6.3. ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ…
То был великий урок жизни по Макиавелли: большой хитрец Гитлер-Шикльгрубер переиграл большого хитреца Сталина-Джугашвили. Поначалу все у них складывалось неплохо. 9 сентября 1939 г. нарком СССР по иностранным делам В.М. Молотов телеграфировал своему товарищу по общему делу — главе МИД И. Риббентропу: «Я получил ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской Империи». 14–17 сентября состоялась первая оборона Брестской крепости, организованная пока еще поляками от наседавших войск А.А. Гитлера (вторая — советская — оборона была еще впереди). Впрочем с востока к Бресту уже рвались советские войска комкора В.И. Чуйкова (1900–1982). Так что 23 сентября 1939 г. в уже советском Бресте (согласно секретному протоколу к пакту о ненападении, заключенному между Гитлером и Сталиным) состоялся совместный советско-германский военный парад. Принимали двое: выпускник Казанского танкового училища и советской академии Генштаба немецкий генерал Х. Гудериан и советский комбриг С. Кривошеин. Все выглядело торжественно и дружественно.
Дальше — больше. 23 декабря 1939 г. «Правда» сообщила о получении товарищем И.В. Сталиным дружественного послания из Берлина от соратника по дележу сфер влияния в Европе А.А. Гитлера: «Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания…». Ответ А.А. Гитлеру, датированный 25 декабря, был еще краше: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной». Таким был жестокий мир тех лет — Сталин-Джугашвили сговорился с Гитлером-Шикльгрубером, что позволило последнему захватывать страны Европы одну за другой под благожелательную ухмылку самодовольного горца. Потому что кое-что перепало и кремлевскому горцу. С той лишь разницей, что советские войска так и не смогли осуществить блицкриг и вязли в снегу отданного им, но так и не завоеванного пространства Финляндии.
Подчеркнем, что война 1941–1945 гг. стала Отечественной далеко не сразу. Потому что И.В. Сталин ее просто не ждал.
В те жестокие годы диктаторы Европы воевали с руководством Красной Армии с двух сторон. От Сталина-Джугашвили она пострадала катастрофически: в 1937– 1938 гг. были расстреляны 412 командиров Красной Армии ранга от комбрига до маршала (спаслись немногие). А вот в 1941–1945 гг. Красная Армия потеряла от подручных Гитлера-Шикльгрубера — уже на полях сражений — 180 военных руководителей в ранге от командира дивизии и выше.
К 1941 г. уровень Красной Армии был таков, что за первые месяцы той войны армия Германии покончила с регулярной армией Советского Союза. И с великим полководцем И.В. Сталиным. Дальше свою страну защищала уже не только и не столько армия, сколько весь народ, вынужденный учиться воевать на ходу. На фронте и в тылу. И потому народ нашей страны законно гордится Днем победы — днем 9 мая 1945 г. Только Сталину-Джугашвили не стоило бы к этому примазываться.
Что касается реальных дел на фронте, то не представляется далеким от истины суждение, что в годы Великой Отечественной войны армии Германии и Советского Союза воевали почти в соответствии с заветом великого русского полководца А.В. Суворова: армия Германии воевала, в основном, умением, а Красная Армия — главным образом, числом.
Подчеркнем, однако, что даже самые подробные воспоминания о той тяжелейшей войне не содержат упоминаний о реальных делах советских химических войск[767]. Потому что, к счастью, на боевом фронте до применения химоружия в наступательных целях так и не дошло[32,34]. «Химические» потери наша страна понесла только лишь в тылу — на фронте индустриальном. Причины того, что «химия» не вышла на боевой фронт, называют разные. Наиболее вероятная сводилась к тому, что, несмотря на «развод» 1933 г., стороны достаточно хорошо были осведомлены о боевых химических возможностях друг друга (наши военные химики любят цитировать А.А. Гитлера, который на совещании в мае 1939 г. среди своих заявил, что «любое оружие имеет решающее значение только тогда, когда его не имеет враг. Это относится к газам…»[32]). Во всяком случае по состоянию на 1942 г. советские военные химики не ожидали для себя серьезных сюрпризов[53,769].
Зато сами химические войска Красной Армии приняли участие в организации сюрприза для германских войск. Как пишут историки советских химических войск, в июле 1942 г. у начальника ГВХУ КА артиллерийского генерала В.В. Аборенкова, который тогда был подчинен непосредственно И.В. Сталину, в июле 1942 г. появился новый заместитель И.Ф. Чухнов»[32].
Предшествовали этому следующие события. В апреля 1938 г. нарком обороны К.Е. Ворошилов изменил название института биологической войны (из БИТИ в СТИ, то есть Санитарно-технический институт), который в то время находился на острове Городомля на озере Селигер, с одновременным переходом на новые штаты (лабораторию № 1 возглавил паразитолог). Вскоре после этого К.Е. Ворошилов сделал этот институт абсолютно самостоятельным (в/ч 8000) и даже образовал в нем военный совет. Членом военного совета стал бригадный комиссар И.Ф. Чухнов, прибывший с небольшой должности комиссара военно-химического училища в г.Калинине (свое биологическое происхождение и головокружительный карьерный рост в 1937–1938 гг. впоследствии он не афишировал). Секретность работ СТИ была такой, что когда военные летчики захотели узнать, с чем имеют дело, то им было сообщено, что речь идет об ОВ со следующими свойствами: «как правило, жидкости удельного веса от 1,05 до 1,5… с температурой замерзания, близкой к воде. Для зимних условий температура замерзания может быть доведена до -40oС… В состав ОВ входят, как правило: вода, некоторые нейтральные соли (NaCl, Na2HPO4 и др.), следы белковых продуктов, иногда глицерин и специальные вещества. Кашицеобразные и вязкие ОВ, помимо названных продуктов, содержат еще «наполнители»… ОВ выдерживает непосредственный контакт только с нержавеющими сталями… ОВ безболезненно выдерживают взрыв, то есть высокую температуру и высокое давление мгновенного действия. К температуре выше +10oС ОВ относятся хуже, чем к низким температурам. Замерзание выдерживают хорошо. При хранении в комнатной температуре начинают терять свои токсические свойства и при +56oС становятся нейтральными. Хранение выдерживают только при температуре, близкой нулю… Сроки хранения определяются рецептурой ОВ и, как правило, не превышают 10–15 суток… Большинство ОВ предназначается для применения в глубоком тылу противника, для поражения его живой силы… Вывод из строя пораженных начинается по истечении нескольких дней (от 2 до 7) с момента применения ОВ». Конечно, в наши дни очевидно, что речь в той «шифровке» шла не об ОВ, а о биологическом оружии (одни 56oC чего стоят!). И ныне мы уже знаем, что лидерами среди тех биологических рецептур были две — сибирская язва и токсин ботулизма[54].
Однако летом 1942 г. И.Ф. Чухнов разворачивал совсем иной сюжет. Это были тяжелые для нашей армии дни, когда немецкие танки беспрепятственно продвигались в сторону Волги. Поздним летом 1942 г. появление в рядах немецкой армии большого числа больных туляремией привело к временной приостановке наступления. Однако виновники беды — зараженные грызуны — были лишены чувства советского патриотизма, и в течение недели после начала эпидемии в немецких войсках она перекинулась вместе с самими грызунами на территорию противостоящих им сил — советских солдат и мирных жителей.
О подготовке к контрнаступлению в районе Сталинграда, которое должно было начаться 19 ноября 1942 г. артподготовкой и бомбоштурмовыми ударами авиации, командующий 16-й воздушной армией С.И. Руденко вспоминал так: «Десять дней, предшествовавшие контрнаступлению, оказались драматическими для 16-й воздушной армии. В первой половине ноября нас предупредили о нашествии мышей. К тому же грызуны оказались больны туляремией — мышиной холерой. Больше всего не повезло штабу армии. Проникая в дома, мыши заражали продукты и воду, заболевали люди. И перенести штаб было невозможно, поскольку линии связи пришлось бы прокладывать заново. Вскоре заболели мои заместители. Потом слегли связисты и медики. Болезнь у всех протекала тяжело, с высокой температурой. Были даже два смертельных случая. В строю оставались только двое: я и подполковник Носков из оперативного отдела… Связался с Москвой и попросил прислать нового начальника штаба. Ведь срок операции уже приближался».
Чтобы справиться с этой внезапной и вряд ли прогнозировавшейся И.Ф. Чухновым и Со. бедой, командование РККА было вынуждено перебросить 10 передвижных госпиталей. Организационно сделать это было нетрудно, поскольку участник работ по созданию биологического оружия на основе бактерий туляремии генерал Е.И. Смирнов состоял в то время в должности начальника Главного Военно-медицинского управления РККА[54,770].
В пользу искусственного характера эпидемии 1942 г. свидетельствуют факты. Трудно объяснить появление инфекции лишь у одной воюющей стороны, если бы эпидемия имела естественное происхождение. Данные статистики указывают, что в среднем общее число заболевших туляремией составляло обычно около 10 тыс. человек на весь Советский Союз (именно такое число заболевших было в СССР и в 1941, и в 1943 гг.) и лишь в 1942 г. оно возросло в 10 раз, примерно до 100 тыс. человек[54,770].
Кстати, 70% пострадавших заболели легочной формой туляремии, которая могла появиться только искусственно. Подчеркнем, что неудача с боевым использованием туляремии против войск Германии имела два следствия. В будущем биологическое оружие больше не планировалось для решения задач ближнего боя (летом 1942 г. это случилось, скорее, от отчаяния). А самому военно- биологическому институту пришлось участвовать в создании пенициллина как эффективного средства решения задач борьбы с массовыми эпидемиями[54,770].
Конечно, в официальных трудах о деятельности в годы войны советских военных химиков и лично И.Ф. Чухнова ничего этого нет. Там все больше описываются их подвиги в постановке дымовых завес и в огнеметании[32].
Впрочем, и официальные источники не избежали упоминания о некоторых фактических делах, проводившихся военными химиками в ходе Отечественной войны. В частности, активнейшим образом велась химическая разведка на территории стран Европы. Так, в 1944 г. в Венгрии советские химические разведчики нашли крупный завод западнее Будапешта, производивший ОВ. Правда, захватить трофеи (1 тыс. бочек с ипритом и иное имущество) не удалось — оно было вывезено в сторону Австрии. А вот на складе в районе г.Дессау (Германия) разведчики нашли немалые трофеи: 243 тыс. артхимснарядов, более 25 тыс. химфугасов и 1248 т ОВ в других оболочках[32]. О трофеях, найденных в районе г.Дихернфурт- на-Одере, разговор пойдет ниже[428].
Повторимся. К счастью для человеческого рода, тогда, в 1941–1945 гг., на полях сражений Большая Химическая Война так и не состоялась — заказчики (политическое руководство стран-участниц) смогли обойтись без химоружия.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |