«Некоторые народные трагедии идут без антрактов».
Станислав Ежи Лец
6. ЗАКОНОДАТЕЛИ ЗА РАБОТОЙ
У законодателей в делах химического разоружения свои хлопоты — они устраивают слушания611-614, ратифицируют, работают с письмами населения и, конечно же, формулируют законы.
Особенно важной стороной деятельности законодателей России является принятие совокупности законов по тематике химоружия. Перечень основных законов был очевиден, и он кочевал из документа в документ с начала 1990-х годов.
Во всяком случае еще в справке генерала С.В.Петрова, подготовленной в декабре 1991 года для Верховного Совета РСФСР и касающейся еще первой программы уничтожения химоружия, планировалось создание в январе 1992 года трех нормативных актов: 1) об уничтожении химоружия; 2) об обязательном государственном страховании в районах хранения, уничтожения и перевозок химоружия; 3) о социальной защите граждан, занятых на работах по реализации Государственной программы уничтожения химоружия604. Потом начали обсуждать необходимость закона о компенсационных выплатах за вред, который мог быть причинен здоровью граждан при чрезвычайных ситуациях при работах с химоружием470,472. Разумеется, необходим также закон, касающийся порядка выполнения международных обязательств России по уничтожению химоружия в связи с ратификацией Конвенции о запрещении химоружия253.
6.1. ПАРЛАМЕНТСКИЕ БУДНИ
Законодательная власть по своей природе иногда бывает более публичной, чем исполнительная. И ее позиция в делах химического разоружения одно время была более видимой, хотя и не менее консервативной.
Приведем несколько примеров из жизни Государственной Думы РФ, связанные с обращениями населения по вопросам химоружия из тех регионов, где возводятся объекты по уничтожению химоружия.
В мае 1995 года группа депутатов посетила Саратовскую область, где в поселке Горный находился склад химоружия. Однако представители населения не дождались народных избранников для разговора и изложения своих взглядов — у них «времени не хватило»468. И этот случай не был единственным.
В связи с предстоящими работами по уничтожению химоружия жители Щучанского района Курганской области также сформулировали пожелания в отношении более эффективного решения проблемы. Обращение подписали 1200 человек, что отражает мнение жителей практически всего района. Письмо было направлено в высшие властные органы страны, в том числе в Государственную Думу. Однако, вместо ознакомления с содержанием письма и учета его при обсуждении проекта закона «Об уничтожении химического оружия», генерал Н.М.Безбородов, избранный в Госдуму именно от Курганской области, передал его в… прокуратуру для экспертизы подписей468. А ведь он возглавлял в это время рабочую группу по рассмотрению поправок к закону перед вторым чтением.
Что касается парламентских слушаний, то выше уже упоминались парламентские посиделки, связанные с инициативами исполнительной власти в области химоружия. К сожалению, способность к самостоятельным оценкам и важным для страны поступкам проявлялась у законодателей далеко не всегда.
В Российской Федерации — вновь образованном на обломках Советского Союза государстве, унаследовавшем советские обязательства по химоружию, — первые парламентские слушания состоялись еще в недрах Верховного Совета РСФСР 19 января 1993 года. Тогда была рассмотрена «Комплексная программа поэтапного уничтожения химического оружия в Российской Федерации»607.
ИЗ ПУБЛИКАЦИИ:
«Достопримечательностью слушаний можно считать публичное поражение и унижение генерала Кунцевича, отчаянно изворачивавшегося. Дабы всячески увильнуть от правдивых ответов на массу щекотливых вопросов… Любопытно, что, так сказать, последний гвоздь в гроб программы Кунцевича и Ко вбил ученый-химик Лев Федоров, выступивший с завершительным и разгромным словом… Но успешный провал военных в комитете Верховного Совета совсем не означает, что военные сложат оружие и перестанут «химичить»…»
«Столица», Москва, 1993 г, № 5.
Это был первый случай, когда законодатели и общественность не только обсуждали проблему химического разоружения вместе, но и понимали друг друга. Несмотря сопротивление представителей исполнительной власти, тот проект был отклонен506.
О вторых слушаниях «Об участии РФ в международных соглашениях о ликвидации химического оружия», которые состоялись вскоре после избрания первой Государственной Думы, 24 марта 1994 года611, уже говорилось. То был подробный и в немалой степени ознакомительный разговор, однако он был далек от экологии и конкретной практики. Слушания рекомендовали, правда, без указания сроков, президенту и правительству «подготовить и внести на рассмотрение Федерального Собрания проекты федеральных законов: Об уничтожении химического оружия; О социальной защите граждан при работах по уничтожению химического оружия; Об обязательном государственном страховании граждан, их собственности от аварий на объектах по хранению и уничтожению химического оружия; О конверсии предприятий по производству химического оружия»611. В целом в силу разнообразия организаторов и новизны проблемы для самих депутатов вновь избранной Государственной Думы разговор тот получился обстоятельным.
