«Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт)»

21.4. ОКОНЧАНИЕ СПЕКТАКЛЯ

Итак, мы уже знаем, что Красная/Советская Армия очень активно занималась закапыванием ОВ и вообще химоружия на всей территории Советского Союза, которая ныне является территорией нескольких государств. Мы знаем и о том, что гроза 1937 г. обошла «первого маршала» стороной, и в 1938 г. до очистки от ОВ территорий полигона в Кузьминках, склада в Очакове, военно-химического института в Москве на Богородском Валу руки у нашей армии уже не дошли. Осталось приглядеться к более чем скромному опыту, который относится к раскопкам химоружия в двух регионах России — в Москве и в Саратовской обл. То было время, когда маршалу К.Е. Ворошилову ничего этого уже не было нужно — шло ленивое доигрывание игр прошлых лет.

Подробных данных об обследовании и реабилитации территории НИХИ в Москве на Богородском Валу (и гражданского Богородского склада, и военного института ИХО-НИХИ) не имеется, тогда как нужда в этих данных очень актуальна. В ноябре 1937 г. на территории НИХИ было вскрыто 13 ям, из них были извлечены беспорядочно захороненные отходы работ с ОВ — 3 т мышьяковистых ОВ, 29 т зараженных стойкими ОВ лабораторных отходов, 4,5 т зараженного СОВ химического поглотителя, 4 машины металлолома и утиля⁶²⁴ Однако перенесенные на весну 1938 г. раскопки так и не были осуществлены.

После перевода в 60-х гг. в Саратовскую обл. в пос.Шиханы институт ИХО-НИХИ-ЦНИВТИ получил новое имя, а его прежняя территория в экологическом смысле была напрочь забыта. Во всяком случае у нас нет данных о реабилитации зараженной территории после перехода ее к новому хозяину.

Первая и единственная операция по очистке военно-химического склада № 136 в Очакове (Москва) состоялась не в 1937 г., как в Кузьминках, а двумя годами позже — между 28 августа и 9 октября 1939 г. Искали захороненное за многие годы ненужное и потекшее химоружие. Было найдено немало химических снарядов, баллонов, бочек с ОВ⁶³⁰.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что данные о разведанных и неразведанных очагах химического заражения на момент раскопок вообще отсутствовали, поэтому вскрытие химических захоронений на площади 1500 м²было выполнено на основе «опроса старых работников»⁶³⁰.

Впрочем, учитывая время событий, этих самых работников к тому времени осталось не так уж много. Да и сами захоронения химоружия никогда не документировались. Так что о полноте «очистки» говорить не приходится — она еще впереди. Тем более, что с началом Второй мировой войны этот склад был перебазирован в Камбарку (Удмуртия), а после его возвращения из эвакуации проблема окончательной очистки территории склада от ОВ «разрешилась» сама собой — она просто не ставилась.

Обращаясь к очистке от ОВ и вообще от химоружия военно-химического полигона в Шиханах, упомянем, что оснований для этого было более чем достаточно еще в начале 30-х гг. Однако сами военные «заинтересовались» загрязнением своего полигона лишь в расстрельном 1937 г. И не по доброй воле. В частности, 19 ноября 1937 г. не без подсказки «сверху» (в Москве в это время уже шли активные «поисковые» работы в Кузьминках) начальник полигона майор В.И. Веневцев обследовал состояние опытных полей и нашел «положение… ненормальным и преступным». Все то, что взволновало майора, он изложил в приказе по полигону следующим образом:

«1) Систематической уборки полей не производится;
2) Обозначение полей знаками ведется небрежно;
3) В районе основных баз не соблюдается порядок. Место расположения сторожей поля — самый запущенный участок;
4) Полигонное оборудование не сохраняется…;
5) После каждой работы в поле остается ряд ненужных использованных материалов…;
6) Ни один из домиков для зимней работы не приспособлен и не отеплен;
7) Безобразно загажен Страшной овраг…»⁶³¹

Последний пассаж начальника полигона особенно любопытен. Сама констатация («безобразно загажен Страшной овраг») означает, что этот элемент территории полигона сознательно использовался для тех же целей, что и озеро на полигоне в Кузьминках — исполнители опытных работ сбрасывали в тот овраг многочисленные отходы от работ с химоружием (это было много проще, чем закапывать). Соответственно, руководство полигона получало от оврага встречные импульсы, если учесть, что в июле 1938 г. в приказе по полигону обсуждалось событие, связанное с тем, что «красноармеец Рыжов во время перехода оврага «Страшной» упал и получил поражение»⁶³¹.

Впрочем, в 1938 г. у руководства ХИМУ и полигона в Шиханах были иные хлопоты. 3 октября 1938 г. на так называемой «Поповой поляне» опытного поля погибло четыре мальчика в возрасте от 12 до 14 лет из соседнего пос.Рыбное, переселение которого из опасной зоны непростительно затянулось. Мальчишки забрели на запретную территорию в силу известного любопытства, тем более что на этом поле уже в течение двух месяцев не проводилось никаких испытаний. Дети не могли знать той великой тайны, что многочисленные неразорвавшиеся авиахимбомбы, равно как и артхимснаряды и химмины, после испытаний не убирались и оставались там, где были потеряны или брошены военными организаторами⁶³¹. Скандал получился большой, однако закончился прозаически. Военный трибунал осудил конкретных виновников беды по ст.193-17 п.»а» УК РСФСР — начальника опытного поля майора А.В. Дурнова на 2 года, а его помощника младшего лейтенанта Е.Е. Лукашева — на 1,5 года. Обоих — условно, с отбытием по месту службы (на опытных полях полигона)⁶³¹.

В общем, очищать опытные поля полигона в Шиханах от закопанного и разбросанного химоружия все-таки пришлось именно в конце 1938 г. И 25 декабря 1938 г. командующий войсками ПриВО К.А. Мерецков докладывал наркому К.Е. Ворошилову о более чем скромных результатах очистки полей полигона от неразорвавшихся снарядов и бомб и устройству ограждений. Команда из 200 человек провела очистительные работы в течение осени 1938 г. Было не столько перекопано, сколько просто «очищено» 150 км² полигона, найдено и уничтожено 1681 неразорвавшихся артхимснарядов. Заодно были перекрыты важнейшие дороги, ведущие на территорию полигона, а также «Проведена разъяснительная работа среди населения прилегающих населенных пунктов… с категорическим запрещением гражданам появляться на территории полигона». Профессионалы (их возглавил начальник артиллерии округа) выделили для стрельб артхимснарядами две специальные артиллерийских директриссы⁶³¹. Что до остальных недоочищенных 68 км² территории полигона, то их обследование и очистку было решено закончить в следующем году, «немедленно после схода снега», но не позднее 1 июня 1939 г.

Впрочем, благоприятное окончание уже не могло состояться. Сменившие майора В.И. Веневцева новые руководители полигона заменили раскопки на издание строгих приказов. 2 января 1939 г. в приказ по полигону была занесена следующая запись: «…очистка опытных полей от неразорвавшихся оболочек производится несвоевременно, а иногда забывается вовсе. Основной причиной тому служит безответственное отношение как со стороны руководителей опытов, так и со стороны опытного поля. Руководители опытов сообщают о неразорвавшихся оболочках мало ответственным лицам, верят на слово и не проверяют. В результате… оболочки забываются и в дальнейшем приводят к тяжелым последствиям»⁶³¹. Эта констатация сменилась строгой системой мер «1. Руководителям опытов во время проведения полевых испытаний строго учитывать испытываемые оболочки. 2. О всех неразорвавшихся оболочках руководитель опытов лично производит запись в журнал начальника опытного поля и одновременно инструктирует о порядке обращения с оболочками при их уничтожении. 3. Начальнику опытного поля завести журнал учета по уничтожению оставшихся оболочек после полевых испытаний, в котором руководители опытов отмечают, какие, где необходимо провести работы по очистке поля… 5. Начальнику 5 отдела завести журнал учета неразорвавшихся снарядов и организовать ежедневное их уничтожение. 6. При объезде полей начальнику опытного поля строго поверять безопасность поля и в случае обнаружения неучтенных подлежащих уничтожению оболочек докладывать… как о чрезвычайном происшествии.»⁴ Повторение — мать учения, и в очередном приказе по полигону, который датирован 4 марта 1939 г., появилась новая запись: «Начальникам отделов по требованию начальника поля и его помощника знакомить последних с мерами безопасности при уборке оболочек и ОВ. Всем руководителям испытаний не позднее следующего дня после опыта записывать в журнал… район заражения.., одновременно сообщая начальнику опытного поля о степени безопасности района заражения и об оставшихся неразорвавшихся оболочках.»⁶³¹

Новый документ — и новые вариации на ту же тему. В приказе от 31 мая 1939 г. было декларировано требование внести в инструкцию по проведению опытных работ ограничительную запись: «Розыск, обозначение неразорвавшихся снарядов, мин и других оболочек производится начальником опытного поля в день проведения испытаний или не позже утра следующего дня»⁶³¹. Следующий день — 1 июня 1939 г. — был знаменательным. То был срок окончания очистных работ на полигоне — так доложил в Москву бывший командующий округом К.А. Мерецков. А они (очистные работы) так и не начались. Хотя испытательные работы продолжались вовсю. И при этом неразорвавшиеся химбоеприпасы терялись, а излишние — «уничтожались». Последнее обстоятельство, ставшее сущим бедствием, побудило нового начальника полигона распорядиться в приказе от 29 декабря 1939 г. о двух вещах: с одной стороны, «не допускать получения больших излишков», а с другой, «прекратить сдачу на склад ненужных остатков от опытов»⁶³¹.

Данных о том, что на полигоне в Шиханах после 1938 г. когда-либо вновь проводилась очистка от химоружия, не говоря уж о раскопках, нет. И вряд ли они вообще существуют.

Переходя от химических точек к артиллерийско-авиационным, приходится констатировать, что данных о раскопках на них химических боеприпасов нет. Нет ничего о том, как именно прошли раскопки на артиллерийских складах в Шуе и Рыбинске, Карачеве и Торопце. Потому что не было самого факта этих раскопок.       Что до случайных раскопок на складе № 31 в Биробиджане времен 1939 г., то и там не обошлось без курьезов. Когда началась вынужденная перекопка его технической территории («ликвидация старого химического кладбища»), из-за необходимости расширения, выяснились не то, что ожидалось по документам: «в одной из ям закопаны только дегазированные осколки ХАБ-8, при проверке же обнаружены вместе с осколками и целые бомбы с ОВ»⁶³².

Остается добавить, что складов этого типа было в Советском Союзе в предвоенные годы более 200.

Нет данных и о раскопках на территории военно-химических полигонов, за исключением Кузьминок и Шихан, артиллерийских и авиационных полигонов, а также военных лагерей и войсковых стрельбищ. А всего их было в предвоенные годы более 250.

*   *   *

Итак, будущее бывших советских территорий, где в течение десятилетий осуществлялись многочисленные и масштабные работы с химоружием, безоблачным не назовешь. Сам факт фрагментарных раскопок 1937-1939 гг., а также объемы выкопанного химоружия свидетельствуют о том, что осуществить их безусловно необходимо во всех выявленных и еще не выявленных местах работ с химоружием. А мест таких — более полутысячи.