14.2. БЕЗОПАСНОСТЬ: ПРОЕКТЫ, ПРОИЗВОДСТВА, ГРАЖДАНЕ
В своем секретном подполье советская медицина иногда участвовала в подготовке производств химоружия. Во всяком случае в первые послевоенные годы на нее возлагалось изучение новых проектов на предмет их безопасности. К сожалению, клятва Гиппократа не всегда гарантировала качество этого надзора. Приведем несколько примеров, касающихся рассмотрения медицинскими учреждениями проектных заданий как на реконструкцию старых производств СОВ (иприта и люизита), так и на строительство новых производств ФОВ (зарина, зомана и советского V-газа).
В послевоенные годы на заводах химоружия активно выполнялись работы по усовершенствованию и перестройке производств СОВ, изношенных за годы войны, в частности в Чапаевске, Сталинграде, Березниках. И, как и в прежние годы, новые проекты оказывались столь же неэкологичными, что и в периоды индустриализации и тяжелой войны. И иногда, в особо вопиющих случаях, врачи даже пытались сдерживать проектировщиков.
В частности, в отношении безопасности производств ОВ первого и второго поколений на заводе № 91 в Сталинграде дела обстояли неутешительно. Это стало ясно, например, 6 сентября 1951 г. во время обсуждения в НИИ гигиены труда и профзаболеваний АМН СССР проекта реконструкции корпуса № 101 производства иприта (XX). Как и десятилетия назад, в проект закладывалась столь варварская «технология», что даже врачам ничего не оставалось делать, как указать МХП СССР на необходимость разработки «более совершенных методов производства иприта, при которых была бы исключена возможность острых и хронических отравлений рабочих».
На примере производства зарина (XXIII) в Сталинграде поясним, почему врачам приходилось быть столь осмотрительными. Дело в том, что в одном из проектных заданий на строительство объектов (1952 г.) обсуждались вещи, которые были немыслимы для этого ФОВ нервно-паралитического действия и которые врачи не видеть не могли. Адаптируя производство зарина под реальный уровень технической культуры завода, проектанты предусматривали на складе готовой продукции такие фантастические вещи, как удаление с пола сточных вод и продуктов дегазации, как если бы они заранее ожидали прямые проливы зарина на пол. Для цеха снаряжения обсуждалась принципиальная необходимость исключения замера зарина в налитой оболочке химбоеприпаса ручным шаблоном (как иприт в войну). Размышляли и над тем, как обеспечить аккуратное опускание запального стакана в заполненную зарином оболочку боеприпаса, с тем чтобы ОВ при этом не расплескивалось. Планировалось также и изменение способа испытаний оболочек на герметичность (не вылеживание в течение 6 часов, а испытание под вакуумом 15–30 минут). И все это происходило как если бы речь шла о выпуске иприта в 1942 г., а не зарина в 1952 г., как если бы не было шестилетних безуспешных попыток соединить низкую культуру советских химических производств с высокотехнологичным трофейным оборудованием из Дихернфурта-на-Одере[428]. Однако, пожалуй, самыми примечательными были наметки проектантов по защите персонала. Для защиты людей планировалось использовать чудо, увиденное в Германии — скафандры. Не все указанные меры проектантов немедленно нашли дорогу в реальную жизнь, на это ушло много лет страданий людей и подковерных споров между «специалистами». Однако скафандры так и остались лишь в мозгу проектантов, их никто никогда не использовал при выпуске ФОВ — ни в 1952–1987 гг. в Сталинграде, ни даже в 1972–1987 гг. в Новочебоксарске[51]. Эти скафандры просто не стали создавать, а «врачи» настаивать на их безусловном внедрении тоже не стали.
В 1953 г. в проектное задание на зариновое производство на заводе в Сталинграде внесли очередные уточнения, относящиеся к технике безопасности: расширение санпропускника, использование на второй фазе снаряжения боеприпасов зарином защитной одежды для рабочих всех профессий, сокращение рабочего дня на третьей фазе снаряжения до 6 часов, изоляцию на ней помещения для наполненных зарином химбоеприпасов и сушильных камер от остальных помещений, которые считались невредными. Что касается выбросов в атмосферу, то все — и врачи, и химики — смирились с неизбежным, и им пришлось пойти на проектирование подъема трубы для выброса воздуха из вытяжной вентиляции до высоты 20 м[51]; в «ипритную» эпоху труба была много ниже.
Подводя итог эпопее внедрения в жизнь производств ФОВ, отметим, что они не были под силу государству со столь низкой культурой химических производств и столь безответственным отношением к человеку (субъекту этих производств), каким был Советский Союз 40–80-х гг. Тем не менее внедрение состоялось. В результате пострадали жители Волгограда, Новочебоксарска, Дзержинска, Вольска, причем в первых двух городах — в массовых масштабах.
