«Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт)»

19.4. ОТРАВЛЕНИЯ В ВОЙСКАХ

Бумеранг жесток. Неумеренность руководства Красной/Советской Армии в отношении к химоружию мстила повседневно. Отравления людей в войсках, в особенности в предвоенные годы, были нормой, а в силу своей будничности они практически не попадали в сводки и приказы. Приведем несколько примеров самого различного свойства — «учебных», «дегазационных», «боевых».

Выше уже упоминалась мечта военно-химического руководства о том, что «все население СССР и, в первую очередь, конечно, весь состав Красной Армии должны быть окурены». В первую очередь имелось в виду использование хлора, впоследствии запрещенного, «безвредного» учебного хлорпикрина и почти безвредных ЯД-шашек. Нижеследующие сюжеты живописуют, как на деле это происходило и почему случались отравления даже при столкновении с «безопасными» ОВ.

Отравления начались задолго до того, как мечта о всеобщем окуривании была положена на бумагу. Первые случаи отравлений начались еще в 1922 г., когда система окуривания войсковых частей была впервые установлена. Дальше — больше. Приведем примеры, относящиеся к учебному сезону 1927 г., когда произошло не менее пяти коллективных отравлений во время операций по окуриванию войск хлором. В их числе можно назвать отравление 10 солдат 32-го стрелкового полка, случившееся 29 июня в Лужском лагерном сборе (ЛВО), 23 военнослужащих в Узбекском кавалерийском полку (12 июля, САВО), 42 человека в Нижегородской пехотной школе (28 июля, МВО), 50 солдат из 2-й Кавказской стрелковой дивизии (21 августа, Кавказская Красная Армия), 14 военнослужащих артдивизиона 16-й Ульяновской дивизии (19 сентября)… Закончилась эта череда отравлений тем, что заместитель председателя РВС СССР И.С. Уншлихт был вынужден издать грозную бумагу по Красной Армии, содержавшую, среди прочего, требование докладывать ему о всех случаях отравлений «с указанием причин и виновных»⁵³³.

В 1930 г., когда мечта о всеобщем окуривании была положена на руководящую бумагу, отравились 52 красноармейца 2-го радиотелеграфного полка. Произошло это 2 августа 1930 г. в обстоятельствах, когда отравления никто не ждал, — во время «химического окуривания» в химгородке Гороховецкого лагерного сбора (МВО)⁵³³. Точно так же никто не ожидал беды в 5-м кавалерийском полку 5-й же кавдивизии (СКВО), когда 11 августа 1930 г. начались занятия с демонстрацией газовой волны. Из-за нежданного (не предсказанного военными метеорологами) изменения направления ветра под ту волну попало много людей, в том числе 89 конников, не имевших при себе противогазы (33 получили отравление). Как было указано в политдонесении о том событии, 6 человек были вынуждены пробыть в лазарете 7-10 дней⁵³³.

В последующем таких случаев было очень много.

Одно «ипритное» событие лета 1935 г. недвусмысленно показало, сколь трагичными могут быть последствия бесконтрольного растаскивания ОВ по армии и по всей стране. В то лето войска МВО учились военному делу в тех же лагерях, что и в прошлые годы, в том числе в Монинском лагере. Там 23-я авиабригада 29 мая 1935 г. провела специальное авиахимическое учение для высшего начальствующего состава округа. Во избежание неприятностей командующий округом распорядился выливать из ВАПов на цель на глазах у большой группы руководителей (ВАП был установлен на самолете Р-5, а под его крылом стоял живой красноармеец в защитной одежде) не настоящий иприт, а его имитатор (учебное ОВ). Жизнь, однако, распорядилась по-другому: на аэродроме Монино состоялось прилюдное выливание больших количеств настоящего иприта (XX). Пострадало трое человек, работавших с «учебным» ОВ в разных местах технологической цепи: они хоть и были в защитной одежде, но использовали ее вроде бы понарошку, поскольку пребывали в уверенности, что ОВ ненастоящее (в тот день в ВАПы было залито вещество № 6⁷⁰², насчет которого начальник химической службы почему-то был уверен, что это не иприт, а его имитация)⁵³³.

20 марта 1936 г. в САВО погибли два красноармейца 7-й Туркестанской горно-кавалерийской дивизии во время занятий по затаиванию дыхания. В результате бесконтрольности в палатке, наполненной хлорпикрином (I) (хлор к тому времени уже был запрещен), создалась смертельная концентрация (а это 20 мг/л при экспозиции в одну минуту). Случай был настолько вопиющий, что приказом по Красной Армии командующему войсками САВО М.Д. Великанову было указано на «безграмотность начсостава в химотделе» управления округа⁵³³.

Справедливости ради необходимо отметить, что не все отравления были связаны лишь со скверной организацией окуривания. Только в1937 г. в ЛВО «при камерных окуриваниях имели место случаи проскока ОВ под маской», как изящно указывалось в документе, распространенном ХИМУ в августе 1937 года. Плохие противогазы — это тоже было реалией тех лет.

Впрочем, и в последующие годы мало что изменилось. Так, в 1938 г. во время окуривания хлорпикрином получили поражение два красноармейца 51-го артиллерийского полка (Одесса). При разборе этого события командующий КВО будущий маршал С.К. Тимошенко отметил две беды. Во-первых, концентрация газа в камере была установлена начальником химической службы полка, как обычно, «на глазок». Однако было — и во-вторых. Как оказалось, медицина не была тогда готова помочь пострадавшим: «вместо реальной помощи — кислородного дыхания — давали таблетки и порошки»⁵³³.

К сожалению, на эти обычные беды с хлорпикрином накладывались два усложняющих сюжета — обстановка перманентного беспорядка и незнание.

Проблема беспорядка, пожалуй, лучше всего иллюстрируется событиями лета 1934 г. в Левашовском лагере ЛВО, где произошел случай, вопиющий даже для Советского Союза. Во время обычного химического окуривания в камере, через которое должны были пройти все военнослужащие страны, пострадали 2 красноармейца 4-й Туркестанской стрелковой дивизии, один из которых погиб. Во время разбора события выяснилось, что, по существу, оно было запрограммировано: концентрация ОВ (им должен был быть «учебный» хлорпикрин (I) - ОВ удушающего и раздражающего действия, которое после Первой мировой войны в небольших концентрациях применялось в СССР для проверки противогазов и в учебных целях) устанавливалась исключительно «на глазок», в результате чего она оказывалась смертельной даже при использовании этого наименее ядовитого ОВ. И в этих условиях проводились даже соревнования по затаиванию дыхания в атмосфере ОВ⁵³³.

Однако главное было совсем в ином — смерть наступила потому, что склад артвооружения ЛВО № 70 в Медвежьем стане отправил в лагерь вместо учебного хлорпикрина (I) боевой фосген (XIII), и в течение всего лета этого никто не заметил. А еще более поразительно расхождение между документами двух руководящих инстанций: это в ЛВО полагали, что в баллоне вместо хлорпикрина был фосген⁵³³, тогда как в ВОХИМУ думали, что по ошибке был завезен дифосген (XIV)^476,533. Впрочем, эта подмена ОВ, применявшегося для окуривания, не была единственной.

На самом деле проблема была много более сложной. Военные химики, так же как и военные медики, по существу, мало что знали о химии хлорпикрина, не говоря уж о том, что они практически не могли регулировать реальную практику его «сплошного» применения.

Приведем еще один «учебный» пример, связанный с боевым ОВ. 9 июля 1933 г. поразились ипритом (XX) 10 красноармейцев в 1-м стрелковом полку (1-й Казанский лагерь, недалеко от Казани) — им давали нюхать для запоминания «учебный» иприт, а он оказался боевым³¹⁴.

Других примеров отравлений при учебных испытаниях в армии в рамках ее всеобщего окуривания приводить не будем — их было слишком много. Ограничимся лишь несколькими дегазационными историями.

Экзотический случай связан с отравлением солдат 32-й стрелковой дивизии, размещавшейся зимой непосредственно в Саратове⁵³³. В ноябре 1928 г. химинструктор полка разбил на складе полка флакон с ипритом, вытер разлитое ОВ взятой из коридора рогожей, после чего вернул рогожу на место. В течение двух недель через ту рогожу прошло много людей, которые занимались уборкой помещений, так что к концу ноября число пострадавших достигло 30.

В декабре 1929 г. группа военнослужащих 1-го химического полка была поражена ипритом на зимних квартирах в результате неаккуратной дегазации приборов М-3, применявшихся для заражения местности. В ПриВО в 43-м кавалерийском полку (1-й Оренбургский лагерь, совсем недалеко от Оренбурга) 2 июля 1933 г. два красноармейца были поражены ипритом, поскольку получили защитную одежду, не продегазированную после предыдущих работ с ипритом.

В Харьковском ВО летом 1935 г. в 238-м стрелковом полку 7-го стрелкового корпуса (Днепропетровск) произошло примечательное событие. Во время занятий по дегазации винтовки для имитации заражения был использован учебный иприт. К сожалению, иприт оказался настоящим, и один красноармеец был вынужден провести 10 дней в госпитале. Хотя это несчастье вряд ли было замечено руководством армии, оно обнажило опасность расползания ОВ.

А 26 ноября 1937 г. в 71-й стрелковой дивизии случилась химическая трагедия во время дегазации конюшни 20% раствором хлорной извести. Вряд ли кто-либо ожидал, что во время подобных работ люди могут отравиться от боевого ОВ, стоявшего на вооружении армии, однако в конюшне в тот день не находившегося. Между тем в тот день от хлора, выделившегося из дегазатора, пострадало 15 красноармейцев, из них двое — в тяжелой форме⁵³³.

«Боевые» поражения в войсках были связаны с работами военных и в лагерях, и на зимних квартирах с СОВ, в основном, с ипритом.

Большие масштабы поражений красноармейцев начались сразу же после начала активной работы в войсках с ОВ на учениях и занятиях. Во всяком случае уже в апреле 1929 г. руководство ВОХИМУ было вынуждено разослать в войска циркуляр с предупреждением, что «в частях РККА вновь наблюдаются случаи отравления людей при занятиях с ОВ, главным образом ипритом».

Во время больших испытаний, прошедших между 1 марта и 6 апреля 1930 г. в Карелии в районе ст.Шуерецкая, были заражены жидким ипритом полосы отчуждения и станционные сооружения, а также распространялись волны НОВ. В результате за помощью обратилось 75 участников работ с поражениями кожи и 18 — с поражениями глаз. В стационаре лечилось 6 человек, пораженных НОВ (адамсит, дифосген, смесь хлор-фосген), и 20 человек, пораженных ипритом³⁰⁷.

Обращаясь к боевой учебе, отметим, что только в 1931 г. к августу объемы поражений ипритом были таковы: в ЛВО — 11 человек, в САВО — 9, в ОКДВА — 20. И это лишь официальные цифры, достигшие Москвы⁵³³.

В процессе работ с ипритом, которые были предписаны всем военным лагерям летом 1933 г.³¹⁴, некоторые итоги таковы. 11 июля в 4-м отдельном территориальном полку (Уфимский лагерь) был поражен каплями иприта военнослужащий, который наполнял НПЗ ипритом без средств защиты. 20 июля красноармеец 11-го территориального стрелкового батальона (Аракчинский лагерь) получил поражение спины от лямки противогаза, не продегазированного в предыдущих опытах, и т.д. Всего за июльскую ипритную страду 1933 г. в ПриВО пострадало (официально) 17 человек, и сценарии были самыми неожиданными⁵³³. Приведем еще один эпизод: поражение, случившееся 9 сентября 1933 г. в 100-м стрелковом полку (военный лагерь имени С.С. Каменева, станция Тоцкое, Оренбургская обл.). На этот раз после занятий по заражению местности ипритом 5 красноармейцев были поставлены на дегазационные работы без защитной одежды (их снабдили лишь перчатками), причем обычная воинская одежда после работ с ипритом не была заменена. Все они получили поражение. Кстати, когда бойцы были отправлены в медпункт полка, полковой врач не знал, как их лечить.

Не прекратились «боевые» отравления и в последующие годы. Вот какие суммарные цифры сообщил заместителю наркома обороны СССР маршалу М.Н. Тухачевскому начальник ХИМУ Я.М. Фишман в декабре 1935 в связи с задачами химической подготовки армии на 1936 г. и, в частности, по работе с действительными ОВ. Как оказалось, динамика внешне положительная: в 1934 г. по всей армии было 68 случаев отравлений (общее число пораженных — 139), а в 1935 г. — 31 (число пораженных — 93). Тем не менее Я.М. Фишман не мог не «отметить безобразные случаи поражений, происшедшие по причине грубого нарушения существующих инструкций».

Приведем подобного рода «случаи» на примере работы с ОВ в следующие годы. На самом деле они демонстрируют бездумность системы работы с ОВ.

Обратимся к ЗабВО, где летом1936 г. на окружном химическом полигоне в районе нынешних станций Ясногорск-Забайкальский и Ясная прошли сборы химических войск округа. Хотя вопросы заражения местности СОВ отрабатывали по всем правилам тех лет, в 4-м ОХБ от ОВ «было 8 случаев поражения ОВ». Сама формула из официального отчета «случаи поражения» мало информативна и не очень волнует читателей, особенно с загрубевшими душами, поскольку не указывает реальное число отравленных. Однако, быть может, уровень опасности станет понятнее, если учесть, что один из «случаев» — это смерть красноармейца.

Определенный итог пиршеству отравлений подвела директива ХИМУ, которая была распространена в войсках по окончании летнего учебного сезона 1936 г. Подчеркнем, что в ней приведена много более богатая картина событий первой половины 30-х гг., чем дано здесь нами на основании лишь тех документов, которые нынешние наследники ХИМУ «позволили» нынешнему обществу прочитать.

Поэтому мы не будем приводить перечень мер, которые было предложено принять «во избежание» (вряд ли кто-либо применял их в полном объеме), а продолжим рассмотрение картины отравлений военнослужащих в 30-х гг.

Приведем пример иного рода, возвращающий нас к «профессионализму» и санитарной, и химической служб. В 1938 г. в военном лагере 49-й стрелковой дивизии в районе Старой Руссы санитарную обработку людей, преодолевших зараженный ипритом участок, как писал в сердитом приказе командующий ЛВО М.С. Хозин, «вели самым варварским методом, обрабатывая чувствительные места бойцов смесью бензина с керосином, обработку носоглотки и глаз не вели, зеленого мыла при обмывке не применяли». Следствием «такого безответственного, преступного отношения к организации и проведению учения» было продолжительное нахождение в госпитале двух человек⁵³³.

В предвоенные годы военно-химическая активность, как и раньше, сопровождалась многочисленными поражениями людей. Случались они во всех округах. В 1939 г. ПриВО докладывал в Москву, что «поражения при работе с боевыми ОВ снижены, но еще полностью не изжиты. За год было два поражения». В ЛВО в то лагерное лето было — официально — 7 случаев поражений ипритом (XX). В МВО во время зимних февральско-мартовских химических учений одного из батальонов 30-й химической танковой бригады (место постоянной дислокации — Ярославль) на полигоне во Фролищах также зарегистрированы поражения людей («красноармеец Ажаров облил руку ипритом»; «красноармеец Дюксенов поразил подбородок» и т.д.)⁵³³.

Продолжались поражения ипритом и в следующем году. В частности, в I ОКА в одном из сентябрьских приказов по армии 1940 г. командующий М.М. Попов был вынужден разбирать случаи поражений войск при работе с СОВ во время учебных работ (официально — 4 эпизода в различных войсковых частях, общее число пострадавших — 10). Начальник был эмоционален: «командиры частей и соединений несерьезно относятся к подготовке и проведению столь важного мероприятия, как показные учения по преодолению действительных участков заражения»⁵³³. В 107-й дивизии СибВО в тот год получили поражение ипритом двое⁵³³. В 88-й дивизии АрхВО после преодоления участка, зараженного ипритом, получил «поражение полового органа» химинструктор⁵³³. А в Орловском военном округе в мае1940 г. на аэродроме Сеща во время работ с СОВ в 8-м СБАП получил поражение ног младший командир. Как оказалось, вместо переливания иприта из бочек в спецмашину АРС-6 с помощью шланга он был вынужден выполнять совсем иной приказ — наливать иприт ведрами прямо через люк. Как написано в приказе по ВВС ОрВО, могли быть и «более тяжелые последствия».

Очень часто причины поражений людей были от их незащищенности. С одной стороны, от войск все время требовали быть смелее в работе с СОВ, а с другой — они не всегда были оснащены нужными средствами защиты и могли получить эффективную помощь в случае поражения. Например, командующий II ОКА И.С. Конев в мае 1939 г. требовал «положить конец трусости и «излишней» осторожности, служащей причиной того, что части с боевыми ОВ работать не умеют». А в октябре та же II ОКА докладывала в Москву о «результатах»: при использовании подручных средств (матов, палаток, шинелей), «когда боец преодолевает УЗ, трава или кустарник прикрывают его сверху и обмазывают СОВ, в результате чего происходит массовое поражение»⁵³³.

« Назад

Оглавление

Вперед »