16.3. ОБЩЕСТВЕННОСТЬ (ОТ ВСЕСИЛЬНОГО НАРКОМА ДО ХИМИЧЕСКОГО ПОЛКОВНИКА)
Умение объегорить общество в XXI веке — признак особой доблести. Хотя жаловаться на отсутствие в России специалистов столь специфического профиля не приходится — не перевелись.
Обязательный «учет общественного мнения», требуемый федеральным законом359 при проведении государственных экологических экспертиз, вызвал к жизни богатый набор приемов, который позволил государственной бюрократии избежать этого самого учета, подменив его той или иной формой имитации.
Так, во время второй экологической экспертизы по объекту в Горном, проведенной зимой 1998-1999 годов (при первой экспертизе 1997 года вообще обошлись без общественности672), в документах по ТЭО наличествовало два «общественных» документа622. Во-первых, в их число было приобщено «решение общественных слушаний жителей п.г.т. Горного и Краснопартизанского района», которые будто бы состоялись за полгода до начала работы экспертной комиссии. На самом деле это было обсуждение лишь материалов ОВОС, а не всего ТЭО, к тому же не на собрании мирных жителей Горного, а на встрече служащих склада химоружия, которые по случаю «общественного» задания были облачены в цивильное платье и отчаянно аплодировали после каждого заявления начальника из столицы. А еще государственная экспертная комиссия «запросила» (именно этот глагол записан в ее заключении) общественную экспертизу материалов ОВОС у специально подобранной ею «общественной» организации и, разумеется, получила то, что было запрошено. Роль подходящей общественности охотно сыграла ассоциация врачей «Здоровье детям» (лидер — Т.Ю.Гроздова, Саратов; она же руководитель медицинской программы Зеленого креста)622.
Ну а третья экспертиза по Горному осени 2002 года вновь обошлась без общественности — в ту осень властям было не до общественности671.
В Кировской области учет общественного мнения в отношении объекта в Мирном (Марадыковском) был исполнен столь же малопочтенно. В заключении государственной экологической экспертизы, которая состоялась зимой 2000-2001 годов, было лишь скромно указано, что среди документов будто бы наличествуют также и «материалы обсуждения ТЭО ОУХО с гражданами и общественными организациями»255. Но сами эти материалы мало кого интересовали, поскольку их в принципе быть не могло. Однако16 декабря 2005 года «Российская газета» нашла необходимым громогласно заявить, что летом 2000 года будто бы состоялось собрание жителей поселка Мирный, на котором администрацией Оричевского района, руководством районных природоохранных служб, руководством Кировской области при участии корреспондентов областных газет и телевидения, районного совета интеллигенции, представителей районов (Котельнического и Оричевского), депутатов Законодательного собрания области будто бы были обсуждены материалы ОВОС проектируемого к возведению в Мирном объекта по уничтожению химоружия. А протокол того собрания был будто бы подписан главой администрации Оричевского района В.Ф.Смирновым, а также главой администрации поселка Мирный В.А.Солоницыным и утвержден зам. губернатора Кировской области В.М.Малых 29 июня 2000 года. Разумеется, если тот протокол и существовал когда-либо, то видеть его могли лишь только лица, приближенные к областной власти — ни один рядовой житель поселка Мирный, города Котельнич и Котельничского района в той комедии просто не участвовал. Если то собрание вообще было (если протокол не состряпал широко известный в узких кругах глава Оричевского района В.Ф.Смирнов).
Продолжилась та история 29 августа 2000 года на закрытом совещании для «своих»650. Химический генерал тех лет В.А.Ульянов провозгласил, что у Минобороны России «заключен договор с Российским зеленым крестом, который и выделяет средства для проведения общественных слушаний» (деньги, вестимо, «зеленые», поскольку Зеленому кресту их выделяет Пентагон, то есть Минобороны США). На самом деле целью того совещания вряд ли могла быть подготовка именно общественных слушаний по ТЭО. И зам. губернатора В.М.Малых этого скрывать не стал — подчеркнув, что по нынешним временам за секретность уже не спрячешься, он констатировал, что «с проведением слушаний торопиться не надо». Тем более что протокол тех самых слушаний был уже состряпан и лично им же и утвержден еще 29 июня 2000 года (см. выше).
При проведении зимой 2001-2002 годов государственной экологической экспертизы обоснования инвестиций по объекту уничтожения авиационных химических боеприпасов в Речице (Почепе) по части общественного обсуждения сошел «Протокол совещания с представителями общественных организаций Почепского района по обсуждению материалов обоснования инвестиций по строительству ОУХО от 18.5.01 г.»256. Устроили экспертов и «бюллетени Почепского информационно-аналитического центра по работе с населением по проблеме УХО Почепского отделения Российского зеленого креста»256. Однако, впоследствии не удалось сыскать ни протокола совещания, ни хотя бы одного «общественника»-участника того обсуждения — остались лишь бессодержательные пропагандистские бюллетени местного Зеленого креста. И это не удивительно, если учесть, что приказ МПР об образовании экспертной комиссии появился лишь 10 октября 2001 года — через полгода после будто бы случившегося «общественного обсуждения». Так что, если та общественность и существовала, то это могли быть в лучшем случае бомжи от соседнего пивного ларька — во всяком случае проектной документации они не могли видеть в принципе.
Еще один способ подмены учета реальной общественности на ее чучело был применен зимой 2002-2003 годов, когда шла государственная экологическая экспертиза материалов ТЭО на объект по уничтожению авиахимбоеприпасов в Леонидовке257. Поскольку на этот раз на руках у высокой комиссии не было даже мнения бомжей, она запросила материалы общественных слушаний Зеленого креста, состоявшихся… за три года до создания комиссии493. Разумеется, на тех слушаниях не только не могли обсуждаться материалы не существовавшего ТЭО, но и вообще не было даже показного общего согласия на строительство объекта в намеченном месте.
Для полноты картины укажем также на такой вид «учета общественного мнения», как «обсуждение с гражданами». Этот способ профанации был использован при государственной экологической экспертизе ТЭО терминала расснаряжения объекта в Камбарке летом 2002 года683.
Переходя от учета общественного мнения к участию общественности в экологической экспертизе проектных материалов, приходится признать, что и на этом фронте власти пока умело отбояриваются от мнения общественности.
К сожалению, общественность, чье участие в процессе экспертирования опасных проектов достаточно подробно описано в законе359, была задействована по минимуму. К тому же результаты общественных экологических экспертиз серьезно зависят от отношения самих общественных организаций к гражданам и вообще к гражданскому обществу.
Поначалу лишь по одному из объектов химоружия — складу в Мирном (Марадыковском) — общественные экологические организации смогли во-время получить необходимую информацию, что позволило им сорганизоваться для проведения, в соответствии с законом359, также и общественной экологической экспертизы. Это произошло в 2001 году. Хотя координатором в той экспертизе выступило областное отделение ВООП (и это обстоятельство потом сказалось на общем итоге самой работы), в комиссию вошли представители многих общественных организаций области601. В 2003 году организовал свою экспертную комиссию по проекту уничтожения содержимого авиахимсклада в Леонидовке и Зеленый крест, с той лишь разницей, что другие организации он к этому действу не подпустил713. А в 2005 году появились на свет результаты еще одной общественной экологической экспертизы по новому проекту уничтожения химоружия в Кировской области714.
Мотивы для серьезнейших сомнений, которые были выявлены в процессе общественной экологической экспертизы в 2001 году по складу химоружия в Мирном (Марадыковском)601, таковы.
В представленных документах отсутствовало заключение государственной экологической экспертизы на техническую документацию по двухстадийной «технологии» уничтожения химоружия, которая была использована в ТЭО. Между тем, в соответствии со ст.11 Федерального закона «Об экологической экспертизе»359 документация на технологию также должна быть объектом экологической экспертизы. Впрочем, как уже упоминалось, проектанты сделали вид, что экологическая экспертиза «двухстадийной технологии уничтожения ФОВ» будто бы была проведена в рамках ТЭО на способ уничтожения химических боеприпасов в Щучьем677. Если бы это было на самом деле так, то документ должен был быть представлен, а не упоминаться впоследствии в ответ на критику в виде письма вдогонку. А не представлен он был по прозаической причине — тот самый способ не проходил опытной полупромышленной проверки на объекте в Щучьем677. Так что была эта ссылка откровенным враньем. В свою очередь в документах по объекту в Щучьем тоже были сделаны отсылки: на проверку «на подвижном комплексе уничтожения химического оружия» и на демонстрацию «на полигоне в г.Шиханы в 1987 году». Разумеется, соответствующих документов в природе не имеется.
В проекте отсутствовали и материалы опытно-конструкторских и опытно-промышленных испытаний технологий, технических решений и оборудования. Вместо этого было представлено письмо Росбоеприпасов от 27 марта 2001 года № ВС-873 с разъяснениями. Между тем, в соответствии с СанПиН 2.1.6.983-00, материалы уже на стадии выбора площадки (а она была выбрана еще в 1998 году) должны были содержать не письмо начальника из руководящего ведомства, а технические документы — характеристики выбросов загрязняющих веществ в атмосферу, результаты опытно-промышленных испытаний технологии, данные длительной эксплуатации действующего аналога601.
То, что разработчиками было названо «технологией», разрабатывалось с учетом ГОСТ 12.1.007-76 «Вредные вещества». Однако этот ГОСТ не мог быть применен для определения классов опасности многокомпонентных составов отходов и реакционных масс. Его применение противоречит действовавшему на момент разработки ТЭО (до 16 июня 2000 года) «Временному классификатору токсичных промышленных отходов и методик по определению класса токсичности промышленных отходов» 1987 года, а также постановлениям правительства РФ № 461 от 16 июня 2000 года «О правилах разработки и утверждения нормативов образования отходов и лимитов на их размещение» и № 818 от 26 октября 2000 года «О порядке ведения Государственного кадастра отходов и проведения паспортизации опасных отходов»601.
В ТЭО отсутствовали утвержденные в установленном порядке нормативы содержания загрязняющих веществ, хотя уже на стадии выбора площадки, в соответствии с СанПиН 2.1.6.983-00, материалы должны содержать перечень загрязняющих веществ, выбрасываемых в атмосферу с указанием для них ПДК или ОБУВ (пункт 3.2.3). По материалам ТЭО, в выбросах объекта в атмосферный воздух имелось не менее 12 ингредиентов, на которые отсутствуют утвержденные нормативы для атмосферного воздуха, в том числе и таких ФОВ, как зарин, зоман и советский V-газ. Имевшиеся для ОВ нормативы были определены только расчетным путем и только для рабочей зоны, к тому же не утвержденные должным образом. В ТЭО не было ПДК для атмосферного воздуха населенных мест, а также природных сред — почвы, вод, растительности и т.д. За 5 лет работы ОУХО предполагался выброс в окружающую среду более 4771 т загрязняющих веществ якобы 2-4 классов опасности. Количество выбросов не было обосновано. Отсутствовал и расчет экологического ущерба. Не был оговорен государственный орган, который должен был возмещать ущерб. Между тем, если в составе выбросов присутствуют вещества, не имеющие утвержденных ПДК или ОБУВ, то согласно СанПиН 2.1.6.983-00, размещение, проектирование, строительство и ввод подобных объектов вообще не производится (пункт 3.1.3)601.
В ТЭО строительства отсутствовали методика пробоотбора образующихся отходов, методика пробоподготовки и анализа отходов, расчет классов опасности образующихся отходов, хотя бы на основании того ГОСТ 12.1.007-76, который был применен в ТЭО601.
Отсутствовала также Декларация промышленной безопасности объекта, которая, в соответствии с Федеральным законом 1997 года362, призвана защищать жизненно важные интересы людей и всего общества от аварий на опасных объектах и от их последствий. Эта декларация должна разрабатываться в составе проектной документации опасного объекта (ст.14, п.3). В ней должны быть выполнены все законодательные нормативы в области защиты населения, охраны окружающей природной среды, экологической безопасности, пожарной безопасности и охраны труда (ст.1; ст.3, п.2). Разработка Декларации предполагает всестороннюю оценку риска аварий и связанных с ними угроз, анализ достаточности предпринятых мер по предупреждению аварий, а также готовности к локализации и ликвидации последствий аварий. Разумеется, эта Декларация должна проходить экспертизу промышленной безопасности, а также представляться органам государственной власти и местного самоуправления, общественным объединениям и гражданам. Впоследствии проектанты сделали вид, что Декларация промышленной безопасности будто бы не входит в объем ТЭО. При этом они сослались на СНиП 11-05-95, как если бы с помощью СНиПа 1995 года можно отменить более поздний и более высокий по рангу Федеральный Закон 1997 года362. Или ТЭО — это не проектная документация?
После обнаружения в проектной документации по объекту в Мирном (Марадыковском) таких принципиальных недостатков результатом не могло не стать отрицательное заключение общественной экологической экспертизы484,601. И этот результат показал возможности (но, разумеется, не силу) общественности: отрицательный вывод общественной комиссии оказался адекватным выявленным недостаткам рассмотренного проекта. Впрочем, обнаружилось и кое-что другое. Чтобы обнаруженные недостатки не сказались на результатах государственной экологической экспертизы255, организаторы общественной экспертизы (это был ВООП области) придумали нетривиальный фокус — если недостатки проектной документации нельзя скрыть, результат можно смазать и другим способом, например, не соблюдя все правила проведения общественной экспертизы. Ну а результат вышел такой: заключение государственной экологической экспертизы появилось на свет 5 марта 2001 года255 и было утверждено приказом по МПР уже 19 марта. А тем временем в недрах общественной экспертизы еще спорили об обнаруженных недостатках. И 10 мая, когда спор был окончен и заключение подписано601, оно (заключение) уже вряд ли кого могло интересовать — по закону359 принимать его к рассмотрению уже было некому (государственная экспертная комиссия закончила свою работу за 2 месяца до того255).
В Пензенской области власти поступили по-другому. При проведении общественной экологической экспертизы ТЭО объекта в Леонидовке, которую устроило местное отделение Зеленого креста, выводы заключительного документа просто не имели прямой связи с выявленными экспертами реальными недостатками проекта713.
Недостатки были очевидны713. Материалы проекта вообще не могли иметь юридической силы, поскольку срок действия акта выбора земельного участка для разработки ТЭО истек еще за пару лет до заседания комиссии. Было отмечено «низкое качество проектирования», и это более чем справедливо, если учесть, что проектанты собрались измерять скорость ветра в градусах Цельсия, а мониторинг проводить в населенных пунктах не Пензенской области, а почему-то Кировской (хотя сами мероприятия по развитию системы мониторинга окружающей среды разработаны не были). Как водится, в проекте в очередной раз были «указаны неверные исходные данные по типу и количеству боеприпасов, подлежащих уничтожению». Разумеется, члены комиссии не могли не заметить «сложное» геологическое строение под объектом уничтожения химоружия. В переводе на русский язык это означает, что водоупорных слоев под объектом просто нет, так что любая утечка токсичных веществ и тем более авария будет сопровождаться загрязнением грунтовых вод под объектом. Как следствие, сразу же опаснейшему загрязнению подвергнется Сурское водохранилище и… Волга. Ну и т.д.
После всего этого запев в выводах комиссии Зеленого креста очевиден — проектная документация по объекту в Леонидовке в случае запланированного возведения его на участке № 5 «не соответствует действующей нормативно-технической и инструктивно-методической документации по вопросам здоровья населения, охраны окружающей природной среды», а все ТЭО «выполнено на низком научно-методическом и техническом уровне». И тем не менее комиссия Зеленого креста нашла возможным заключить, что ТЭО может быть превращено в рабочий проект «при условии устранения указанных замечаний»713.
Такие вот парадоксы случаются у «общественников» определенного типа — они твердо уверены, что такой недостаток, как простая возможность перетока ОВ и вообще токсичных веществ из производственных помещений объекта прямо в Сурское водохранилище и далее в Волгу можно устранить путем… доработки проектной документации.
…А меня в эту общественную экспертную комиссию Зеленого креста не взяли. Поначалу изобразили фигуру приглашения, а потом… передумали.
Сообщается также, что летом 2003 года Зеленый крест Удмуртии будто бы провел общественную экологическую экспертизу проектных документов на объект в Камбарке496. К сожалению, текст итогового заключения не удалось заполучить даже у членов комиссии, так что судить о его содержании (равно как и о степени сговора Зеленого креста с властями) трудно.
Ну и в заключение раздела приведем пример того, как власти работают над изобретением новых фокусов, с тем чтобы у общественности не пропадал азарт к преодолению препятствий. Как уже обсуждалось, в измененных планах, которые власти начали всерьез прорабатывать в 2004 году, в Мирном (Марадыковском) они собрались уничтожать советский V-газ путем заливки воды в авиационные химические боеприпасы, с тем чтобы второе обязательство по Конвенции об уничтожении химоружия18 исполнить к сроку — к 29 апреля 2007 года.
Поскольку экологическая общественность узнала об этих планах еще весной, избежать процедуры экспертизы было невозможно. И в конце 2004 года местное отделение Союза «За химическую безопасность» представило в администрацию Оричевского района предложение о проведении общественной экологической экспертизы и после официальной регистрации главой администрации В.Ф.Смирновым начало формировать команду специалистов. Вскоре, однако, произошел поворот. После получения команды из окружения губернатора области Н.И.Шаклеина вождь района В.Ф.Смирнов встал на трудовую вахту и после хлопот, потребовавших немалой изворотливости и от него, и в особенности от его «юристов», отменил регистрацию общественной экологической экспертизы Союза «За химическую безопасность», заменив ее общественной экспертизой всегда и на все готового отделения ВООП по Кировской области. 30 ноября 2004 года новая команда экспертов была В.Ф.Смирновым утверждена, причем во главе нее, разумеется, оказался очень нужный губернской власти «специалист» — химический полковник.
Весной 2005 года ВООП Кировской области выполнил полученное задание, а члены экспертной комиссии подписали заключение (правда, не все — на документе имеются подписи лишь 12 из 15 экспертов)714.
Конечно, новый комплект технической документации имел иное, чем прежде, название («проект строительства цеха уничтожения химического оружия методом детоксикации Vx в корпусах боеприпасов с выделением первой очереди строительства промзоны объекта уничтожения химического оружия в Оричевском районе Кировской области»). Однако члены комиссии ВООП не могли не заметить, что технология уничтожения ОВ в новых материалах по-прежнему отсутствовала. И это свое видение вежливые вятичи скрыть не смогли, хотя быть может и хотели: «Рассмотрение процессов уничтожения в проекте ведется в описательно-познавательном виде с разбавлением текста номерами корпусов, оборудования, концентрациями ОВ и других реагентов. Такой подход к разработке проекта создания технологического предприятия свидетельствует о том, что ни первая, ни вторая технология не имеет не только промышленного, но опытно-промышленного регламента техпроцесса, а базируется на отдельных лабораторных экспериментах»714.
В целом же, несмотря на особое внимание проектировщиков к таким благодатным объектам биологического мониторинга, как рябчики и кроты, недостатки и нарушения законов и правил остались теми же, что и в 2001 году714. Вот только способ их подачи в экспертном заключении существенно изменился — теперь ВООП перестал их выпячивать. Приведем примеры.
Так, в заключении экспертов ВООП 2005 года записано следующее: «Отсутствует информация о технических характеристиках газоанализаторов и газосигнализаторов, применяемых для контроля загрязняющих веществ в рабочей зоне и выбросах в атмосферу, а также режим контроля. Данные… по приборам «Терминатор» (зарин, зоман) и «Корсар» (иприт, люизит) не отвечают требованиям ГОСТ 17.00.02-79, ГОСТ 17.2.4.02-81 по порогу чувствительности»714. Переведем этот вежливый пассаж на русский язык: приборы «Терминатор» и «Корсар» — это не приборы, а фуфло; они не имеют ни малейшего отношения к стандартному (неаварийному) мониторингу ОВ в окружающей среде, поскольку не способны своевременно оповестить людей об опасности. Пределы обнаружения ОВ у прибора «Терминатор-1» таковы: по зарину — 2.10-5 мг/м3, по зоману — 1.10-5 мг/м3. Таким образом, эти цифры лишь совпадают с ПДК данных ОВ для воздуха рабочей зоны и не имеют никакого отношения к ОБУВ этих ОВ в атмосферном воздухе населенных пунктов. Между тем, по действующим в стране правилам, чувствительность измерительных приборов должна быть на уровне не ПДК, а 0,5 ПДК для воздуха рабочей зоны объекта химоружия и 0,8 величины гигиенического стандарта (ОБУВ) для воздуха в населенных пунктах. Другими словами, обычный (неаварийный) мониторинг с помощью этих приборов в принципе невозможен, так что С.К.Шойгу и его полковники могут спать спокойно — действовать им не придется.
А еще в том же заключении указано следующее: «В числе задач системы мониторинга (с.10) отсутствует контроль за наличием экстремально высокого загрязнения окружающей среды»714. В переводе на русский язык это означает, что в случае аварии с проливом десятков тонн ОВ обнаружение беды никем просто не планируется. Соответственно, не планируются и необходимые мероприятия, в том числе оповещение людей и снабжение их средствами защиты кожи от ОВ, вышедших из-под контроля.
В общем разбирать весь текст вряд ли имеет смысл. И так ясно, что экспертная комиссия ВООП для выполнения задания правительства Кировской области и лично губернатора Н.И.Шаклеина (глава Оричевской администрации В.Ф.Смирнов может не волноваться — он в этом преступном пасьянсе был лишь «шестеркой») просто пожертвовала жителями поселка Мирный, которые не будут защищены от ОВ во время стахановской операции по заливу воды в корпуса авиационных химических боеприпасов (это и будет называться «уничтожением химоружия»). Чтобы это соображение не показалась чрезмерным, укажем на такой факт. Авторы экспертного заключения сокрушаются, что в проектной документации на опасный объект «не разработаны меры по предотвращению проникновения в санитарно-защитную зону диких и домашних животных». А еще им «непонятно, как в случае попадания диких и домашних животных в зону на них повлияют выбрасываемые вещества и к чему это приведет в дальнейшем»714. Столь трогательное внимание к судьбе животных в связи с ОВ вполне понятно, если учесть, что заключение подписали такие вятские специалисты сельского хозяйства, как доктора разных наук И.Г.Широких, В.В.Ширяев, А.А.Ивановский, И.Г.Юлушев. Странно лишь, что эти специалисты не заметили такой простой вещи — в санитарно-защитной зоне (СЗЗ) объекта хранения и уничтожения химоружия в Мирном (Марадыковском) в течение нескольких десятилетий живут тысячи людей. Вот бы выяснить, как на них (людей) подействовали ОВ, которые выбрасывались с химического склада. Более того, помимо вятских аборигенов, в СЗЗ химического склада ежедневно «проникают» тысячи совсем уж посторонних лиц — их принудительно завозят по железной дороге. Кстати, и сама станция Марадыковский (на ж/д маршрутах Киров-Нижний Новгород и Киров-Кострома) находится прямиком в СЗЗ, что противоречит всем известным правилам. Странно, что этого не заметил доктор медицинских наук Б.А.Петров, который тоже озаботился судьбой в СЗЗ не людей, а животных.
В общем после этого вряд ли может удивить сделанный комиссией ВООП вывод: проэкспертированная новая техническая документация не только ими не отвергается, но и «рекомендуется к реализации»714. Разумеется, работа комиссии ВООП получила очень высокую оценку администрации Кировской области498.
Осталось приглядеться к фигуре председателя, кому ВООП Кировской области доверило руководство комиссией при исполнении столь малопочтенного дела. Это полковник химических войск А.Ф.Труфанов. В наши дни он подает себя в качестве генерального директора ГНУ «Волго-Вятский центр прикладной биотехнологии»623, а раньше он не так прятался и не очень-то скрывал свою службу в институте биологической войны, свившем себе гнездо в Кировской области с 1943 года. Впрочем, ни для кого не секрет, что до имплантации в Кировскую область полковник А.Ф.Труфанов служил в Саратовской области по линии химического вооружения.
Вот такая у нас встречается «экологическая общественность». Впрочем, ничего нового в этой подтасовке нет. Во времена химического вооружения, как и нынче при химическом разоружении, наша бюрократия решала свои шкурные вопросы примерно одинаково.
Чтобы этот вывод не повис в воздухе, напомним, что 13 мая 1924 года РВС СССР на заседании, проходившем под председательством Л.Д.Троцкого, утвердил состав Совета общественной организации «Доброхим». А 19 мая 1924 года под председательством все того же Л.Д.Троцкого РВС СССР утвердил также и «Основные положения Доброхима». Ну а вечером того же дня в зале Большого театра в Москве «общественность» осуществила то, что было велено, — образовала «Общество друзей химической обороны и промышленности («Доброхим»)». Не обошлось в тот день и без яркой речи военного наркома Л.Д.Троцкого. Вестимо, возглавил вновь созданную «общественную» организацию «Доброхим» (это она потом выросла в ОСОавиахим и далее в ДОСААФ) лично товарищ Л.Д.Троцкий.
Вот так в очередной раз замкнулся круг истории.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |