«Химическое разоружение по-русски»

17.3.   ГРАЖДАНСКИЕ ПРАВА

Особо следует рассмотреть вопрос о праве граждан на получение гласной и открытой информации об операциях по хранению, транспортировке и уничтожению химоружия, Оно было установлено ст.20 закона «Об уничтожении химического оружия»³⁶¹, однако в полном объеме эта юридическая норма не выполнялась никогда. В частности, несмотря на прямое указание ст.3 закона «Об экологической экспертизе»³⁵⁹ (1995 год) о необходимости обеспечения «гласности», все заключения государственных экологических экспертиз по объектам уничтожения химоружия МПР и его органы на местах держат в строгом секрете от населения и от его общественных организаций. А когда марте-апреле 2003 года после сгорания электрокабелей на объекте химоружия в Горном правозащитный центр Саратова попытался получить в органе МПР данные об экологических экспертизах по этому объекту через суд, то получил отказ.

Сокрытие информации порой приобретает чудовищные формы.

Так, при экологической экспертизе обоснования инвестиций на объект по уничтожению ракетно-артиллерийских боеприпасов в Щучьем (1997 год) была не только грубо нарушена ст.3 закона «Об экологической экспертизе»³⁵⁹ (в части, касающейся «достоверности и полноты информации»), но это нарушение было обращено против «своих», то есть против обитателей властной номенклатуры. Из 4-х типов ракетных боеголовок на рассмотрение комиссии были представлены данные лишь о 2-х. Наличие на складе других (наиболее опасных) боеголовок в кассетном исполнении, в которых взрывчатка запрессована непосредственно в корпус боеголовки с ОВ, было от членов комиссии скрыто. И хотя члены комиссии знали о допущенном подлоге, они занялись беспредметным делом — изучением описания запроектированных 4-х линий уничтожения химических боеприпасов, хотя ни одна из них не предусматривала работу с химбоеприпасами кассетного типа. Закончилось эта профанация тем, что комиссия довела свою работу до конца, дала проекту положительное заключение, которое в дальнейшем было утверждено главой органа охраны природы В.И.Даниловым-Данильяном⁶²¹.

Практика отказа от реализации права граждан на информацию особенно видна на примере права жителей Щучьего на информацию при исполнении обязательства по ликвидации в 2001-2002 годах партии боеприпасов с фосгеном. Жителям не было сообщено о проведении на химскладе этих работ в течение тех полутора лет, когда они готовились и выполнялись за их спиной и с участием атмосферного воздуха Щучанского района. Поэтому более чем странно выглядят декларации Зеленого креста о том, что «при подозрении на воздействие фосгена чрезвычайно важно выявление всех лиц, которые находились в аварийной ситуации и наблюдение за ними с принятием необходимых профилактических и лечебных мероприятий в течение минимум двух суток»⁶³⁶. О работах с фосгеном не были извещены не только жители Щучанского района, но и районные врачи, хотя нужда в их помощи была очень необходима — соответствующие аварийные ситуации были. Если кто и знал об этих работах, то представительница Зеленого креста в г.Щучье, однако она не заспешила к населению, а проявила волнение лишь в ноябре 2001 года, когда с фосгеновыми снарядами было покончено, да и волновалась она декоративно — дело было не среди жителей, а в Москве на людном форуме («В Щучьем уже уничтожается химическое оружие. На день начала… в нашей больнице не было ничего для оказания симптоматической помощи, если вдруг кому-то станет плохо. Положим, начнется отек легких»⁴⁹⁴)

Кстати, официальный документ правительства 2000 года³⁹³, определявший задания на ликвидацию боеприпасов с фосгеном, вряд ли может считаться легитимным — этот документ не был опубликован ни в «Российской газете», ни где-либо еще и не мог быть опубликован, потому что безо всяких оснований нес на себе ограничительный гриф, исключающий его из сферы нормального гражданского обращения. Тем более ни этот, ни иные документы никак не могли оказаться у жителей. А приказ по Росбоеприпасам «Об организации работ по уничтожению химического оружия категории 2», изданный в марте 2001 года, содержал даже запись насчет «охраны жизни и здоровья.., охраны окружающей среды и охраны государственной тайны»⁴²³. С тайной у господина З.П.Пака все получилось — за счет жизни и здоровья людей и окружающей среды.

Официальное сообщение жители получили лишь в апреле 2002 года⁶³⁸, то есть после того, как работы были закончены и состоялся отчет перед ОЗХО в Гааге. Кстати, жители Щучьего и граждане всей России получали заведомо ложную информацию насчет количества фосгена, складированного в Щучьем⁵⁵⁸. Выше уже писалось, что до начала ликвидации снарядов с фосгеном общее количество этого ОВ составляло, по официальным документам, 5 т, тогда как после ликвидации партии снарядов военные были вынуждены сообщить, что его оказалось «чуть более 10 тонн»⁶³⁸.

Впрочем, все эти конфузы так никого и ничему не научили. 2 мая 2004 года на складе химоружия в Плановом (Щучьем) случился пожар, однако местная газета снизошла до информирования жителей района лишь 8 мая — до этого они лишь кормились слухами с местного базара. А кто жил в многоэтажных зданиях, залезли на свои дома и с крыш поверх забора склада наблюдали картину пожара. По их словам, огонь охватил несколько хранилищ, когда его удалось остановить.

Закон «Об уничтожении химического оружия»³⁶¹ не только установил принцип открытости перед обществом в отношении работ с химоружием, но и позаботился об ответственности в случае его нарушения (ст.20: «сокрытие, несвоевременное предоставление либо предоставление должностными лицами умышленно искаженной или ложной информации в области проведения работ по хранению, перевозке и уничтожению химического оружия влекут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации»). Тем не менее, несмотря на богатую практику сокрытия и искажения информации, ни одно должностное лицо к ответственности привлечено не было.

А летом 2004 года так никогда и не исполнявшаяся обязанность властей предоставлять гражданам, общественным объединениям и юридическим лицам информацию «в области проведения работ по хранению, перевозке и уничтожению химического оружия» (ст.14 закона 1997 года³⁶¹) была оснащена уточнением — «с учетом требований законодательства Российской Федерации в области государственной тайны»³⁷¹. Трудно предполагать, что сочинители этой иезуитской формулировки не знали, что государственная тайна — это лишь тайна политическая и военная, чего за химоружием давно уже не числится. Стало быть, было решено вообще освободить государственную бюрократию от обязанности извещать граждан и общественные объединения о делах с химоружием. А они (граждане) так пусть и останутся лишь с декларацией о праве на информацию (ст.20), забота о котором реально с властей была снята³⁷¹.

Остается напомнить о том, как обстоят дела в США. Там еще за 30 лет до заседания комиссии Э.А.Памфиловой 2004 года — в ноябре 1974 года — Конгресс принял закон о свободе информации. Тот закон запретил правительству страны отказывать гражданам в доступе к документам без уважительной причины. Закон требовал от всех федеральных агентств без проволочек предоставлять гражданам любые запрашиваемые документы. Так что у американских жителей, живущих возле химскладов, трудностей с получением данных на эту тему не возникало.

Обращаясь к праву граждан на справедливый суд, вернемся к проблеме тайного уничтожения фосгена в Щучьем. Отсутствие информации о самом факте работ восполнялось жителями двояко. Во-первых, они включили в оборот такой инструмент, как свой нос, и многие жаловались при ветре со стороны химсклада на запах прелого сена, обычно инкриминируемый фосгену. Во-вторых, жители наслушались на базаре и в других местах, где идет информирование граждан, обойденных вниманием властей, об отравлениях. Смерть 5-6 солдат из оцепления была, по распространявшимся базарным слухам, связана с тем, что произошел сбой в процессе отсасывания фосгена из снарядов и он (фосген) появился там, где его не ждали. Во всяком случае именно столько гробов было заказано в те дни в соответствующем учреждении г.Щучье. Похороны были проведены тайно.

В общем те жители, кто пострадал от утечек фосгена, обратились в суд Щучанского района за правдой, и 25 сентября 2003 года после соответствующей процедуры они получили отказ в удовлетворении своих исковых требований о компенсации морального вреда. Дальше дело начало свой путь по инстанциям. Областной суд не мог отказать в констатировании того, что истцы подтвердили документально. В частности, коллегия областного суда установила следующее: «…В 2001-2002 годах командование войсковой части № 92746 уничтожило боеприпасы с фосгеном, относящиеся ко второй категории оружия массового поражения, и 195 боевых элементов головных частей ракет… При этом были нарушены требования ст.4 и ст.12 ФЗ «Об уничтожении химического оружия», которые запрещают при хранении химического оружия проведение работ по разгерметизации боеприпасов до строительства спецобъекта. В период проведения данных мероприятий население не было обеспечено средствами индивидуальной защиты и средствами оповещения на случай чрезвычайной ситуации, больница не была обеспечена медикаментами, не осуществлялся мониторинг здоровья граждан и окружающей среды. Командование войсковой части не приняло достаточных мер по обеспечению безопасной деятельности производства — источника повышенной опасности и ненадлежаще информирует население о возможных последствиях своей деятельности. В связи с чем истцы испытывают состояние депрессии, находятся в нервном напряжении. Присутствуют симптомы хронического отравления химическими веществами: кашель, головная боль, слабость, утомление и тому подобное. Для граждан, проживающих в зоне защитных мероприятий, не предоставлены льготы и компенсации, не проводится комплексное диагностирование состояния здоровья… Все эти обстоятельства причиняют истцам физические и нравственные страдания». Ну а дальше областной суд определил совсем не то, что установил — отказное «решение Щучанского районного суда от 25 сентября 2003 года оставить без изменения».

Не будет лишним иметь в виду, что борьба судебных инстанций против удовлетворения морального ущерба населения Щучанского района имела под собой осязаемый материальный фундамент. Председатель районного суда А.А.Алданова после первого заседания была делегирована в США за опытом. А после второго заседания стало известно, что и А.А.Алданова, и судья районного суда А.А.Абкадыров были поощрены — их вселили в коттеджи, которые были построены в рамках программы химического разоружения. Разумеется, среди очередников на улучшение жилищных условий значились совсем другие жители.

Отдельно необходимо остановиться на праве граждан на референдум. Ст.9 закона «Об уничтожении химического оружия»³⁶¹, где описаны полномочия органов местного управления, просто пуста — все полномочия в таком важном («федеральном») деле, как обращение с химоружием, остались в ст.7 и 8. Таким образом, фактически граждане оказались лишенными права на референдум на темы химоружия, поскольку не могли организовать федеральный сбор подписей (2 млн подписей) в защиту своего права задать стране вопрос местного значения. Однако оставалась малая ниша для проведения референдума местного значения — отвод земли под объекты химоружия по-прежнему остается муниципальным.

И жители Кировской области, где находится химсклад, проверили свое право на опыте. Когда объект будущего уничтожения химоружия был «выбран» в том месте, где находится нынешний объект хранения Мирный (Марадыковский), они выразили сомнение — место нынешнего хранения возникло осенью 1941 года, оно абсолютно случайно и не удовлетворяет экологическим нормам. Тем более, что оно находится в сейсмоопасном районе.

Право жителей Оричевского района возникало из ст.2 закона «Об уничтожении химического оружия»³⁶¹ («места размещения объектов по уничтожению химического оружия согласовываются с органами государственной власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления»). А ст.13 закона «Об основных гарантиях избирательных прав и прав на участие в референдуме граждан Российской Федерации» определено, что на местный референдум могут быть вынесены вопросы, находящиеся в ведении местного самоуправления. В соответствии с областным законом от 4 ноября 1999 года «О местном референдуме в Кировской области», был подготовлен районный референдум на тему, затрагивающую интересы жителей района и входящую в их компетенцию (отвод земли под будущий объект уничтожения химоружия). После преодоления ряда юридических коллизий был даже назначен срок его проведения (1 июля 2001 года) и открыт специальный счет, на который граждане вносили добровольные пожертвования и т.д.

И тогда вмешался С.В.Кириенко — полпред президента РФ в Приволжском федеральном округе. На высказанную им публично «озабоченность» немедленно отозвался суд Кировский области, который и отменил назначенный референдум. Волновались С.В.Кириенко и федеральные власти не напрасно — когда вместо референдума с обязательным исполнением его результата был проведен местный опрос, не имеющий обязательной силы, более 90% граждан высказались против размещения объекта уничтожения химоружия в назначенном властями и экологически не обоснованном месте.

Никто не понес ответственности за лишение граждан их законного права на референдум.

Право граждан на доступ на объекты химоружия декларировано ст.21 закона «Об уничтожении химического оружия»³⁶¹ с отсылкой на правительство, которое должно было установить порядок. Порядок («в ознакомительных целях») действительно был установлен еще в 1999 году³⁸⁸. Тем не менее на общественные организации он распространен не был, на отдельных граждан — тоже. Их не допускают даже в кабинет начальника и в солдатские казармы, не говоря уж о технической территории.

Характерно, что в отношении этой констатации на заседании Комиссии по правам человека статс-секретарь Росбоеприпасов В.Н.Кулебякин заявил, что гражданам не дают возможности посещать объекты химоружия потому, что они не желают оформлять допуска секретности через ФСБ. Можно только удивляться дерзости начальника, который никак не может уразуметь, что экологи никогда не станут оформлять то, чего не требует упомянутое постановление правительства (п.5 «Порядка»)³⁸⁸. Государственной (политической и военной) тайны химоружия не существует, оно снято с вооружения, изъято из военной доктрины страны и передано из армии в гражданское ведомство для уничтожения. Поэтому граждане вообще и экологические активисты, в частности, при решении вопроса о посещении объектов химоружия руководствуются документом правительства³⁸⁸, а не фокусами недобросовестных статс-серетарей.

Не лучшим образом выглядел В.Н.Кулебякин и при придыхании при слове «безопасность», когда речь зашла о телевизионной картинке ворот на склад химоружия в Почепе. Картинку этих сакраментальных ворот может сделать любой желающий прямо с проходящей мимо дороги — сквозь аллею они хорошо видны. А вот итальянскому государственному телевидению в начале декабря 2003 года этого сделать не позволили — таковы будни «борьбы с терроризмом».