А причина проста — активному нажиму проектировщиков противостояло лишь пассивное сопротивление медицины. Приведем еще несколько примеров.
В Чувашии на новом производстве ОВ было то же самое, что и на старых производствах в других городах. Так, 10 сентября 1962 г. НИИ гигиены труда и профзаболеваний АМН СССР выдал повторное (первое заключение было дано 6 марта 1961 г.) — положительное — заключение на проектное задание III производства ПО «Химпром» в Новочебоксарске по выпуску зарина и зомана и снаряжению ими химических боеприпасов (проектом было продекларировано, что «сточные воды собираются в одно место и подвергаются дегазации и очистке»). Документ подписал директор этого института академик АМН СССР, проф. А.А. Летавет. Проектное задание было рекомендовано институтом к дальнейшей разработке, причем замечаний по существу сделано не было[586].
Впрочем, это разрешение так и не потребовалось — в 1964 г. власти решили выпускать в Чувашии не зарин и зоман (их производство оставили в Волгограде и планировали в Павлодаре), а много более токсичный советский V-газ (XXV)[438]. А это новое и в высшей степени опасное производство возводили по документации, практически не согласованной с официальной медициной. Причем к 1966 г. были получены более чем исчерпывающие медицинские данные об отрицательном воздействии советского V-газа на будто бы защищенных рабочих в процессе его опытного выпуска на заводе в Волгограде. Поскольку на самом деле рабочие защищены от ОВ не были, фактически советская промышленность химоружия осуществила массовое испытание этого новейшего ФОВ на людях[579].
Конечно, после переориентации завода в Чувашии на выпуск советского V-газа руководители санитарно-эпидемиологической службы и в Москве, и в Чебоксарах не могли не попытаться хоть как-то попридержать строительство в Новочебоксарске так называемого завода ядохимикатов, где планировался выпуск «продукта» с неизвестным не только назначением, но даже названием. В 1965–1968 гг. они просили о предоставлении хотя бы данных о токсических характеристиках «продукта» и особенно о его долговременном воздействии на людей. Без этих данных было трудно понять, какой рабочий день мог быть разрешен и мог ли вообще этот труд быть разрешен, если учесть фантастическую токсичность V-газа, к тому времени уже известную специалистам[586].
«В составе Чебоксарского химкомбината запроектировано производство № 3, проектное задание которого в республиканскую санэпидстанцию Чувашской АССР на рассмотрение не поступало и никаких данных о характере вредности этого производства не имеется. При рассмотрении вновь откорректированного проектного задания химкомбината не учитываются выбросы в атмосферу, водоем и другие санитарно-гигиенические вопросы производства № 3. Республиканская санэпидстанция Чувашской АССР просит дать разъяснения.
Главный санитарный врач Чувашской АССР
В. Георгиев, 18 февраля 1967 г.»
«Республиканская санэпидстанция Чувашской АССР доводит до Вашего сведения о том, что производство ядохимикатов на Чебоксарском химкомбинате строится по не согласованной санслужбой проектной документации. В апреле с.г. республиканская санэпидстанция приостановила строительство этого производства. Прошу Вас дать разъяснения.
В. Георгиев, 25 октября 1968 г.»[586].
«Тов. В. Георгиеву. Сообщаю, что надзор за проектированием и строительством производства № 3 на Чебоксарском химкомбинате постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 704–262 от 2.IX.1968 г. возложен на III-е Главное управление при Минздраве СССР.
8 декабря 1968 г.»[118].
Однако когда главный санитарный врач Чувашской АССР В.Н. Георгиев попытался приостановить незаконное строительство III производства ЧПО «Химпром»[884], ему указали на тщету усилий — к тому времени могущественный ВХК провел через ЦК КПСС и СМ СССР иное решение (о передаче надзора за проектированием, строительством и экологическим состоянием производств боевых ОВ из санитарно-эпидемиологической службы Минздрава СССР в Третье главное управление при Минздраве СССР[118]).
То же самое произошло и в связи с проектом будущего завода химоружия в Павлодаре. В 1967 г. санитарно-эпидемиологические службы в Москве и в Казахстане попытались не согласовать этот проект[588]. Однако вряд ли кто-либо обратил на это внимание и после 1968 г. завод продолжали строить с той же интенсивностью, что и до этого.
Таким образом, ВХК даже не стал больше преодолевать хотя бы пассивное сопротивление государственной санитарной службы СССР — от ее услуг просто отказались. Ну а что согласовывало Третье главное управление (управление секретной медицины) и как оно это делало, вряд ли наше общество узнает в ближайшие десятилетия.
