«Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт)»

11.4. ВОЕННЫЕ ЛАГЕРЯ

В предвоенные годы химоружие широко применялось во время учебной практики войск на территории сотен военных лагерей, стрельбищ и полигонов.

Обсуждение этой стороны дела следует начать с двух фактов, относящихся к 1933 г., — году, когда не только была «перевыполнена» пятилетка и завершен разгром крестьянства, но и когда химоружие, по существу, впервые вышло на широкие просторы страны. Во-первых, на 1 января 1933 г. у армии имелось 280 т иприта, что позволяло энтузиастам химической войны планировать серьезные изменения в боевой учебе. Во-вторых, как уже упоминалось, 21 апреля 1933 г. приказом РВС СССР за подписью М.Н. Тухачевского был объявлен амбициозный «План учений с действительными ОВ», который РККА предстояло реализовать в 1932/1933 учебном году[314].

Приказ М.Н. Тухачевского относился ко всем воинским частям, которые выводились в лагеря, и он касался всех военных округов и флотов. При этом давались указания по безопасности, позволяющие выделить серьезные моменты для нас, жителей XXI века:
•• заражение местности СОВ путем подрыва химических фугасов (не более 10 шт. одновременно) осуществлять не ближе 1000 м от населенных пунктов; зараженный участок охранять до полной естественной дегазации;
•• заражение местности СОВ путем обстрела химическими минами избранных площадок, расположенных не ближе 2000 м от населенных пунктов (расход — не более 60 мин за один раз); неразорвавшиеся мины должны быть тотчас же подорваны; зараженный участок охраняется до полной естественной дегазации;
•• заражение местности СОВ бомбометанием площадки, расположенной не ближе 2000 м от населенных пунктов (не более 10 авиабомб одновременно); неразорвавшиеся бомбы должны быть тотчас же после показа подорваны; зараженный участок охраняется до полной естественной дегазации;
•• заражение местности артснарядами с СОВ производится по площадке, в 500—750 м от которой не должно быть людей; неразорвавшиеся снаряды подрываются после стрельб; зараженный участок охраняется до полной естественной дегазации;
•• при заражении местности ипритом с использованием самолетов штурмовой авиации высота выливания не должна превышать 100 м, а выделенный участок не должен быть ближе 5000 м от населенных пунктов; с наполненными ВАПами самолеты не должны пролетать над населенными пунктами, над местностью с большим движением и скоплением людей; зараженный участок охраняется до полной естественной дегазации;
•• при заражении СОВ кораблей (учения должны быть проведены на каждом боевом корабле, за исключением подводных лодок) ипритом заражаются верхняя палуба и надстройки с использованием НПЗ, гидропультов или малярных кистей.

Ясно, что после подобных учений на химических площадках не могли не оставаться утерянные и неподорванные химические фугасы, авиахимбомбы, химмины и артхимснаряды. Да и так называемая естественная дегазация, факт которой устанавливал начальник химической службы, была чревата поражением людей, которые оказывались на участке после снятия охраны.

В 1933 г. к выполнению того приказа воинские части отнеслись серьезно и тотально.

Особенно активно работа армии с действительными ОВ происходила в Приволжском военном округе (ПриВО). При выводе войск этого округа в летние лагеря 1933 г. (а было их по всему округу 26 — от Чебаркуля на Урале до Оренбурга) начальникам лагерных сборов (с подачи Москвы) было предписано «отвести и оборудовать под химические городки земельные участки не менее трех квадратных километров, удаленные от жилых построек и населенных пунктов не менее 1,5–2 км».

Земли отвели, городки возвели. Некоторые дивизии организовали даже постоянные участки химического заражения, которые войска преодолевали по пути на стрельбище и обратно. В общем, по итогам летней подготовки 1933 г. ПриВО вышел на первое место в Красной Армии по химической подготовке с использованием действительных ОВ. Перечислим те 26 военных лагерей ПриВО, где происходила химическая активность: Аракчинский (Татария), Астраханский, Бершетский (ст. Юг, Пермская обл.), Винновский (р-н Ульяновска), Вольский (г. Вольск, Саратовская обл.), 1-й Казанский, 2-й Казанский, Камышловский (ст. Пышминская, Свердловская обл.), 1-й Оренбургский, 2-й Оренбургский, Пензенский (ст. Селикса, Пензенская обл.), Пермский, Поливинский (р-н Ульяновска), Причернавский (пос. Шиханы, Саратовская обл.), Прудбойский (ст. Прудбой, Волгоградская обл.), Саратовский, Сердовинский (г. Сызрань, Самарская обл.), Сталинградский, Сызранский (г. Сызрань, Самарская обл.), 1-й Татищевский (ст. Татищево, Саратовская обл.), 2-й Татищевский (разъезд Разбойщина), 3-й Татищевский (ст. Татищево, дер. Елховка), Тоцкий (ст. Тоцкое, Оренбургская обл.), Уфимский, Чебаркульский (ст. Чебаркуль, Челябинская обл.), Энгельский (г. Энгельс, Саратовская обл.).

В Ленинградском военном округе (ЛВО) в 1933 г. войска тоже учились работе с ипритом в военных лагерях. Их было не менее 12 — Карамышево (аэродром; Псковская обл.), Красноармейский (пл. Владимирский лагерь, Псковская обл.), Красногородский (Горелово, С.-Петербург), Кущубский (ст. Кущуба, Вологодская обл.), Лебяжский (ст. Лебяжье, Ленинградская обл.), Левашевский (ст. Левашово, Ленинградская обл.), Лужский (г. Луга, Ленинградская обл.), Новоселицы (аэродром), Ново-Токсовский (ст. Токсово, Ленинградская обл.), Олонецкий (ст. Олонец, Карелия), Псковский (пл. Череха), Старо-Токсовский (ст. Токсово, Ленинградская обл.).

В Московском военном округе (МВО) в 1933 г. войска и военные учебные заведения провели «летние каникулы» не менее чем в 26 лагерях. Места размещения определил приказ командующего округом А.И. Корка (1887–1937) — Воронежский, Голутвинский (Коломна, Московская обл.), Гороховецкий (ст. Ильино, Нижегородская обл.; г. Гороховец, Воронежская обл.), Икорецкий (ст. Икорец, Воронежская обл.), Калининский, Калужский (Калуга), Каржавинский (Тула), Ковровский (Владимирская обл.), Коротоякский (ст. Коротояк, Воронежская обл.), Костромской, Костеревский (ст. Костерево, Владимирская обл.), Котельнический (г. Котельнич, Кировская обл.), Кунцевский (ст. Кунцево, Московская обл.), Липецкий, Монинский (ст. Монино, Московская обл.), Нарофоминский (Нарофоминск, Московская обл.), Нахабинский (ст. Нахабино, Московская обл.), Новохоперский (ст. Новохоперск, Воронежская обл.), Октябрьский (Москва, Ходынское поле), Орловский, Рязанский, Сенежский (ст. Подсолнечная, Московская обл.), Тамбовский, Тульский, Филинский (ст. Филино, Ярославль) и др.

Фактически, однако, работы с действительными ОВ в МВО в первые лагерные недели не начались. Это вскрылось при проверке Калининского, Ковровского, Котельничского, Нарофоминского, Орловского, Рязанского, Сенежского и других лагерей. И специальным приказом по округу от 13 августа 1933 г. войскам было велено этот «недочет» изжить «в ближайший срок».

Продолжим экскурс в историю опытов с ипритом в военных лагерях. В 1934 г. работы с действительными ОВ продолжились. И Я.М. Фишман выдал в войска «Указания»[316], а военные округа отчитывались перед столицей[317]. На учебную практику войск, опытные учения и научно-исследовательские работы было выделено следующее военно-химическое богатство: 205 т иприта в бочках, 21,5 тыс. химических мин, 1875 химических фугасов, 60 тыс. ЯД-шашек[316].

В ЛВО в лето 1934 г. войска учились работе с ипритом не в 12, а в более чем 20 военных лагерях. Особенно много новых лагерей было образовано для летчиков — Сиверский авиалагсбор (ст. Сиверская, Ленинградская обл.), Красногвардейский авиалагсбор (Гатчина, Ленинградская обл.), Гореловский авиалагсбор (С.-Петербург), Детско-Сельский авиалагсбор (Детское Село, ныне г. Пушкин, Ленинградская обл.), Парголово (Ленинградская обл.) и т.д. Один из лагерей — это Веленский окружной химический полигон в районе станции Струги Красные (Псковская обл.), где собирались в свой лагерь химические части.

В 1934 г. в МВО список из 26 лагерей, куда выходили войска, заметно расширился. К упомянутым выше прибавились Каширский, Корневский, Кубинский (ст. Кубинка, Московская обл.), Курский (ст. Клюква, Курская обл.), Люблинский (ст. Люблино, Московская обл.), Мытищинский (Мытищи, Московская обл.), Новогиреевский (Новогиреево, Московская обл.), Радинский (ст. Рада, Тамбовская обл.), Сеймовский (ст. Сейма, Нижегородская обл.), Селецкий (ст. Дивово, Рязанская обл.), Серпуховский (Серпухов, Московская обл.), Ундольский (ст. Ундол, Владимирская обл.).

В Среднеазиатском военном округе (САВО) в 1934 г. войска учились военному делу в более чем 10 лагерях — им. Сталина (Чирчик, Ташкентская обл.), Самаркандском (Узбекистан, 6-я горно-кавалерийская дивизия), Кушкинском (Кушка, Туркменистан), Дербенском, Салиабадском, Мервском (Мары, Туркменистан, 4-я горно-кавалерийская дивизия), Сталинабадском (Душанбе, Таджикистан, 7-я горно-кавалерийская дивизия), Ферганском (Фергана, Узбекистан, 8-я горно-кавалерийская дивизия), Алма-Атинском (Казахстан), Фрунзенском (Бишкек, Киргизстан) и т.д. Не обошлось и без грозного приказа командующего войсками САВО М.Д. Великанова (1892–1938) о «безобразно-халатном обращении с боевыми химическими веществами».

В 1935 г. на работы с действительными ОВ по состоянию на апрель армия получила еще 75 т иприта (сверх имевшихся у нее запасов), а также 2,5 т люизита, 1,2 т синильной кислоты, 1,4 т дифосгена, 37,3 т фосгена, 2000 химмин, 750 химфугасов и 8000 ЯД-шашек[316]. Все это надо было тратить.

В Сибирском военном округе (СибВО) в 1935 г. войска вышли на лето в три крупных лагеря — Юргинский (г. Юрга Кемеровской обл., 78-я стрелковая дивизия; лагерь включал артиллерийский и химический полигоны), Омский (73-я стрелковая дивизия) и Камышловский (разъезд Еланский, 65-я стрелковая дивизия). Все работы с ОВ было приказано вести только на Юргинском химическом полигоне и в химических городках в других лагерях.

Приказом по войскам ПриВО на летний сезон 1935 г. командующий войсками П.Е. Дыбенко (1889–1938) вновь распорядился «во всех лагерях иметь вполне оборудованные химгородки с отгороженными площадками для работ с СОВ». Было предписано провести во всех лагерях дивизионные спецсборы с задачей отработки химическими взводами работ с действительными ОВ, в особенности в ночных условиях. Кроме того, было специально предписано автобронетанковым войскам проводить занятия по преодолению зараженных ОВ участков на боевых машинах. Однако командующий смягчил требования к размещению химических площадок: они могли находиться лишь в 1 км от палаток и жилых построек (вместо 1,5–2 км, указывавшихся в 1933 г.). Вряд ли эта «рационализация» помогла, иначе в приказе на летний лагерный сезон 1937 г. командующий П.Е. Дыбенко не был бы вынужден вернуться к требованию о размещении «химгородков… не ближе 2 км от палаточного лагеря и жилых построек».

В ЗабВО лишь немногие войсковые части были выведены на лето в военные лагеря (химические — на химический полигон на разъезде № 73, артиллерийские — на артполигон в районе ст. Ага и т.д.). В основном же войска провели боевое лето на переднем крае борьбы в местах постоянного размещения: 93-я стрелковая дивизия — на ст. Мальта, 15-я кавалерийская дивизия — на ст. Даурия, 36-я стрелковая дивизия — на окраине Читы, 57-я стрелковая дивизия — на ст. Оловянная, 1-я кавалерийская дивизия — в Забайкальском УР, 101-я авиабригада — на ст. Бада, 202-я авиабригада — на ст. Домно, 29-я авиабригада — в Нерчинске и т.д. И вряд ли кого-то интересовала безопасность обращения с артхимснарядами и с ипритными бочками.

В Харьковском военном округе (ХВО), который был выделен из Украинского военного округа (УкрВО), в 1935 г. многие воинские части, выходившие в летние лагеря, уже имели свои химические городки. Часть из них устраивала «ипритные площадки» на путях движения войск на стрельбища.

Белорусский военный округ (БВО) тоже отчитался за свои достижения в химической подготовке войск[328]. Нарком обороны оценил проведенные химические сборы командного состава армии в специальном приказе[324]. Была выполнена и общая оценка работы воинских частей на химическом фронте[327].

К 1936 г. Красная Армия еще больше «разбогатела». В тот год для обеспечения только сборов высшего командного и начальствующего состава было выделено: на ЦВХП (Шиханы) — 8 т иприта, 3 т люизита, 3,6 т синильной кислоты, 45 химических фугасов; на военно-химический полигон в Раздольном (Приморский край; тема «показ действия БХВ на живую силу в полевых условиях») — 5 т иприта, 1 т люизита, 15 химических фугасов и т.д. Много иприта досталось и для работы в обычных военных лагерях и полигонах.

Войска выделившегося из ПриВО Уральского военного округа (УрВО) учились военно-химическому делу в 5 лагерях — Бершетском, Камышловском, Котельничском (пристань Вишкиль, Кировская обл.), Уфимском, Чебаркульском. И командующий округом И.И. Гарькавый распорядился «по прибытии в лагерь иметь вполне оборудованные химгородки и камеры окуривания для отработки нормативов СОВ с отгороженными площадками для работ с ними».

ОКДВА в 1936 г. повышала свое военное, в том числе военно-химическое, мастерство в немалом количестве лагерей и полигонов — на военно-химическом полигоне в Раздольном (Приморский край), на Барановском артполигоне (Приморский край), на артполигоне в Белогорске (Амурская обл.), на артполигоне в Князе-Волконском (Хабаровский край), в военных лагерях в районе Ворошилова (ныне Уссурийск, Приморский край), Спасска (Приморский край), Имана (ныне Дальнереченск, Приморский край), Бабстово (Еврейская автономная обл.), Свободного (Амурская обл.), Воронежского (Хабаровский край) и т.д. Всего их было не менее 17.

В Киевском военном округе (КВО), который еще совсем недавно вместе с ХВО составлял громадный УкрВО, командующий И.Э. Якир (1896–1937) поставил перед войсками новаторскую задачу: в военном лагере каждой дивизии «должно быть проведено по одному учению — преодолению стрелковой ротой (эскадроном) участка, зараженного ипритом». Перечислять дивизии нет смысла, поскольку их было тогда несколько десятков (к тому времени в КВО уже было немало корпусов — 8-й ск в Житомире, 6-й ск в Одессе, 17-й ск в Виннице, 7-й кк в Шепетовке, 45-й мк в Киеве и т.д., причем многие дивизии не были сведены в корпуса, а ряд соединений базировался на укрепленных районах — Коростеньском, Летичевском, Могилев-Ямпольском, Новоград-Волынском, Рыбницком, Тираспольском). И далеко не все дивизии в то лето выводились в крупные лагерные сборы — Вышгородский (Киевская обл.), Гниванский (Винницкая обл.), Житомирский, Игнатпольский (Житомирская обл.), Новоград-Волынский (Житомирская обл.), Одесский, Шепетовский (Хмельницкая обл.) и многие другие. Кстати, все химические подразделения частей и соединений округа в то лето проходили специальную подготовку с ипритом на Ирдынском химическом полигоне (Черкасская обл.).

Командующий И.Э. Якир гордился результатами своей боевой активности: «Особо большое значение в деле поднятия химподготовки войск имеют учения с ипритом,.. производимые в таком масштабе в РККА впервые». Кстати, в то лето состоялись и принципиальные изменения у летчиков — нарком обороны приказом № 00107 определил, что «химическая подготовка ВВС должна стать одним из основных видов спецподготовки». Это указание обрело количественную форму — «10% всех вылетов на летно-тактических учениях производить с применением химического оружия». Так что искать, где в лето 1936 г. «наследили» летчики, не просто — они учились в своих собственных военных лагерях: авиаторы КВО из Проскурова (ныне — Хмельницкий) на летнюю учебу перелетали в Коськов, из Киева — в Борщев, из Борисполя (38 км от Киева) — в Гоголево, из Белой Церкви (Киевская обл.) — в Городище и в Счастливую, из Овруча (Житомирская обл.) — в Фосню и Велицк, из Умани (Черкасская обл.) — в Христиановку, из Житомира — в Изяславль и Броды и т.д.

Забайкальский округ отчитался о химической подготовке за год[332]. В ВВС РККА также подвели итоги химической подготовки за год[334].

Летом 1937 г. особенных новостей на военно-химическом фронте не случилось. Иприта для учений было выделено достаточно, и войска ПриВО, МВО, ЛВО, УрВО и других военных округов вышли в свои обычные лагеря и по-прежнему работали с химоружием — создавали полосы заражения, стреляли артхимснарядами, сбрасывали авиахимбомбы.

В частности, в ХВО в тот год учились военно-химическому делу в 15 лагерях и на одном полигоне: Альматамакский лагерь (Севастополь, Крым), Ангарский (Симферополь, Крым), Ахтырский (ст. Ахтырка, Полтавская обл.), Безлюдовский (ст. Рогань недалеко от Харькова), Евпаторийский (Евпатория, Крым), Ереськовский (Ереськи, недалеко от Полтавы), Змиевский (Змиев, недалеко от Харькова), Криворожский (Днепропетровская обл.), Лубенский (Миргород-Лубны, Полтавская обл.), Никопольский (Днепропетровская обл.), Новомосковский лагерь (Новомосковск-Днепровский, Днепропетровская обл.), Новомосковский окружной артиллерийский полигон (Новомосковск-Днепровский), Павлоградский (Павлоград, Днепропетровская обл.), Полтавский, Святогорский (Артемовск, Донецкая обл.), Чугуевский (Чугуев, недалеко от Харькова).

В указания по химической подготовке на летний сезон 1937 г. войскам ПриВО предписывалось «особо обратить внимание: 1. На пропуск всего личного состава через упражнения с боевыми ОВ…» А когда осенью выяснилось, что в 1-м Татищевском лагере в 61-й стрелковой дивизии «не проводились занятий с применением боевых ОВ (нарушение приказа НКО № 106 от 1937 г.)», только что назначенный командующий округом комкор М.Г. Ефремов (1897–1942) был вынужден резко отреагировать.

К концу 1937 г. определилась совокупность артполигонов РККА. Их перечисление дал в письме в Генеральный штаб РККА начальник артиллерии комкор Н.Н. Воронов (1899–1968). Приведем перечень 27 официальных артполигонов, имея в виду, что упоминавшиеся и не упоминавшиеся выше иные артполигоны являлись временными, и относились к ним в смысле эксплуатации и очистки тоже как к временным объектам: ЛВО — полигон Струги Красные и Токсовский, МВО — Гороховецкий, Тамбовский (Радинский), Нарофоминский, БВО — Минский, Дретуньский, Бобруйский, Дорогобужский, Друтьский, КиевВО — Ржищевский, Житомирский, Игнатопольский, Литинский, ХВО — Новомосковский, Северокавказский военный округ (СКВО) — Саратовский, САВО — Ташкентский, ЗакВО — Вазиановский, ПриВО — Тоцкий, Татищевский, УрВО — Чебаркульский, СибВО — Юргинский, ОКДВА — Барановский, Бабстовский, Гродековский, Барабашский, Белогорский.

ЗабВО отчитался о химической подготовке авиабригад за год[337]. И в ВВС РККА подвели итоги химической подготовки за 1937 г.[335].

Примечательной особенностью 1938 г., с точки зрения применения химоружия, были специальные авиационно-химические учения в САВО (учения по «теме 700»), состоявшиеся в Голодной степи на территории Узбекистана и Казахстана. Для их обеспечения было направлено: со склада № 137 (Ржаница) — 24 т люизита, со склада № 405 (Ильино) — 47 т иприта[350]. Немало досталось и более рядовым работам. Вот, например, сколько иприта потребовалось ВВС РККА для обеспечения учебно-боевой подготовки в 1938 г.: в СибВО и ЗабВО — по 8 т, в ЛВО, БВО и КВО — по 6 т, в ХВО, Приморской группе и ОКДВА — по 2 т, в САВО, МВО и СКВО — по 1 т. А еще на проведение специальных сборов химизированных авиабригад на полигоне в Шиханах потребовалось 40 т. Для ВВС флотов иприт был запрошен отдельно: Тихоокеанскому и Балтийскому — по 5 т, Черноморскому — 4 т.

Лагерные занятия и учения 1939 г. предусматривали еще более активное использование СОВ, причем непосредственно в войсках. В качестве примера энтузиазма тех лет укажем на приказ командующего II ОКА и будущего маршала И.С. Конева (1897–1973), который еще в мае 1939 г. потребовал «положить конец трусости и «излишней» осторожности, служащей причиной того, что части с боевым ОВ работать не умеют». Вскоре, однако, всем войскам был дан более весомый толчок в виде запоздалого (летняя учеба в войсках была в разгаре) приказа наркома обороны СССР от 30 июня 1939 г. (подписант — замнаркома Г.И. Кулик)[351]. Им вводилась «Временная инструкция по проведению в войсках учений по преодолению участков, зараженных боевыми СОВ». Предусматривалась организация в каждой воинской части показных учений по преодолению «действительных участков заражения».

Что касается реального исполнения приказа наркома обороны от 30 июня 1939 г.[351], то войска постарались исполнить его с энтузиазмом, хотя он появился слишком поздно, когда войска уже фактически обучались в военных лагерях на основании предыдущего, менее амбициозного документа. В САВО показные учения «по преодолению УЗ на боевых СОВ» были проведены «во всех без исключения дивизиях», то есть в 18-й, 19-й, 20-й и 21-й горно-кавалерийских дивизиях, а также в 68-й и 83-й горно-стрелковых дивизиях. И в ЗакВО «учения по преодолению УЗ, зараженных действительными СОВ, были проведены во всех соединениях по лагерным сборам», то есть в 9-й, 20-й, 47-й, 63-й и 77-й стрелковых и 17-й кавалерийской дивизиях. И в ХВО — тоже во всех частях. А вот в СКВО приказ был выполнен только в 74-й стрелковой дивизии и в 38-м стрелковом корпусе, а остальные не выполнили его «из-за позднего получения приказа» — многие войска уже покинули лагеря.

Войска СибВО в то лето учились не менее чем в 15 лагерях — Юргинском (Кемеровская обл.; окружные полигоны — артиллерийский и химический; 71-я и 78-я стрелковые дивизии), Омском (73-я стрелковая дивизия), Красноярском (94-я стрелковая дивизия), Славгородском (178-я стрелковая дивизия), Бийском (178-я стрелковая дивизия), Барнаульском (107-я стрелковая дивизия), Бердском (133-я стрелковая дивизия), Ачинском (91-я стрелковая дивизия), Канском (102-я стрелковая дивизия) и т.д.

Войска ЗабВО, которые выходили в лагеря, учились во многих лагсборах — Мальтинском (ст. Мальта, Иркутская обл.), Агинском (ст. Ага, Агинский Бурятский автономный округ), Чиндантском (ст. Чиндант, Читинская обл.), химическом (район разъездов №№ 73–74, Читинская обл.), Даурском зенитно-пулеметном (ст. Даурия, Читинская обл.), КАШТАКе, лагсборе саперных батальонов и т.д. Остальные части учились работе с ОВ в районе обычного расположения. К концу июля выяснилось, однако, что многие части не очень охотно стремились к учениям по «защите от поливки СОВ с воздуха и преодолению зараженной местности подразделениями под огнем противника». И командующий ЗабВО комкор С.К. Ремезов издал приказ, которым было предписано к 15 сентября 1939 г. «всем стрелковым и кавалерийским частям отработать с действительными ОВ… под личным руководством командиров и штабов соединений». Кончилось тем, что к концу лагерного сезона начальник химических войск доложил в Москву, что «весь личный состав кавалерийских соединений обучен преодолению зараженных действительными ОВ участков местности по приказу НКО № 090». Другими словами, через тотальную поливку СОВ прошли только 15-я и 22-я кавалерийские дивизии и 5-я кавалерийская бригада. А для стрелковых частей и соединений задача перешла на следующий год.

В 1940 г. летняя учеба войск, как и прежде, предусматривала более широкое применение СОВ. На все эти занятия вновь был распространен приказ наркома обороны от 30 июня 1939 г. (напомним, что в нем каждой воинской части было «высочайше» указано организовать показные учения по преодолению «действительных участков заражения»[351]), с той лишь разницей, что этот приказ выполнялся уже после неудачных опытов химической войны с Финляндией.

Во исполнение этого решения в САВО приказом по войскам округа от 11 февраля 1940 г. было предписано «проведение учений по преодолению УЗ, зараженных боевым СОВ», провести с 15 апреля по 1 мая «по полкам», а их в том округе было несколько десятков. Причем было велено «через преодоление УЗ провести поротно, поэскадронно, побатарейно все части в полном составе». И к концу мая через «учения по преодолению УЗ на боевом СОВ… были пропущены все без исключения роты, эскадроны…»

И так было по всей стране. В УрВО учения с боевым СОВ в 1940 г. впервые были проведены во всех частях без исключения[351]. В ЗабВО учения с СОВ (всего 41 учение) были выполнены во всех стрелковых, мотострелковых и кавалерийских соединениях — в 46-й, 65-й, 93-й, 94-й, 114-й и 152-й стрелковых дивизиях, в 36-й, 57-й, 82-й и 109-й мотострелковых дивизиях, в 15-й и 22-й кавалерийских дивизиях. И в 100 войсковых частях великого множества дивизий бывшей ОКДВА, а ныне ДВ фронта (в 3-й, 12-й, 22-й, 26-й, 32-й, 34-й, 35-й, 39-й, 40-й, 59-й, 69-й, 78-й, 92-й и 105-й стрелковых дивизиях, в 79-й и 101-й горно-стрелковых дивизиях, в 8-й и 31-й кавалерийских дивизиях, во всех укрепленных районах, а также в многочисленных стрелковых и танковых бригадах) было проведено 123 учения с действительными СОВ — впервые в таком масштабе, по признанию их организаторов («1940-й год явился переломным в смысле общего подъема уровня химической подготовки»). Попутно отметим, что иприт и люизит достигли и таких удаленных территорий, как Сахалин и Камчатка — именно там были расквартированы недавно образовавшиеся 79-я и 101-я горно-стрелковые дивизии. Разумеется, учения по преодолению зараженных боевым СОВ участков были проведены в большинстве соединений и частей ЛВО — в 19-м и 56-м стрелковых корпусах, в 52-й, 54-й, 70-й, 71-й, 104-й и 123-й стрелковых дивизиях.

В недавно образованном и не очень богатом дивизиями Архангельском военном округе (АрхВО) «показные учения по преодолению УЗ с боевым СОВ» были проведены в течение сентября во всех полках 88-й стрелковой дивизии. В СибВО эти учения также были проведены во всех частях дивизий, за исключением 107-й стрелковой. В Орловском военном округе (ОрВО) — также в частях всех дивизий, за исключением 89-й стрелковой. И в ПриВО — во всех частях 53-й, 117-й и 148-й стрелковых дивизий. Единственное место, где приказ наркома не выполнялся, так это в очень молодом Прибалтийском военном округе (ПрибВО), да и то потому, что «завоз действительных СОВ на территорию б. Латвии, Литвы и Эстонии был запрещен». Однако и в ПрибВО в октябре 1940 г. было проведено окружное артиллерийское учение, где были выполнены стрельбы с использованием осколочно-химических снарядов[351].

Где все это происходило? В лагерях и на полигонах, и не только в лагерях.

В «молодом» АрхВО для учений с ипритом приспособили обгоревшую вырубку в лесу.

