«Химическое разоружение по-русски»

16.2.   ОБЪЕКТЫ ХИМИЧЕСКОГО РАЗОРУЖЕНИЯ

Имитация экологических экспертиз — занятие не самое почтенное.

Пожалуй, наиболее выпукло профанация государственной экологической оценки работ по уничтожению химоружия, проявилась в процессе возведения объекта в пос.Горный (Саратовская область).

Впервые комиссия рассматривала ТЭО на этот объект после приказа по Госкомэкологии от 28 февраля 1997 года. Замысел был вполне логичный. В первую очередь опытно-промышленного объекта 1282, предназначавшуюся лишь для проверки и отработки технологических процессов, предстояло построить две опытные установки — для ликвидации люизита методом щелочного гидролиза с последующим электролизом (мощность 120 кгв сутки) и методом аммонолиза (мощность 48 кгв сутки). Вторая очередь предполагала строительство опытно-промышленных установок, на которых и предстояли как отработка технологий, в том числе технологии детоксикации иприта, так и уничтожение запасов всех ОВ. Битва за положительный результат шла 3 месяца, поскольку саратовские экологи сделали по проекту 52 çàìå÷àíèя. В конце концов комиссия была вынуждена признать, что документ «не в полном объеме» соответствовал действующим в стране законам об охране природы, и отправила ТЭО на доработку⁶⁷².

Повторная экспертиза ТЭО на объект в Горном выполнялась по приказу Госкомэкологии от 20 октября 1998 года. В основу так называемой технологии был положен двухстадийный процесс (для люизита, например, это гидролиз на первой стадии, электролиз на второй). Доработанные материалы с «изменениями в технологическом процессе» показались комиссии уже более подходящими, хотя и она не скрыла, что ТЭО лишь «в основном по содержанию соответствует действующим в России строительным нормам и правилам, законодательным актам и строительным документам». Тем не менее комиссия сочла, что «заложенные в ТЭО проектные решения обеспечивают уровень техногенного воздействия на окружающую природную среду в допустимых пределах», и позволила создателям проекта положить новое ТЭО «в основу дальнейшего рабочего проектирования и строительства»⁶²². Не стоит, однако, забывать, что из 52 замечаний саратовских экологов, внесенных еще при обсуждении первой версии ТЭО, 10 остались не выполненными и во второй версии.

В общем после утверждающего приказа по Госкомэкологии (март 1999 года) работа закипела, а проектанты и строители приступили к нарушению утвержденного ТЭО. Одним из самых ярких событий такого рода была отмена под занавес на уже почти возведенном объекте второй стадии так называемого двухстадийного процесса уничтожения иприта и люизита. Этот фокус проделал руководитель Росбоеприпасов З.П.Пак — 27 января 2002 года он распорядился сохранить в процессе уничтожения химоружия лишь первую стадию, оставив решение проблемы утилизации токсичных реакционных масс, образующихся после детоксикации иприта и люизита, «на потом».

Применительно к люизиту З.П.Пак обосновал свое волевое решение так: «Мы полностью отказались от таких опасных технологий, как аммонолиз и электролиз люизита» («Российская газета», 4 декабря 2002 года). Конечно, хорошо, что высокопоставленный государственный чиновник, наконец, признал экологическую опасность электролиза смеси, образующейся после гидролиза люизита. Только не стоит забывать, что за пару лет до прозрения официальный природоохранный орган признал тот самый электролиз вполне безопасным и официально утвердил его в качестве элемента процесса. Остается понять, чем в таком случае занималась комиссия по проведению экологической экспертизы объекта в Горном во главе с доктором военных (!) наук В.И.Купаевым?

В-общем в июле 2002 года МПР создал комиссию для экспертизы уже третьего по счету ТЭО⁶⁷¹. И никого не смущало бессмыслица происходящего — проводить экспертирование обоснования на уже построенный объект.

Ну а дальше все покатилось по накатанным рельсам, и 25 октября 2002 года министр В.Г.Артюхов утвердил итоговый документ комиссии. Между тем в нем было отмечено, что новое ТЭО «может служить основой для внесения изменений в рабочую документацию с обязательным выполнением рекомендаций и предложений». Это был редкостный по цинизму фокус — вносить изменения в рабочую документацию на уже возведенный объект, когда ничего не вернешь и не проверишь, а до пуска объекта остались считанные дни.

Мощность пускового комплекса указана в п.2.1 заключения: «Годовой объем уничтожаемых ОВ — 90 тонн». Путь ликвидации иприта определен в п.3.1: «предусматривается розлив реакционной массы (РМ) от детоксикации иприта в бочки и отправка ее на временное хранение». Вопрос о том, существует ли такое место хранения, рассмотрен в п.3.5.2: «Решениями рабочей документации хранение реакционных масс, образующихся при детоксикации иприта и смесей люизита с ипритом, не предусматривалось… решено реакционные массы, образующиеся при детоксикации иприта и смесей иприта с люизитом, загружать в бочки вместимостью 275 литров и направлять на… вновь проектируемые площадки хранения…»⁶⁷¹.

Впрочем, даже в материалах третьего ТЭО на уже построенный в Горном объект по ликвидации таких опасных ОВ, как иприт и люизит, не нашлось места для обязательной по закону Декларация о его промышленной безопасности³⁶². И не потому не нашлось, что ее не было (ее-то генерал С.В.Петров утвердил еще 12 августа 1998 года), а потому, что тот давний документ не имел ни малейшего отношения к реально возведенному объекту.

Руководство Росбоеприпасов поняло знак, поданный министром МПР, — объект был запущен и первая партия иприта была уничтожена уже 19 декабря.

Обращаясь к другому первоочередному объекту уничтожения химоружия, расположенному возле г.Щучье, сообщим, что комиссия по государственной экологической экспертизе соответствующего «Обоснования инвестиций…» завершила работу в январе 1998 года⁶²¹. Тот документ был внесен проектантами в Госкомэкологию РФ в июле 1997 года, однако приказ о создании комиссии появился лишь в последние дни осени, когда от проектантов поступили деньги. Те деньги были американские, по закону Нанна-Лугара они пришли из США на химическое разоружение России.

В состав комиссии было включено 27 человек — спевшаяся команда от Москвы (23 человека) и 4 представителя от Курганской области (в том числе москвич Л.А.Федоров, попавший в комиссию по рекомендации упомянутого в начале главы В.Г.Василюка). Во главе комиссии руководитель Госкомэкологии В.И.Данилов-Данильян поставил очень «квалифицированного» кадра — кандидата военных наук. Встречались члены комиссии всего два раза. Первый раз собрались на взаимные смотрины, в ходе которых было как-то мимоходом обронено, что «москвичи» хоть и сидят ныне в разных ведомствах, однако все родом из одной «альма матер» — окончили военно-химическую академию.

Во второй и последний раз сидели для подписания кем-то написанной бумаги под названием «Заключение» и с коронной фразой о том, что документ «соответствует требованиям, установленным законодательством Российской Федерации, СНиПами и другими нормативными документами». С особыми мнениями выступили трое — В.Озерянский (Щучанский район), А.Бухтояров (Курганская область) и делегированный курганцами москвич Л.А.Федоров, высказавшиеся за отклонение документа. А вот должностное лицо по фамилии Ю.Мамонтов (Курганская область) своего мнения вслух не обозначил и поныне хорошо себя чувствует и носит губернатору области бумаги на подпись.

Большинством голосов, однако, столичная экспертно-химическая знать утвердила документ (с многочисленными замечаниями)⁵⁴⁰.

И сделали они это напрасно

Приведенный отрывок из особого мнения дает представление об уровне и самих предпроектных материалов, и заключения. Кстати, на заданные во время работы комиссии вопросы генерал В.А.Ульянов бесхитростно сообщил, что «оценка риска, связанного с пожаром, не производилась» (между тем к тому времени этот вопрос уже был проработан на экспертном уровне⁴⁵⁹, так что непредоставление данных членам госкомиссии по столь принципиальному аспекту, как оценка риска, — это было на уровне генеральской спеси). А на вопрос о возможности взрыва в процессе расснаряжения кассетных химических боеприпасов тот же генерал без какого-либо смущения сбрехнул, что «химические боеприпасы подлежащие уничтожению на объекте в г.Щучье взрывчатых веществ не содержат. В связи с этим взрыв в процессе расснаряжения отсутствует.» (построение фразы — на совести генерала).

В общем имелся лишь один шанс из тысячи, что этот документ может быть утвержден каким-либо ответственным лицом: положительный вывод не вытекал из отрицательного содержания текста. И тем не менее такой деятель сыскался — 3 февраля 1998 года председатель Госкомэкологии В.И.Данилов-Данильян воспользовался редким шансом и поставил свой автограф^540,621.

А через полтора года В.И. Данилов-Данильян назначил новую экспертизу, на этот раз по «Проекту строительства объекта по уничтожению химоружия на территории Щучанского района Курганской области». Новая комиссия с практически тем же столичным составом (были выброшены только те 4 человека, которые представляли Курганскую область — они явно мешали) долго времени не тратила и уже 16 декабря 1999 года сделала свое положительное заключение⁶⁷⁷.

Для оценки экологической безопасности объекта новой комиссии вполне хватило согласия надзорных и контрольных органов насчет его технологической безопасности, конструктивной надежности и строительной устойчивости. Во всяком случае ставить что-то под сомнение ее члены не стали⁶⁷⁷.

Членов комиссии не смутило то, что представленная документация лишь «в основном» соответствовала требованиям законов и нормативных документов страны проживания. Заодно члены комиссии сделали вид, что, наряду с проектом строительства объекта, они будто бы провели также и экологическую экспертизу двухстадийной технологии уничтожения ФОВ. Именно такое заявление потом фигурировало в объяснениях в связи с другими объектами, связанными с уничтожением уже не артиллерийских химических боеприпасов, а авиационных. Хотя было оно явной ложью, поскольку способ уничтожения артхимбоеприпасов в Щучьем на самом деле не проходил опытно-полупромышленной проверки (приказ на начало в Щучьем работ по масштабированию процесса ликвидации ФОВ начальник Росбоеприпасов отдал лишь 17 февраля 2003 года⁴²⁴) и потому никак не мог перейти в разряд технологии.

Тем более что члены экспертной комиссии вообще не обсуждали способов уничтожения химических боеголовок к ракетам типа «Точка», которые имели кассетное строение (экспертированный проект данных о способах ликвидации им этого не предоставлял). Материал о кассетных боеприпасах вообще отсутствовал в заключении комиссии, равно как отсутствовали какие-либо данные о том, что конкретно (какие типы химических боеприпасов и в каком количестве) предстоит уничтожать на благожелательно принятых ими поточных линиях⁶⁷⁷. Оказалось, что повязка на глазах может водиться не только у судей.

Равным образом не очень дорого стоили и слова итогового заключения о мониторинге атмосферного воздуха во время работы объекта — ЗЗМ (объект мониторинга) вообще в проекте не упоминалась⁶⁷⁷.

Впрочем, все это не смутило ни членов комиссии во главе с Ю.Н.Шебеко, ни руководителя Госкомэкологии, и он утвердил ее положительный вердикт уже 22 декабря. Разумеется, в будущем, когда ЗЗМ все же была создана, вновь подсчитывать потоки ОВ в воздухе, которым предстояло дышать обитателям ее 16 населенных пунктов, уже никому не было интересно.

Обратимся, далее, к трем объектам по уничтожению авиахимбоеприпасов, проектные документы по которым поступили на экологическую экспертизу уже после того, как скрывать необходимость учета ЗЗМ было невозможно. Как ни прискорбно это констатировать, но власти Кировской и Пензенской областей без каких-либо оснований поддались увещеваниям из Росбоеприпасов и согласились пропустить этап рассмотрения государственной экологической экспертизой «обоснования инвестиций» тех объектов, которые намечались к возведению в Мирном (Марадыковском) и Леонидовке, а сразу стали рассматривать документы ТЭО^255,257. о — добром такое упрощение кончиться не могло. Лишь власти Брянской области были вынуждены считаться с позицией своей экологической общественности и не смогли дать согласие на сокращение процедуры, то есть пойти на действия вопреки действующим правилам.

В случае документов ТЭО на объект в Мирном (Марадыковском) внешне необходимые процедуры вроде бы были выполнены.

И вновь созданное (вместо Госкомэкологии) министерство природных ресурсов России (МПР) своим мартовским приказом утвердило положительное «Заключение экспертной комиссии государственной экологической экспертизы технико-экономического обоснования строительства объекта уничтожения химического оружия на территории Оричевского района Кировской области от 5 марта 2001 г.»²⁵⁵. Хотя и в этом случае все было против того, чтобы документация ТЭО могла рассматриваться пригодной для дальнейшей работы — это, как будет видно ниже, однозначно показала общественная экологическая экспертиза проекта⁶⁰¹. При том неимоверном количестве нарушений федеральных законов, нормативных документов, правил, процедур, которые выявила общественная экологическая экспертиза, впору спросить, а что в составе государственной комиссии по экологической экспертизе проекта для Мирного (Марадыковского) делало лицо, именующее себя кандидатом юридических наук Г.И.Осиповым? И такой ущербный документ, несмотря на отрицательное заключение общественной экологической экспертизы⁶⁰¹, был без каких-либо размышлений утвержден руководителем МПР В.Г.Артюховым²⁵⁵, став, таким образом, законом жизни для жителей Кировской области.

Государственная экологическая экспертиза по обоснованию инвестиций на объект по уничтожению химоружия в Речице (Почепе) была проведена зимой 2001-2002 годов и без помех утверждена министром В.Г.Артюховым в феврале 2002 года²⁵⁶. Было, однако, множество принципиальных моментов, на которые министр мог бы обратить внимание, если бы захотел, и тогда его решение могло бы быть иным. Например, он мог бы обратить внимание на то, что члены комиссии вообще не задумывались насчет «технологии» уничтожения ФОВ и химических боеприпасов — их больше заинтересовал полигон для захоронения опасных твердых отходов, которому предстояло остаться после окончания уничтожения запасов химоружия (и они обратили внимание, что СНиП 1985 года, который был применен разработчиками, с 1992 года не входит в перечень нормативных документов, действующих на территории России).

Комиссия указала также на очень уж скромное количество возможных сценариев развития событий при пожаре.

А вообще-то содержание заключения комиссии несет очевидные следы вкусовщина — эксперты посвятили много страниц подробному изложению своих мыслей о воде и лишь несколько строк о загрязнениях воздуха при действии объекта. Кстати, ОВ в число загрязнителей, которые заинтересовали членов комиссии, вообще не вошли. Что касается расчетов рассеяния опасных веществ в атмосфере, то проектанты в принципе не могли применять использованную ими программу, поскольку срок ее действия истек еще в 1999 году²⁵⁶.

Одна из последних государственных экологических экспертиз состоялась зимой 2002-2003 годов, когда были рассмотрены материалы ТЭО на объект в районе Леонидовки²⁵⁷. Можно только удивляться редкой «смелости» ФУбХУХО при Росбоеприпасах, которое рискнуло представить документы без выбранного участка для возведения объекта по уничтожению химоружия и, соответственно, без утвержденной ЗЗМ, а также иных однозначно необходимых аттрибутов. Во всяком случае у экспертной комиссии не было ни малейшего основания идти на компромисс. Материалы были признаны «не в полной мере» соответствующими требованиям экологического законодательства и отправлены на доработку.

« Назад

Оглавление

Вперед »