Разрешение на выпуск советского V-газа в Новочебоксарске, против чего в 60-х гг. пыталось возражать даже санитарно-эпидемиологическое управление Минздрава СССР[586], пока вообще не было отстранено, лишь один из следов деятельности Третьего главного управления. Ныне можно подвести некоторые результаты деяний этих «врачей». Общий впечатляющий итог: утрата здоровья всеми участниками выпуска зарина, зомана и советского V-газа в Чувашии и в Волгограде. А их было около 8000. Таким образом, недалеко от истины раздающееся иногда суждение, что разрешение на выпуск V-газа в Новочебоксарске, которое было дано Третьим главным управлением при Минздраве СССР, — это, по существу, преступное деяние.
Обращаясь к воздействию производств ФОВ на природу, нельзя сказать, что никто не понимал их опасности. В принципе. Случались мягкие возражения и даже легкие споры под ковром. Но не более того.
Конечно, соглашательство медицины не проходило бесследно. Проектные документы, которые появлялись и позже, имели те же недостатки. В порядке курьеза укажем, что 8 августа 1970 г. в своем заключении Госсаннадзор СССР был вынужден не согласовать и возвратить на доработку технологический проект реконструкции II очереди ГСНИИОХТа (Москва) — корпус модельных установок № 2, лабораторный корпус № 3. Причина была вполне банальной — нерешенность отношений будущих сооружений с окружающей средой Москвы (очистки стоков и вентиляционного воздуха), планирование использования женского труда на модельных установках по производству высокотоксичных ОВ и т.д.
Впрочем, это был уже конец. Больше санитарных врачей никто ни о чем не спрашивал — дальнейшие разрешения без задержек давала секретная медицина.
Обращаясь к надзору за безопасностью работы и жизни людей на производствах химоружия, отметим, что выявить какую-либо заинтересованность санитарных служб практически невозможно. Во всяком случае при изучении скорбных документов прошлых лет практически не удалось найти хоть какие-то положительные примеры на сей счет.
Нижеследующий пример из области производств ФОВ характеризует фактический результат такого «надзора».
ИЗ ДОКУМЕНТА МИНЗДРАВА СССР , НЕ СГОРЕВШЕГО
В БЕЛОМ ДОМЕ В НОЧЬ С 3 НА 4 ОКТЯБРЯ 1993 г.:
«Медицинское обследование работающих на ЧПО „Химпром“ и ВПО „Химпром“ с 1969 г. осуществлялось НИИГП и НИИГТП Минздрава. Численность пораженных при производстве химоружия с 1969 г. по этим предприятиям составила:
•• по ЧПО „Химпром“ — 19 человек, все в легкой степени;
•• по ВПО „Химпром“ — 46 человек, из них: 1 — со смертельным исходом, 2 — тяжелой степени поражения, 3 — средней степени, остальные — легкой степени».
Прежде чем обратиться к официальной позиции секретной медицины, необходимо учесть несколько принципиальных моментов, которые должны были задавать ей позицию при организации надзора. На примере ПО «Химпром» (Чувашия) они выглядят следующим образом. Во-первых, токсичность V-газа выше зомана в 7–10 раз, когда речь идет о проникновении в организм через органы дыхания, и в 250 раз, когда V-газ попадает в организм через кожу[48]. Во-вторых, на рубеже 60–70-х гг. не существовало не только замкнутой cистемы норм и стандартов, но и подходящих технических средств для измерения V-газа в воздухе рабочей зоны. В-третьих, не существовало и уже упоминавшихся скафандров, без которых производить ФОВ без потерь людей было в принципе невозможно[48,51]. Чем закончился такой «надзор», известно. В 90-х гг. только на ЧПО «Химпром» имели статус профбольных более 200 человек, какое-то количество людей было на подходе. А всего через это варварское производство в Чувашии прошли около 3000 человек.
ИЗ ПЕРЕПИСКИ (1965 Г.):
«Отсутствие в настоящее время достаточно чувствительного метода для определения малых концентраций V-газа в воздухе в значительном мере затрудняет решение вопроса о пороговой и тем более предельно допустимой концентрации в производственных помещениях».
О существовании в Новочебоксарске и Волгограде 8000 людей, которые хронически поражены разными дозами ФОВ, теперь знают даже доктора медицинских наук Ю.И. Мусийчук (бывший руководитель НИИГП в С.-Петербурге) и П.Е. Шкодич (бывший руководитель НИИГТП в Волгограде). На уровне частных разговоров. А официальный Минздрав России все еще не в курсе. Соответственно, чтобы избежать более глубокого разбирательства, Минздраву России было бы целесообразно как можно скорее пересмотреть свое отношение к тысячам людей, отравленным в Новочебоксарске и Волгограде на государственной службе по вине и при участии государственного ведомства секретной медицины и его органов на местах.
В заключение укажем еще на одно направление работы Третьего главного управления: параллельный (и — тайный) санитарно-эпидемиологический надзор. О нем мало кому известно, однако следы его существования мешают проведению нормальной государственной экологической политики до наших дней.
Качество этого саннадзора секретной медицины можно вновь рассмотреть на примере производства V-газа. Утверждается, что будто бы в Новочебоксарске в «1973–1986 гг. систематически проводилось исследование уровней загрязнения газовых выбросов производства вещества типа VX и его полупродуктов»[647]. На самом деле в жилых района города, куда V-газ мог попадать во время аварий, технологических сбоев и даже при регулярной работе завода, осуществлялись измерения лишь общего уровня загрязнения, связанного с деятельностью «Химпрома». Они проводились с использованием холинэстеразной, интегральной по сути, методики, и от таких измерений трудно было ожидать более или менее конкретного ответа на принципиальный вопрос об источнике загрязнения.
Что касается доступности результатов такого саннадзора, то они «имеют ведомственный характер» и потому все еще ждут «решения вопроса об их публикации»[647]. Публикации фактических данных о нарушениях гигиенических стандартов при выпуске советского V-газа не было, однако, еще очень много лет, а в 2004 г. первое сообщение об этом появилось лишь на тайной встрече среди «своих»[593]. Общественность туда не приглашали.
Государственная бюрократия и здесь оказалась в долгу перед человеком. А ведомство, укрывающее экологическую и медицинскую информацию, все то же — Федеральное управление медико-биологических и экстремальных проблем при Минздраве РФ. Именно оно Указом Президента РФ от 24 марта 1995 г. было определено ответственным за государственный саннадзор за проектированием, строительством и эксплуатацией объектов по уничтожению химоружия[920].
Санэпиднадзору РФ оставили возможность топтаться вокруг.
Для полноты картины следует указать, что рыночные условия побудили Госкомсанэпиднадзор подумать о реализации знаний и опыта своих специалистов, оттираемых от государственной кормушки конкурентами.
ГОСКОМСАНЭПИДНАДЗОР — ГОССОВЕТУ ЧУВАШИИ (3.2.1995 Г.):
«Высококвалифицированную помощь в проведении санитарно-гигиенической экспертизы состояния окружающей среды в зоне влияния АО „Химпром“ и изучении воздействия ее факторов на заболеваемость населения может оказать (на хоздоговорной основе) Нижегородский НИИ гигиены труда и профпатологии (директор Ю.П. Тихомиров), специалисты которого знают специфику выбросов предприятия, владеют методикой выявления зависимостей состояния здоровья от факторов среды».
Насчет знания специфики выбросов ЧПО «Химпром» автор письма, пожалуй, погорячился. Начиная с 1967 г., Нижегородский (Горьковский) НИИ ГТП не имел отношения к ФОВ, и вся эпопея с выпуском V-газа в Чувашии прошла вне его опыта и даже знания. Это было делом Санкт-Петербургского НИИГП, чья принадлежность не к Госкомсанэпиднадзору общеизвестна и чьи санитарно-гигиенические экспертизы (на хоздоговорной основе) не вызывали благожелательного отклика в Чувашии.
Пожалуй, особенно отчетливо подход санитарных служб советской страны к здоровью людей проявился при решении проблемы санитарно-защитных зон (СЗЗ) вокруг заводов химоружия, которые должны были защищать граждан от опасного влияния токсичных выбросов с этих производств.
Обсуждать эту проблему в Москве в связи с деятельностью четырех заводов химоружия невозможно в принципе. Все они действовали прямо в городской застройке, и в то время, когда эти заводы выпускали ОВ, вопрос о формировании каких-то зон безопасности вообще не вставал. В первую очередь это относится к заводу № 51 (ГСНИИОХТ), который все 1930-е гг. снабжал армию ипритом и многими другими ОВ. И все время «газил» на соседние дома.
Деятельность завода № 102 в Чапаевске, который был, по существу, пионером массового выпуска химоружия, сказывалась на жизни города самым катастрофическим образом. Тем не менее СЗЗ вокруг опаснейшего завода не создавалась в Чапаевске никогда.
В Дзержинске изначально СЗЗ вокруг всех химических заводов также не создавались. Так было и перед Отечественной войной, и долгие годы после нее. СЗЗ отсутствовали в городе даже к началу 60-х гг., когда по нормам тех лет (Н-101—54) они должны были составлять 1000 м, а в особо тяжелых случаях (например, для производств ОВ) — 2000 м.
Ситуация в Чувашии, где производство химоружия создавалось после войны, аналогична. СЗЗ в размере 2 км не выдерживалась, поскольку она мешала расширению завода. И было предложено сократить СЗЗ в юго-западном и в западном направлениях. Расширение завода состоялось. А когда в 1987 г. производство опасного ОВ на «Химпроме» было остановлено, ситуация была такова, что пришлось обсуждать необходимость расширения СЗЗ до 4 км.
Распространять обсуждение на другие города химоружия вряд ли имеет смысл — санитарная служба в стране была одна и везде одинакова.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |