«Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт)»

19.6. АРМИЯ СТРЕЛЯЕТ ПО СВОИМ

Не каждому государству везло на ответственных военных. Нам не повезло.

В развитие предыдущего напомним, что наши военные «учились» мастерству территориального размещения своих химических опытов постепенно, однако всегда одинаково — прямо на людях. И это касалось всех сторон их богатой подпольной жизни — и вооружения, и разоружения.

Начиная с 20-х гг. армия относилась к возможности отравления людей более чем снисходительно. Вот, например, что писал в инструктивном письме в 1927 г. один из руководителей военно-химической службы В.Н. Баташев: «Отсутствие вытяжной трубы в наших обычных камерах для окуривания заставляет в случае расположения их на весьма близком расстоянии от жилых построек более осторожно проводить очистку камеры от ОВ, то есть не сразу, а в несколько приемов, создавая сквозняк в нужном направлении, прибегая к опахалам и пр. Нужно, конечно, усиливать в этом случае и герметичность камеры… В самом общем виде этот вопрос решается установлением 100-метрового расстояния камеры от жилых построек и путей сообщения»⁵³³.

Дальше шло последовательное ужесточение. Так, в инструкции 1934 г. авиахимбомбы, дававшие утечку, подлежали разрядке или уничтожению «не ближе 1,5 км от населенных пунктов и с подветренной стороны от последних». В инструкции 1936 г. этот стандарт примерно сохранился: «Иприт в количестве не более 15 литров уничтожается на расстоянии не менее 1 км от жилых домов, большие же количества должны уничтожаться на расстоянии не менее 2 км»⁴⁹⁷. В 1940 г. норма ужесточилась: инструкцией было определено, что «БХВ уничтожаются на полигонах и специальных площадках, находящихся не ближе, чем в 3 км от населенных пунктов»⁵⁰⁶.

Обращаясь к самому серьезному типу воздействия армейских химических игр на непричастных к ним гражданских людей, отметим, что стрельба по своим — извечная слабость военных, особенно наших.

Но чтобы в мирное время да еще абсолютно неизвестным народу химоружием — отравленным облаком, ядовитым боеприпасом… К сожалению, без упоминания бед, происходивших при испытаниях химоружия, да и во время боевой учебы защитников Отечества и их представителей в промышленности наше повествование окажется много беднее. Во всяком случае, начиная с 20-х гг., периоды интенсивных работ с химоружием на армейских объектах часто сопровождались тем, что оружие военных химиков выходило из-под их контроля. И, помимо армейского персонала, при этом страдали «соседи» — непричастное гражданское население.

Важно подчеркнуть, что военные, как правило, заранее осознавали уровень опасности, грозящей гражданскому населению. И в мае 1933 г. — года, когда по приказу наркома К.Е. Ворошилова с действительными ОВ должна была начать знакомиться вся армия³¹⁴, — начальник химической службы УВО докладывал в Москву, что «большинство дивизий имеет очень ограниченные учебные поля и в условиях Украины подыскать места для работы с ОВ в 5-10 км от жилья, как это предусмотрено Вашими указаниями, дело не такое простое».

Число подобных примеров бесконечно, и описать их все невозможно. Поэтому, учитывая, что выше такие примеры приводились, ограничимся скупым перечислением некоторых случаев, когда химоружие выходило за пределы намеченных целей и доставалось не тем, кому предназначалось.

Начнем с одного из первых случаев, которым сопровождалась спешка начала первой пятилетки. 6 декабря 1929 г. в Электросталь (Московская обл.) на Богородский снаряжательный завод № 12 прибыл военный приемщик для приема первой партии ЯД-шашек в наполнении адамситом (III). Для проверки выполнили поджиг 27 шашек (по действовавшим правилам от изготовленной тогда партии в 2700 шт. необходимо было прожечь еще больше — 68 шашек) на расстоянии 2,5 км от завода. Однако, хотя поджигали по очереди по 1-3 шашки в течение 90 минут и видимое облако вроде бы не достигало территории завода (а расчетная концентрация адамсита в районе завода в принципе не могла быть боевой, требующей одевания противогаза), случилась беда. Ядовитое облако все-таки достигло мест обитания людей, в результате чего на самом заводе получили отравление более 70 человек (главным образом, женщин, причем примерно 40 из них были вынуждены обратиться за медицинской помощью), а также 45 военных из местного гарнизона⁵³⁴. Тот скорбный опыт не прошел даром — пришлось создавать специальный военно-химический полигон в Бунькове (Московская обл.), который поначалу обслуживал лишь завод, а потом стал и поныне является обыкновенным армейским химическим полигоном. После закрытия в Москве полигона в Кузьминках в начале 60-х гг. полигон в Бунькове стал единственным местом удовлетворения любопытства московских создателей химоружия.

Первый военно-химический полигон РККА в Кузьминках, до 1961 г. лишь примыкавший к Москве, но еще в нее не входивший, много раз оказывался источником выброса ОВ вовне своих границ в связи с самыми различными работами с химоружием — волновыми пусками, авиа- и артиспытаниями. Так, состоявшийся 31 января 1930 г. простейший пуск адамсита (III) путем сжигания 9 ЯД-шашек привел к тому, что пострадали гражданские лица, работавшие на полях орошения в 5 км от места пуска. В тот раз в больницу ст.Люблино обратилось за помощью 16 человек⁵³⁴.

Пожалуй, почувствовать обстановку той эпохи довольно хорошо помогает ознакомление с уже цитировавшимся журналом «химических» полетов специального авиаотряда за 1927-1929 гг. по испытанию ВАПов и химических авиабомб²²⁶. Жители Москвы того журнала видеть никак не могли, они лишь воочию убедились в том, что 3 июня 1928 г. не стало одного из красивейших сооружений города — Красных ворот (XVIII век). Их снесли, дабы «урегулировать уличное движение». Заодно снесли и церковь Трех Святителей (XVII век). А тем временем летчики, знай себе, поливали «химией» пространство между Кузьминками и Ухтомской. Приведем несколько примеров. В частности, в полетах, которые состоялись 6 и 9 марта 1928 г., были выполнены опыты по распылению ОВ с самолета с высоты 1200 м из прибора ВАП-2 (выливалось по 180 кг ОВ). Самолет Р-1 взлетал с аэродрома в Ухтомской и возвращался туда же. В обоих случаях реальные ОВ не попали на опытное поле полигона⁴. Остается добавить, что за полтора года до этих полетов во время самых первых выливаний ОВ из ВАПов в Кузьминках, которые были выполнены немецкими военными химиками, гости не рискнули воспользоваться настоящим ипритом, а изучали процесс лишь с применением нейтральной жидкости, имитировавшей иприт⁶⁶⁹.

Опыт, состоявшийся 14 августа 1928 г., имел целью с высоты 200 м»облить из ВАП-2 группу в 60 человек», на что было выделено 180 кг ОВ. Один бак с ОВ «вскрылся хорошо», так что красноармейцам досталось то, что им было предназначено, а вот на другом баке вскрытие произошло не по правилам. Опыт 1 марта 1929 г. имел целью заразить цель ОВ (ипритом) с высоты 30-200 миз ВАП-2. Из двух баков лишь один вскрылся нормально. Да и сам самолет прошел через свое ипритное облако. Опыт по испытанию нового прибора ВАП-3 был выполнен 14 августа 1929 г. Однако выливание ОВ (это был хлорпикрин) началось еще на аэродроме, когда во время взлета на высоте 20-25 м неожиданно вскрылся один из ВАПов. Другой ВАП вскрылся над самой целью нормально²²⁶.

От летчиков не отставали и артиллеристы. Показательны, например, документы, касавшиеся стрельб середины 20-х гг.

Дело в том, что стрельба артиллерийскими химическими снарядами над «ничейной» землей — с территории ружейно-стрелкового полигона (Выхино) на военно-химический полигон Кузьминки (его так называемый «Северный бугор») — нередко сопровождалась недолетом, и это раздражало артиллеристов, особенно после того, как военно-химическое дело от них «ушло» и стало общеармейским⁴. И так продолжалось еще две пятилетки, пока не произошло несчастье, весть о котором дошла, наконец, до высоких кабинетов Москвы. Это случилось 20 марта 1935 г. во время опытных стрельб 122 мм снарядами из гаубицы образца 1910-1930 гг. В тот день два снаряда, сильно отклонившись от цели, упали вне обоих полигонов и оказались непосредственно на территории рабочего поселка Люберецкого завода, ранив двух человек. При расследовании выявилось «удивительное» (конечно, для проверяющих) — полигон в принципе не допускал действовавшими в РККА правилами проведения стрельб из 122 мм гаубицы⁵³⁷.

От обитателей химического Подмосковья не отставала Москва. 13 июля 1937 г., например, в столице была отравлена группа детей санаторно-пионерского лагеря Сокольнического района, который обитал по адресу Б.Оленья ул.,4. Путь ядовитого облака от НИХИ на Богородском Валу был неблизкий — через реку Яузу и через группу Оленьих прудов. А причиной были работы с новым типом ОВ (типа «М», как написал в своем отчете сотрудник НКВД; так шифровались тогда вещества типа алкалоида капсаицина), которые проводились в то время в НИХИ⁶¹⁴. Аналогичные события в этом институте проходили и до, и после этого прискорбного события.

Обращаясь ко второй столице, упомянем, испытания различных видов химоружия на артиллерийском полигоне возле Луги (Ленинградская обл.), выполненные в феврале-марте 1930 г., в том числе ЯД-пуски. Так, в опыте 2 марта облако адамсита (III) распространилось на 11 км от места дымопуска и досталось 27 жителям самой Луги — работникам завода «Свобода». Конечно, им самим было разъяснено, что причиной стал всего лишь выброс сернистых соединений с завода «Смычка». На самом деле все было гораздо драматичнее. То адамситовое облако могло добраться и до границы с Финляндией (80 км), если бы планы испытаний были выполнены в полном объеме и был реализован первоначальный замысел одновременного поджига по 500 шашек. Фактически тогда поджигали одновременно лишь по 50 шашек³⁰⁸. Неаккуратная работа на Лужском полигоне была в те годы не столь уж редким явлением, и иногда ОВ выходили за его пределы неожиданным образом. Известно, в частности, событие апреля 1932 г., когда был поражен ипритом 13-летний мальчик, который нашел и заглянул в стеклянную бутыль с ипритом. Она валялась в полукилометре от границы полигона. Наказывать было некого — виновных не обнаружили⁵³⁴.

Что касается плана создания мощной ЯД-волны, то он все-таки был реализован. И случилось это 5-20 сентября 1930 г. во время больших военно-химических испытаний на правом берегу Волги в 15 кмк северу от Астрахани. Во время многочисленных пусков ядовитые волны неоднократно заносило в селение Дурновская и грязелечебный курорт в районе селения Тинаки (это от 10 до 24 км от мест газопуска)³¹¹. Однако эти опыты уже были «среди своих», и они не могли привести к международным осложнениям.

Начавший на рубеже 20-30 гг. интенсивные работы с ОВ военно-химический полигон в районе Шихан (Саратовская обл.) также был источником опасности для непричастных жителей. Укажем, в частности, события первого полугодия 1932 г., когда случались поражения людей, связанные с ЯД-пусками. В один из дней облако, образованное одновременным поджигом на полигоне в районе Каменная гора 10 шашек ЯМ-21 (наполнитель — адамсит), преодолело расстояние в 6 км и оказалось в районе ст.Причернавская. И даже там токсичная сила облака была такова, что 4 человека получили сильное отравление и 36 — легкое. А летом 1932 г. при пуске фосгена (XIII) из БХМ ядовитая волна там, где от нее ждали результатов, то есть в 500 и 1000 м от точки пуска, дала лишь слабое поражение. А где же в таком случае она оказалась? Как указывается в бесстрастном отчете, волна «оттолкнулась от земли и была вновь обнаружена лишь на дистанции 10 км от места выпуска»¹⁶⁴. Поэтому укажем метеоусловия, при которых это произошло: температура 22^oС на почве, скорость ветра до 2 м/с, конвекция. В тот раз волна фосгена, похоже, не отравила никого из людей. Однако известны многочисленные случаи выхода ОВ за пределы полигона. Ядовитые облака попадали в села Ключи, Куриловка и даже оказывались в селах с противоположного берега Волги. И, что удивительно, эти события приводили к более чем неожиданной констатации лиц, докладывавших о прискорбных случаях в Москву¹⁶⁵. Оказывается, это «обстоятельство ведет к рассекречиванию работ». Хотя сами по себе события были очень трагичными.

Приведем пару из них — неслучившееся и случившееся.

В июне 1934 г. начальник ВОХИМУ Я.М. Фишман во время инспекции полигона в Шиханах был вынужден критиковать выбор «площадки для подрыва АХБ-500 на близком расстоянии от населенного пункта, почему опыт был мною отменен»¹⁶⁵. Подрывов химических боеприпасов осуществлялось в те годы очень много, а вот большой начальник из Москвы возникал возле них далеко не всегда. Мы же упомянем другой факт: во время инспекции Я.М. Фишман покритиковал руководство полигона за то, что им не выполнена такая важнейшая работа, как «выливание СОВ с больших высот». И они ее вскорости выполнили. 16 октября 1934 г. произошло массовое поражение ипритом (XX) 66 жителей села Ключи, в том числе 61 школьника (у детей пострадали открытые части тела — лица, шея, ноги). Причиной беды — авантюрное проведение опыта по теме «Применение химического оружия авиацией с больших высот по крупным объектам». В стремлении овладеть таким эффективным методом химического нападения, как выливание ОВ с больших высот, энтузиасты провели авиахимическое заражение местности из ВАПов с высоты 1000 м (официально не допускалось производить такие опыты с высот выше 500 м). В цель иприт не попал, зато досталось деревне Ключи в 11 км от цели. Поражение получил также скот⁵³⁶.

Специфика работы в Шиханах в те годы была такова, что чем большую активность полигон проявлял, тем больше неприятностей он доставлял. В качестве примера укажем два события 1938 г.

21 февраля 1938 г. по время опытного учения по теме «Применение ОВ авиацией в зимних условиях» 81-я штурмовая авиабригада училась химическому нападению с использованием СОВ и НОВ (дифосген). «Опыт выливания звеном около 3 т дифосгена зимой дал возможность получить весьма ценные материалы о способности газовой волны распространяться по ветру. Поскольку этот вопрос не стоял в центре внимания руководства и не было даже предположений о возможности проникновения волны ОВ на большие расстояния, для участников учений и руководства было неожиданностью, когда волна паров дифосгена с места выливания, удаленного от аэродрома на 7 км, после изменения направления ветра дошла до аэродрома, перевалила через лесной массив на полигоне и распространилась далее на глубину 12 км». В местах, куда попал дифосген (XIV), случился немалый переполох — далеко не все люди имели при себе противогазы³⁴².

21 июня — 15 июля 1938 г. при войсковых испытаниях химического вооружения самолета ДБ-3 (три ВАП-500) в двух полетах иприт (XX) выливался с малых высот — от 45 до 170 м. В одном из опытов «пары иприта, образовавшиеся в момент вливания из ВАП, проникли на 4000 м», в результате чего люди, находившиеся с подветренной стороны, «почувствовали сильный запах иприта и были вынуждены принять меры ПХЗ». В двух полетах выливалась смесь иприта с люизитом с высоты 30 м, причем в одном из них смесь не попала в цель, а образовавшееся облако размером по фронту 3 км, не опустившись на землю, распространилось на несколько км от цели²³⁶.

Осталось упомянуть события 3-8 января 1940 г. По-видимому, это был один из последних предвоенных случаев поражения местного населения из-за работ с ОВ на полигоне в Шиханах. В тот раз досталось жителям поселка Рыбное, расположенного далеко вне полигона⁵³⁶.

На западе страны происходило то же самое. И неоднократно.

Во время сборов химизированных авиабригад БВО, которые происходили 7-28 июля 1939 г. на окружном военно-химическом полигоне Суша в районе Кличева, маршрут полетов от временного аэродрома до полигона пролегал над полями. Не прогнозировавшееся вскрытие одного ВАПа с ипритом (XX) привело к выливанию ОВ прямо на поле в период сельскохозяйственных работ³⁵⁵.

В 1936 г. опытные военные химики КВО (об остальных войсках вряд ли стоит говорить) покинули полигон после летней страды не по правилам: «на территории Ирдынского химполигона после работы с ОВ были оставлены без охраны несколько порожних непродегазированных бочек и несколько наполненных веществом № 6″. Разумеется, граждане из сел, прилегавших к полигону, не оставили без внимания бесхозное имущество. Результатом их знакомства с «порожними» бочками с ипритом (веществом № 6) было то, что «4 гражданина получили поражение ОВ разной степени». Возможно, до «наполненных» бочек не дошли руки, во всяком случае об их судьбе в разборе полетов не упоминалось⁵³⁴. А еще существовал военно-химический полигон в Броварах, так что число примеров может быть расширено. Так, 27 мая1940 г. во время выливания ОВ с самолета с высоты2000 м, которое было выполнено на полигоне недалеко от Киева для демонстрации участникам сборов начальников химслужбы частей ВВС КОВО, капли были отнесены на 10-13 км от цели и попали на населенный пункт Бровары. Пострадало 13 гражданских лиц. К счастью, дело ограничилось зудом и жжением на коже и паникой среди жителей, поскольку в тот раз ОВ было учебным (это был водный раствор пиридина).

Было у летчиков немало и иных событий такого рода.

Многие из них случились между 11 октября и 10 ноября 1938 г. во время авиационно-химических учений по применению новых способов авиационного химического нападения. Местом временного химполигона избрали Голодную степь на границе Узбекистана и Казахстана (использовали 2 площадки размером менее 100 км² каждая)³⁵⁰. Опыты по выливанию СОВ с больших высот проводились тремя самолетами ЦКБ-30 (ДБ-3), вооруженных тремя ВАП-500 каждый, и двумя самолетами ТБ-3 РН, вооруженных тремя ВАП-1000 каждый. Было выполнено 15 опытов по выливанию рецептур СОВ, причем лишь 8 оказались удачными, и самолеты вылили зарядку СОВ на цель. В остальных 7 опытах зарядка СОВ была полностью вылита вне цели (4 опыта по выливанию смеси иприта с люизитом с высоты 6000 м) или же попала в цель лишь частично (3 опыта по выливанию смеси иприта с люизитом с высот 4000, 6000 и 7600 м)³⁵⁰.

А 2 сентября 1940 г. во время опытного учения на авиационно-химическом полигоне в районе ст.Лбищенск (г.Чапаев, Западный Казахстан) был выполнен опыт по выливанию дифосгена (XIV) эскадрильей СБ из ВАП-500 с высоты 30-40 м³⁵⁹. В тот раз ОВ было обнаружено не там, куда его вылили с очень малой высоты, а в28 км от места выливания.

Разумеется, военные моряки тоже интересовались химическим атаками. Так, 2 августа 1934 г. во время опытного химического учения ВМФ СССР (тема — «Применение химических средств в десантной операции») на Лагерной косе в районе г.Очаков (Украина) было использовано 500 кг иприта (XX). Так вот, когда одна из целей учений («определить дальность проникновения паров иприта с зараженного участка») была достигнута, организаторы были вынуждены констатировать: «Учение с ипритом в больших масштабах нельзя производить ближе 5-7 км к населенным пунктам»³¹⁹. Больших подробностей отчет не дает.

К сожалению, военно-химическими полигонами дело не ограничивалось. Широчайшее использование ОВ в войсках приводило к многочисленным бедам. Приведем несколько примеров из практики нескольких военных округов, которые получили огласку и потому попали в документы.

Начать стоит с МВО. В 1932 г. во время полевого окуривания в 84-й стрелковой дивизии в Тульском военном лагере «вследствие изменения ветра волна ядовитых дымов поразила расположение авиаотряда и близлежащие деревни Хомяково и Слободка». Результат — тяжелое поражение нескольких военнослужащих и 11 граждан деревни Слободка. Долго помнилось событие 22 декабря 1933 г., связанное с химическими опытами Московской пролетарской дивизии, которая оттачивала свое боевое мастерство в Нарофоминском военном лагере (Московская обл.). ЯД-облако, образованное поджигом батареи шашек ЯМ-21 с адамситом, с лагерного химполигона достигло Нарофоминска, отравив 77 военнослужащих бригады им. Калиновского и 64 рабочих стройучастка^476,533. По-видимому, количество шашек было слишком большим, если ядовитый дым преодолел расстояние в6 км, отделявшее место поджига от города.

Летом 1939 г. в лагере Селикса (тогда Пензенская обл. входила в сферу ответственности ПриВО) 526-й стрелковый полк покинул свой лагерь, бросив бочку из-под иприта и 399 ЯД-шашек на «растаскивание» местным населением.

Много событий происходило в ЗабВО, где химоружие использовали особенно активно. Так, во время специальных химических учений 5 марта — 14 апреля 1938 г. отрабатывалось заражение местности с использованием СОВ и НОВ в зимних условиях. В первый же день 5 марта после подрыва в районе разъезда 74-й км трех ХАБ-200 в снаряжении фосгеном (XIII) на фронте 100 м волна ОВ вышла далеко за ожидаемые границы и была обнаружена в 5-6 км от места подрыва. В последний день 14 апреля после одновременного подрыва 20 ХАБ-200 с фосгеном на фронте 700 м в пади в районе озера Икэ-Цаган-Нор на 59-й минуте фосген был обнаружен в 15,2 км от места подрыва³⁴³.

Столь же прискорбные, сколь и закономерные события произошли в районе аэродрома Хадабулак (Читинская обл.). Пулеметная рота 6-й авиабазы 17 сентября 1939 г. проводила стрельбы в условиях дымовой завесы. Соответствующие дымовые шашки были взяты, однако, не на своем складе, а по знакомству на складе соседней 500-й авиабазы. На самом деле шашки оказались не дымовыми, а ядовито-дымными. И пострадали от адамсита не пулеметчики-летчики на своих занятиях, а солдаты 94-й дивизии, завтракавшие в столовой своего лагеря в 2 кмот авиабазы — в то утро ветер изменил свое направление. За медицинской помощью обратилось 665 человек, пострадавших от адамсита⁵³³.

Во время сборов химизированных звеньев частей ВВС ЗабВО в районе разъезда Оловянная с участием самолетов, приспособленных для использования химоружия, 7-15 мая 1940 г. были выполнены опыты по выливанию ОВ из ВАПов с высот 3000-4000 м с самолетов СБ и ДБ-3. Все ОВ вышло за пределы полигона и в мишени не попало. К счастью, оно было условным.

В феврале 1940 г. при испытаниях полевого газоопределителя в районе Украинки (Приморский край) с применением ЯД-шашек «произошло тяжелое поражение лиц гражданского населения, работающих или живущих вблизи места расположения испытаний»⁵³⁴. Впрочем, при подписании сердитого приказа-разбора командующий II ОКА будущий маршал И.С. Конев проявил бдительность и слово «тяжелое» из проекта приказа вычеркнул.

Конечно, армия на откровения более чем скупа. Однако приводимая здесь скромная хроника достаточна для оценки уровня опасности военно-химической активности прошлых лет. Подчеркнем еще раз, что эта подборка — всего лишь капля в море реальных событий. И формулирование полного перечня химических «достижений» нашей армии ждет своего часа. Причем такое формулирование абсолютно необходимо. Дело в том, что даже после полной инвентаризации полигонных работ с использованием иприта и мышьяксодержащих ОВ останется неучтенным один вид событий — случаи выхода облаков ОВ за пределы полигонов. И если эти случаи не принять во внимание, то на долгие десятилетия сохранится вероятность «встречи» людей с прошлыми и до наших дней опасными военно-химическими «достижениями».

В подтверждение приведем выдержку из письма, с которым начальник штаба ЗабВО обратился 5 апреля 1939 г. к председателю Читинского областного земельного управления: «Прошу Вашего распоряжения Оловяннинскому РайЗО о прекращении в 1939 г. и последующие годы сенозаготовок и выпаса скота в районе (см. карту), так как указанный район используется как специальный полигон». Речь в данном случае шла об активности химического полигона ЗабВО, располагавшегося в районе разъездов 73 и 74⁴.

Однако подобный текст — чрезвычайная редкость. В остальных случаях армия в лучшем случае помалкивала, наблюдая за развитием событий со стороны. А чаще занимала агрессивную позицию, усвоенную еще в 30-е гг.

« Назад

Оглавление

Вперед »