«Я бы не стал комментировать…
действия нынешней власти. Потому что у меня
не хватит достаточного набора вежливых слов».
Е.Т.Гайдар, 2005 г.
ГЛАВА 20. РЕЦИДИВ ГОСХИМТЕРРОРИЗМА (ДУБРОВКА — 2002)
Расставаться с «химическим» прошлым очень тяжело. Даже если страна встала на путь отказа от обладания и применения химоружия. К прискорбию, отказаться решили не от всего химоружия, а в основном от смертельного. Несмертельное химоружие власти России (и не только России) решили приберечь про запас. И именно от ее (власти) неумения обращаться с «несмертельным« химоружием пошли в России новые «химические« смерти.
Один из последних случаев явного применения химоружия против ни в чем не повинных людей относится к событиям в Москве в октябре 2002 г., когда группа чеченских повстанцев преодолела полстраны, проникла в Москву и захватила в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост«, шедшего в Доме культуры шарикоподшипникового завода (угол улиц Мельникова и Дубровской). Захват произошел вечером 23 октября, после чего повстанцы, угрожавшие взорвать зрительный зал вместе с заложниками, превратились в обыкновенных террористов. Переговоры, которые власти вели в течение двух дней, как сочли руководители России, к результатам не привели, и перед ними встал вопрос о штурме и о силовом освобождении заложников710.
20.1. ХИМИЧЕСКИМ ТЕРРОРИЗМОМ — ПО ТЕРРОРИСТАМ
Стратегию решения проблемы определил президент России тех лет В.В. Путин, который во время той части беседы с руководителями ФСБ и МВД перед штурмом, которая транслировалась по телевидению на всю страну, провозгласил: «Главное — спасти жизни заложников». В остальной части беседы акценты были расставлены скорее всего иначе: реальный штурм отличался от идеального, проанонсированного президентом. Во всяком случае «общественная» комиссия Союза правых сил (применять кавычки приходится потому, что составившие комиссию лица были анонимами, так что трудно полагать их хотя бы частично представителями именно гражданского общества, а не целиком посланцами политического класса), которая попыталась проанализировать ход событий во время и после штурма, сообщила на пресс-конференции прямо противоположное официальной декларации: «Совершенно очевидна вторичность задачи по спасению людей. Первичной задачей было уничтожение террористов, а что будет с людьми — это вторично».
Итак, после принятия политического решения о штурме с неизбежностью встал вопрос о рациональном способе его практической реализации. Ситуация была такова, что штурм по привычному для спецслужб стандартному сценарию был явно неосуществим. Заложниками (зрителями, а всего было их 912 человек, в том числе более 70 иностранцев) был заполнен весь зал, так что никакие даже самые храбрые и искусные спецы из группы захвата не смогли бы достичь и обезвредить террористов с предполагаемой взрывчаткой на поясе: они находились непосредственно среди зрителей-заложников.
Это был первый и, пожалуй, единственный за многие десятилетия случай сравнительного оправданного применения инкапаситанта (несмертельного химоружия психотропного типа) для временного вывода из строя всех людей, оказавшихся в поле действия полицейской операции (правых и виноватых), с последующей селекцией. И этот вид химоружия был применен (если это был на самом деле именно инкапаситант). При этом организаторы штурма получили от руководства страны право полного распоряжения жизнями террористов, что стало очевидным из откровенного заявления замминистра МВД, сделанного во всеуслышание вечером накануне штурма. Заодно они получили право распорядиться жизнями невинных заложников, о чем этот чиновник умолчал. Впрочем, ответственности клану организаторов той полицейской операции это не прибавило. Скорее, наоборот.
Штурм захваченного здания состоялся на рассвете, в субботу, 26 октября. По-видимому, в нем участвовали не три, как полагало общество и сообщала во всеуслышание пресса, а четыре когорты специалистов: сначала когорта захвата ФСБ из Центра спецназначения (6 отдельных групп), за ними — когорта военных токсикологов. Кроме того, в операции участвовали московские спасатели, а также гражданские врачи. Каждая из когорт работала самостоятельно без увязки своих действий с другой, а только исходя из первоначального сырого сценария и во исполнение приказов штаба антитеррористической операции (руководитель — заместитель директора ФСБ В.Е. Проничев, большой любитель тайн).
Самому штурму предшествовала химическая атака. Как можно понять из сообщений прессы, волна «несмертельного» ОВ была запущена через приточную вентиляцию зрительного зала «химиком», обитающим в недрах ФСБ. Цель была достигнута, и через непродолжительное время ядовитая волна накрыла всех обитателей зала (и террористов, и заложников), после чего они оказались в спящем состоянии. Лишь несколько заложников сознательно приняли меры против засыпания, что, впрочем, не помешало ходу операции.
При реальном исполнении химической атаки «химик» ФСБ, очевидно, исходил из того, что обе вентиляции (и приток, и вытяжка) в зале работали исправно, иначе заложники и террористы долго не протянули бы во время 60-часового сидения: воздух у них был общий. Зал клуба был стандартный, то есть обычный концертный (клубный) зал постройки 70-х гг. с балконом (таких залов было сооружено одновременно два, так что у когорты захвата ФСБ была возможность потренироваться в другом зале в Москве, а у «химика» ФСБ — ознакомиться с технической документацией на вентиляцию именно этого здания). К тому же тот зал был как бы «обложен» комнатами-кабинетами для занятий кружков. Приточная вентиляция шла непосредственно в зал, то есть она была индивидуальной (по кабинетам была своя вентиляция, и в нее ОВ не вдували). Приток воздуха шел с крыши, так что у «химика» была возможность задуть ОВ прямо оттуда. Приточных входов в зрительный зал было не меньше двух. Один приток находился на балконе, где было много детей, однако тяжелое облако ОВ сразу же должно было опуститься в партер. Второй приток был в партере, и входил он над последними рядами партера прямо под балконом. Отсюда тяжелое облако ОВ должно было растечься по всему залу. По-видимому, здесь образовался застой ОВ: во всяком случае именно под балконом в задних рядах партера было особенно много смертей.
После вдувания в зал волны «несмертельного» ОВ, достаточной, как полагали «химик» и военные токсикологи, для усыпления всех обитателей, в него проникла когорта захвата Центра специального назначения ФСБ. Ее участники впоследствии говорили разное, но главное, что они знали о химическом способе обездвиживания всех обитателей здания, заранее получили неспецифическое противоядие (в прессе обычно назывался налоксон) и в противогазах не нуждались. Полная свобода рук позволила группе захвата ФСБ отыскать среди множества спящих людей тех, кого они сочли террористами, и расстрелять их на месте. Всех без исключения, вне зависимости от наличия или отсутствия у них поясов со взрывчаткой и фактической работоспособности этих поясов.
Вполне возможно, что руководители штаба операции в первую очередь боялись взрыва, и идеология штурма исходила из возможного подрыва здания. Однако неожиданно для штурмующих взрыв не случился. После этого события в концертном зале пошли по сценарию, который совсем не прогнозировался ни штабом, ни лично его начальником В.Е. Проничевым. И тогда в дело были введены тайные военные токсикологи, а за ними пошли не допущенные к тайнам спасатели, не имевшие представления о «химической» составляющей штурма.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |