14.5. МАЛЫЕ ДОЗЫ БОЛЬШОЙ ОТРАВЫ
Выше мы уже неоднократно сталкивались с ситуацией, когда медицина не обеспечивала безопасность людей при выпуске ОВ и вообще химоружия и не защищала тех из них, кто был отравлен на работе. Между тем у этого брака в работе врачей (появления отравленных работников) есть точное название — возникновение когорты профессиональных больных и даже профессиональных инвалидов. И с возможностью этого необходимо было считаться и не допускать. В жизни, однако, все было по-другому, особенно в связи с проблемой действия на работников производств химоружия малых доз токсичных веществ и, как следствие, возникновением больших масс хронических больных.
Связан сей чисто советский феномен был с тем, что проблема отравлений людей малыми дозами ОВ не вышла из тайных коридоров все еще остающегося в силе ВХК (разумеется, прячущегося за «отсутствием данных науки») на просторы реальной практики. Вот почему мы вынуждены рассмотреть этот трудный вопрос специально. Однако прежде чем перейти к людям, отравленным малыми и большими дозами ОВ первого (ипритом и люизитом) и второго (зарином, зоманом и V-газом) поколений, приведем случай из жизни совсем иной социально-политической системы.
10 марта 1991 г. американская авиация разбомбила склады химоружия Ирака, расположенные вдоль иракско-кувейтской границы. Как живописала пресса, в тот день ядовитое облако накрыло и воевавшие армии, и гражданское население. События тех дней не ушли в историю, а их результаты имеют непосредственное отношение к нынешним российским реалиям.
Конечно, о здоровье отравленного ОВ гражданского населения Кувейта и Ирака мало что известно, и вряд ли это кого-либо интересовало. Однако этого не скажешь о здоровье американских солдат, участвовавших в операции «Буря в пустыне». После войны далеко не все американские солдаты зажили нормальной жизнью, и около 100 тыс. ветеранов той войны обратились в медицинские учреждения с жалобами на состояние здоровья. До 1994 г. проблема здоровья тех ветеранов просто отрицалась. Потом специальной комиссией правительства США были подготовлены доклады, доказывавшие отсутствие связи болезней ветеранов с влиянием каких бы то ни было физико-химических воздействий во время операции. Полагали, что болезни, которые стали одолевать ветеранов спустя несколько лет после окончания войны, были вызваны психологическим стрессом. Было даже введено понятие синдрома малых (локальных) войн, в данном случае — «синдрома войны в Заливе». А самих жалующихся ветеранов пресса стала «награждать» эпитетами вроде «симулянты», «психопаты», «слабаки».
Гром грянул 19 августа 1997 г., когда «Нью-Йорк Таймс» опубликовала статью «Химическое оружие может быть фактором, ответственным за болезни ветеранов Персидского залива». Впервые широкой публике сообщили то, что в научном мире было уже известно после появления в январе 1997 г. в «Журнале американской медицинской ассоциации» (JAMA) серии статей ученых Техасского университета о распространении и встречаемости разных заболеваний у ветеранов войны в Заливе. Симптомы заболеваний ветеранов объединились в шесть групп, из них три оказались основными. Первый синдром — «ослабленное познание» (проблемы памяти, сложность в понимании, бессонница, депрессия, постоянные головные боли), второй — «частичная атаксия» (парезы, нарушения равновесия, дезориентация в пространстве, головокружение, импотенция и др.), третий — «арто-мио-нейропатия» (мышечные боли и мышечная усталость, трудности в подъеме тяжести и т.д.). Содержание этих синдромов не могло быть объяснено травматическим стрессом, который ранее приписывался ветеранам. Как выяснили ученые, риск возникновения второго синдрома заметно увеличен для лиц, находившихся (по их заявлению) в зоне возможного действия химоружия и получивших профилактические химические препараты. Наиболее выражен он у солдат, которые находились в северо-восточной части Саудовской Аравии на четвертый день воздушной войны. Именно в эти часы авиация крушила иракские склады с зарином — одним из основных нервно-паралитических ОВ в арсенале Ирака тех лет.
Разумеется, министерство обороны США заявило, что ветераны войны в Персидском заливе не могли пострадать от ОВ, в частности от зарина, поскольку его концентрация в воздухе в районе боевых действий была заведомо ниже смертельной в 1000 и более раз. Однако в свете новейших научных данных это утверждение американских официальных военных более не может считаться убедительным. Для того чтобы убедиться в оправданности этого сомнения, достаточно обратиться к экспериментам последних десятилетий, которые были выполнены в Институте биохимической физики РАН. В этом институте много лет изучается воздействие малых и сверхмалых доз разнообразных биологически активных веществ на живые клетки и разнообразные живые организмы. Опыты показали, что многие химические вещества могут проявлять активность в двух интервалах концентраций — в тех, что обычно используются в экспериментах, а также при концентрациях, меньших, чем обычно изучаемые, в тысячи раз. Некоторые вещества были равно (или близко) биологически активными в концентрациях, различающихся в 10 тысяч раз! Таким образом, «обнаруженный» будто бы лишь недавно эффект ФОВ («синдром войны в Заливе») является не более чем частным случаем общего явления — сверхнизкие дозы таких веществ могут вызывать такой же эффект, как и высокие дозы[1026].
С позиции всех этих данных результаты, полученные учеными Техасского университета, находят объяснение. Пехотинцы армии США поражались не теми серьезными дозами зарина, которых обычно боятся военные, а малыми и сверхмалыми дозами ОВ. Следует подчеркнуть, что в проведенных научных экспериментах эффект сверхмалых доз проявлялся не сразу, а через некоторое, иногда довольно продолжительное, время. Можно, таким образом, говорить, что такие дозы могут обладать как бы «отложенным» действием. При сверхмалых дозах запоздание реакции — наибольшее. Так же — с большим запозданием — должно проявляться и влияние сверхмалых доз ОВ на людей.
Проблемы с воздействием сверхмалых доз зарина (XXIII) на здоровье солдат армии США требуют от нас еще раз взглянуть на дела в России. Дело в том, что ситуация, когда люди оказываются под действием небольших («подкритических») доз ОВ, складывалась в России бесчисленное множество раз, причем задолго до Второй мировой войны. Более того, ограниченная группа руководящих лиц советского ВХК знала об этом и сознательно скрывала от общества.
Несколько десятков тысяч работников химических заводов Волгограда и Новочебоксарска, Чапаевска и Дзержинска, Березников и Москвы многие годы участвовали в производстве кожно-нарывных СОВ и нервно-паралитических ФОВ и, несомненно, — все до одного! — должны были пострадать от воздействия малых доз. Например, работники новочебоксарского «Химпрома» в Чувашии ныне страдают от симптомов хронических заболеваний, очень похожих на симптомы заболеваний ветеранов войны в Заливе. И они требовали, чтобы будущий закон о социальной защите лиц, занятых на работах с химоружием, распространил бы льготы не только на «профбольных» (лиц, получивших это звание в результате острого отравления), но и на всех участников выпуска ФОВ. Впрочем, трудно ожидать, что российские официальные лица когда-либо будут гуманнее американских, в частности при решении вопроса о признании вины государства перед людьми, отравленными ОВ. И их отговорки похожи: «патологическое развитие личности с кверулентным поведением», «кляузники» (это — для слишком настойчивых пострадавших), или «рентная психологическая установка», «иждивенчество», «желание поживиться за счет государства», «симулянты» (это в случаях, когда люди требуют материальную компенсацию за утраченное здоровье).
Однако наши люди вовсе не симулянты. Сегодня их заболевания, наконец-то, получают достоверное объяснение данными современной науки. В последнее время вскрылся и такой примечательный факт. Исследователи секретного Санкт-Петербургского НИИГП из ФМБА при Минздраве России, похоже, уже давно обнаружили сходные с синдромами ветеранов «войны в Заливе» эффекты у своих подопечных — работников, которые были заняты на производстве советского V-газа (XXV) в Новочебоксарске. Однако они скрывали этот вывод от пострадавших и начали публиковать свои результаты только совсем недавно[1027]. Не потому ли, что американцы стали публиковать данные по своим ветеранам?
В настоящее время в России, как и в США, официально отказываются устанавливать причинную связь между отдаленными заболеваниями и влиянием малых доз ОВ. Такое нежелание понятно — это признание ведет к необходимости пересмотра всей системы защитных мер и от химоружия, и от всей химической промышленности. Однако в первую очередь это должно будет коснуться проблемы уничтожения химоружия. Между тем уроки «войны в Заливе» вместе с экспериментально доказанным теперь влиянием сверхмалых доз ОВ говорят, что этих «допустимых» концентраций окажется достаточно, чтобы медленно, на протяжении десятка лет («отложенный» эффект!), отравить все население, проживающее в десятках км окрест.
В ныне действующей правовой системе этот научный факт так и не был переплавлен в юридическую норму. Во всяком случае федеральный закон России «О социальной защите граждан, занятых на работах с химическим оружием»[975] обходит стороной большую группу граждан, которые подверглись хроническому отравлению малыми дозами ОВ.
Переходя от США, где справедливость была восстановлена в течение шести лет (в 1991–1997 гг.), к родным осинам, мы вынуждены констатировать, что на просторах СССР/России до справедливости пока очень далеко.
Дело в том, что знание о серьезном действии на людей малых доз ОВ было известно советской науке за полвека до опубликования нынешних выводов. Его можно, например, обнаружить в очень высоких официальных документах. Так, 4 июня 1938 г. заместитель наркома обороны СССР И.Ф. Федько (1897–1939) подписал приказ наркома обороны, в котором была объявлена очередная «Инструкция по профилактике интоксикаций в лабораториях РККА, работающих с ОВ»[546] (тот документ пришел на смену инструкциям 1925[516] и 1933[540] гг.). Более поздним поколениям жителей нашей страны, которых государство отравило во время работ с химоружием и не собирается этого признавать и тем более лечить, должно быть интересно одно из указаний той инструкции 1938 г.: «В отношении хронического отравления опасны ОВ кумулятивного действия, способные вызвать весьма серьезные болезненные расстройства даже в очень слабых концентрациях, не имеющих практического значения, при непродолжительном или однократном пребывании в них».
Однако на самом деле подобное знание было известно еще раньше — лет этак за 15 до 1938 г. Так, еще 23 июля 1924 г. на заседании Химкома при РВС обсуждались «полученные сведения от Фишмана», который в то время был военным атташе в Германии. Так вот, Я.М. Фишман сообщил, что «в Германии в настоящее время работают над возможностью боевого применения иприта и других ОВ в слабых концентрациях». Решение Химкома было тоже вполне военное: «просить секцию применения совместно с Главвоздухфлотом провести опыты действия иприта в малых концентрациях»[515].
Дальше — больше. В декабре 1929 г. очень большая группа рабочих и солдат пострадала в Электростали во время приемочных испытаний большой партии ЯД-шашек на Богородском снаряжательном заводе № 12. Оказалось, что люди отравились сверхмалыми дозами адамсита (III), и это знание не только не было упущено, но и получило проверку во время больших войсковых испытаний ЯД-шашек в 1930–1931 гг.[311,313]. Неудивительно, что на состоявшейся в Москве в июне 1931 г. конференции токсикологов Я.М. Фишман обсуждал среди своих единомышленников практические следствия из накопленного за эти годы знания.
«… по адамситу считалось 3—4-5 десятитысячных мг на литр — это есть порог действительно раздражающего действия адамсита. И что же? Применяя ядовито-дымные шашки, мы нашли, что действие ядовитого дыма сказывается на таких расстояниях от места выпуска, что концентрации адамсита должны быть там порядка не десятков тысяч, а порядка миллионных и даже десятимиллионных на литр и что там действие адамсита совершенно иное, что там он уже мало раздражает, он отравляет. Стало быть ясно, что мы не знали просто, что собой представляет, с точки зрения токсикологической, адамсит, не знали, что мы принимали за его характеристику преимущественное действие его при высоких концентрациях, а не изучали его действие при малых концентрациях, то есть тогда, когда раздражающее действие ослабляется, а на первое место выдвигается токсикологическое. Мы имели случаи, когда при длительных экспозициях такие концентрации в миллионных долях на литр вызывали отравления.
Дальше — кто из нас видел действие минимальных концентраций иприта в тысячных и десятитысячных [мг] на литр? Мы знали 0,1 [мг] при 10-минутной экспозиции — смертельное действие, и на этом успокоились. А действие маленьких концентраций? А между тем это вопрос исключительно военной важности… если подойти с точки зрения… минимальных концентраций иприта,.. я уверен, что при… экспозиции в 4–5 часов действия… малая концентрация будет действовать…
Я.М. Фишман, 3 июня 1931 г.»[539].
Знание любознательного Я.М. Фишмана (в прошлом эсера, а на тот момент красного командира) и близких ему лиц было скрыто от людей и прошло масштабную проверку. Проверка была сделана в течение нескольких десятилетий на примере жизни и здоровья тех десятков тысяч рабочих, которых представители советской власти без смущения заверяли в безвредности малых концентраций иприта (XX).
Так что нет никаких сомнений в том, что те советские рабочие, которые работали в адамситных и ипритных цехах, были сознательно отравлены своими, то есть советскими же военными и врачами, теми, кому очень хотелось проверить на людях вопрос «военной важности» — о действии малых доз адамсита и иприта на живую силу вероятного противника. А потом повторили эту проверку на новой группе советских людей — тех тысячах работников, кто уже в послевоенное время был поставлен на производство зарина, зомана и V-газа.
А чтобы эта проблема получила необходимую завершенность, укажем на следующее прискорбное обстоятельство. Ниже будет обсуждаться обширный «Перечень вопросов, составляющих военную тайну по военно-химическому вооружению и военно-химической подготовке РККА», утвержденный 19 мая 1933 г. заместителем председателя РВС СССР М.Н. Тухачевским[703]. Так вот, тем перечнем было предписано держать под грифом «совершенно секретно» именно данные о действии ядовитых дымов «в сверхминимальных концентрациях».
Наследники маршала берегут ту тайну до сих пор. Во всяком случае даже в издании 2000 г. мы не найдем этой информации об адамсите[7], хотя адамсит и в наши дни входит в число находящихся на армейском вооружении ирритантов.
* * *
Советские деятели медицины, поставленные на защиту людей (и участников производств химоружия, и жителей, не имевших отношения к этим производствам), а также охрану природы, не были рыцарями своей профессии. Трудно найти положительные примеры успешности заботы советской медицины в облегчении тяжелейших условий труда работников производств химоружия. Не говоря уж об условиях жизни людей, живших вокруг многочисленных производств ОВ. Люди, которых советская медицина была призвана опекать и защищать, по существу, оказались брошенными. Тем более оказалась без присмотра природа, которая тоже пострадала от масштабной подготовки к наступательной химической войне.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |