отсутствуют.
Такой вот получился мимолетный взгляд на истеблишмент биологической войны. И это лишь малая часть системы военно-биологического подполья — полный список был бы воспринят обществом слишком болезненно.
Ныне некоторые из светил ВБК высшей квалификации уже не с нами. Остальные ведут респектабельный образ жизни, именуют себя профессорами по классу «самой гуманной профессии». А вот военные мундиры они стараются по возможности не надевать — в них чаще все-таки ходят военные хирурги.
Что касается «ученых» гражданского звания, то немалое число из них извлекло выгоду из возможности заниматься не только защитной проблематикой биологической войны, но и обслуживать агрессивные наступательные инстинкты военных. Мы не называем их не потому, что они никому не известны. Просто по части биологической войны армия держала их чаще в своей прихожей, а у большинства из них не хватило мужества и иных качеств не соглашаться на такую унизительную роль. Впрочем, если быть до конца справедливым, то не следует забывать, что некоторые инициаторы генно-инженерного поворота начала 1970-х годов и их прямые наследники и сейчас продолжают извлекать выгоды, свалившиеся на них от тех давних дел. А есть и такие, кто находит выгодным агрессивно защищать возможность генетической модификации пищевых продуктов. Как будто можно верить этим людям без полного раскрытия генетических достижений на «боевом» фронте 1970-1980-х годов.
* * *
В 1992 году 15-е управление Генштаба было упразднено. На его основе было создано Управление по биологической защите во главе все с тем же генералом В.И.Евстигнеевым, которое вернулось к «химикам», то есть в войска радиационной, химической и биологической защиты минобороны Российской Федерации [69].
| « Назад | Оглавление | Вперед » |