Войска СКВО летом 1940 г. вышли в свои традиционные полигоны и лагеря. Артиллеристы стреляли на артиллерийских полигонах: Саратовском окружном, Астраханском, Бело-Калитвенском (Белая Калитва, Ростовская обл.), Персиановском, Прудбойском. Военные летчики учились в многочисленных авиационных лагерях: Волкорезовском, Воропоновском, Гумракском (Гумрак, Волгоградская обл.), Злодейском, Крымском (Крымск, Краснодарский край), Куликовском, Нахичеваньском, Пластуновском, Таганрогском (Таганрог, Ростовская обл.). А стрелковые, кавалерийские и горно-стрелковые дивизии вышли в свои традиционные лагеря: Абинский (Абинская, Краснодарский край), Анапский (Анапа, Краснодарский край), Астраханский, Бело-Калитвенский, Буйнакский (Буйнакск, Дагестан), Грозненский (Грозный, Чечня), Краснодарский, Ленинградский, Майкопский (Адыгея), Махачкалинский (Махачкала, Дагестан), Моздокский (Моздок, Северная Осетия), Новороссийский (Новороссийск, Краснодарский край), Орджоникидзевский (Владикавказ, Северная Осетия), Персиановский, Прохладненский (Прохладная, Кабардино-Балкария), Прудбойский, Саратовский, Славянский (Славянск-на-Кубани, Краснодарский край), Сочинский (Сочи, Краснодарский край), Туапсинский (Туапсе, Краснодарский край), Урупский (Уруп, Карачаево-Черкесия), Урюпинский (Урюпинск, Волгоградская обл.), Шелковской (Шелковская, Чечня). И в том, что там активно работали с СОВ, сомнений нет.

Артиллеристы ЗапОВО в то лето учились своему делу на артполигонах в Минске и Дретуне, Бобруйске и Друти, Бресте и Червонном Боре, Обезе-Лесна и Гродно, Молодечно и Мозыре, Картуз-Березе и Дорогобуже. Всего их было 12 — больше, чем раньше, потому что часть из них только что вошли в боевой строй после включения Западной Белоруссии в состав СССР.

При оценке степени растаскивания химоружия в те годы, следует иметь в виду, что реальная обстановка на ДВФ (а это I ОКА и II ОКА) не располагала к работе с СОВ в специализированных военных лагерях. В частности, сухопутные и авиационные части II ОКА учились летом 1940 г. в 48 лагерях, причем сухопутные части в основном находились в районах их постоянного размещения (у ВВС было 9 военных лагерей). Военно-химическая активность I КА (бывшей I ОКА) также осуществлялась, главным образом, непосредственно в местах дислокации войсковых частей.

Одно из мест, где получили поражение от СОВ 5 красноармейцев I ОКА, был так называемый ГУР — Гродековский укрепрайон в районе ст. Гродеково (Пограничный, Приморский край) практически на границе с Китаем. А еще были другие — Благовещенский, Барабашский, Уссурийский, Посьетский и Полтавский. Поэтому достаточно бессмысленным выглядит приказание командующего войсками, что участки, где были «проведены учения, ограждать и выставлять караулы по охране до момента самодегазации».

Впрочем, некоторые воинские соединения в I ОКА отрабатывали в 1940 г. навыки работы с СОВ и в традиционных военных лагерях: 43-й стрелковый корпус — в Барановском лагере на Барановском артиллерийском полигоне, 92-я стрелковая дивизия — в лагере Сидеми (ст. Бамбурово, Приморский край), 31-й стрелковый корпус — в лагере Танга.

Подчеркнем, что «прогуливать» занятия с ипритом в те времена было не так просто, хотя инстинкт самосохранения у воинских частей, конечно, был. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в приказ командующего II ОКА (Хабаровский край) и будущего маршала И.С. Конева. Когда он обнаружил, что на момент проверки ни одна войсковая часть не выполнила приказ наркома обороны «на проведение ротных учений по преодолению УЗ, зараженных ипритом», то немедленно принял меры по устранению этого «упущения». Было велено во всех частях и соединениях армии «провести одно-два ротных учения на наступление с преодолением УЗ, зараженных боевым СОВ»[351].

И в 1941 г., несмотря на совершенно иной против ожиданий характер начавшейся тяжелой войны, войска в тылу по инерции продолжали не очень осмысленные игры с СОВ. Приведем для примера приказ от 17 сентября 1941 г., изданный в ЗабВО, в котором критиковались части, где «преодоление УЗ с действительными СОВ… не проведено».

« Назад

Оглавление

Вперед »