Государственная Дума второго созыва тоже начала работу со слушаний «Об экологической безопасности уничтожения химического оружия»613,614. Они были организованы комитетом по экологии 21 мая 1996 года и ход этих слушаний заслуживает более подробного анализа537. Во вступительном слове председатель комитета Т.В.Злотникова, среди прочего, обратила внимание на то, что программа уничтожения химоружия была принятая правительством без обязательной экологической экспертизы. В целом в тех, третьих по счету в РФ, слушаниях принимали участие представители трех сил — Центра, региональных властей и экологической общественности. Полезно в качестве примера уровня противостояния оценить цели и позиции этих сил.
От центральных властей прозвучало пять сообщений. Представитель конвенциального комитета А.М.Кочетков к экологической проблематике не обращался, отметив лишь, что «технология дорабатывается слабо из-за отсутствия финансирования» и что «мы практически стоим на месте». Представитель Минобороны полковник Н.А.Пахомов к ситуации с экологической безопасностью уничтожения ОВ в прошлом и будущем не обращался. На вопрос о реабилитации территорий, пострадавших при производстве химоружия, он лишь отметил, что тема выходит за рамки программы уничтожения химоружия. Представитель Минприроды РФ Е.В.Протопопов к данным об экологической обстановке в районах нынешнего складирования ОВ не обращался, посетовал на финансовые трудности и обосновал, почему его ведомство будто бы и не должно было проводить государственную экологическую экспертизу утвержденной программы уничтожения химоружия. Представитель Госкомсанэпиднадзора В.И.Чибураев данных о санитарно-эпидемиологическом состоянии в районах мест хранения химоружия не приводил, а на вопрос, возможна ли с экологической точки зрения конверсия цехов, в которых производились ОВ, ответить явно затруднился, поскольку бывал, по его словам, лишь в Чапаевске (там химоружие не выпускали с 1945 года) и в Горловке (там химоружие не производили). Представитель федерального управления медико-биологических и экстремальных проблем при Минздравмедпроме России Л.В.Асланян заявленного доклада «о санитарной и гигиенической обстановке на бывших производствах химического оружия и проводимых Минздравмедпромом мероприятиях по медико-санитарному сопровождению процесса его уничтожения» так и не сделал. Информации также не дал, указав лишь на известный факт, что некоторые гигиенические стандарты безопасности в России более жесткие, чем в США (и не упоминув при этом, что соблюдать их невозможно в принципе, потому что соответствующей аппаратурой для проверки не располагают ни армия, ни промышленность России).
Сообщения представителей властей регионов хранения химоружия были более содержательными. В.П.Малышев из Удмуртии упомянул о необходимости завершения отработки технологий уничтожения ОВ на опытно-промышленных установках, о первоочередном возведении объектов социальной инфраструктуры, а также высказал надежду на возврат доверия граждан. Н.В.Антонова из Чувашии изложила «последствия, которые оставило на территории производство химического оружия типа VX», и выразила надежду, что трагический опыт Новочебоксарска будет учтен при последующих разработках систем уничтожения ОВ и конверсии предприятий по их производству. Она подчеркнула также, что по медико-генетическим показателям, по частоте спонтанных выкидышей и т.д. Новочебоксарск стал зоной экологического неблагополучия. Сообщила, что гриф «секретно» не снят ни с данных, касающихся здоровья работников «Химпрома», ни с данных об экологической ситуации, связанной с производством химоружия. И.А.Балясников (Брянская область) остановился на проблемах экологического контроля в связи с деятельностью склада химоружия, а также ликвидации информационного голода населения. Сказал, что объекты, которые связаны с химоружием, как и все предприятия и организации, должны иметь экологический паспорт. Е.Г.Василюк (Курганская область) сообщил, что от области требуют площадку под строительство объекта уничтожения химоружия, хотя технология не прошла экологическую экспертизу, программа уничтожения — тоже. Между тем областные власти не имеют информации, с которой можно было бы выйти к людям, хотя без жителей ни один вопрос химического разоружения не решишь.
В сообщениях представителей общественных экологических организаций было продолжено то, что не сказали официальные представители с мест хранения химоружия. Л.А.Федоров (Москва, союз «За химическую безопасность») призвал представителей Центра, представивших бессодержательные сообщения, изменить свой менталитет и начать рассматривать ситуацию с уничтожением ОВ, исходя из реальных фактов: химическое разоружение тормозится не только отсутствием технологий уничтожения ОВ и денег, но и отсталым мышлением ведомств, не способных работать с населением. Он высказался за ратификацию Конвенции о запрещении химоружия18 и отметил, что закон «Об уничтожении химического оружия» должен быть принят с поправками, обеспечивающими права населения. Подчеркнул, что программа химического разоружения должна пройти не только государственную, но и общественную экологическую экспертизу. Ю.В.Вобликов (Пензенская обл.) рассказал об экологических последствиях уничтожения химоружия на территории области в прошлые годы (1947-1962 годы). Военные врачи отказываются квалифицировать болезни пострадавших и лечить их, все площадки уничтожения химоружия находятся вне нынешнего склада химоружия, а официальные власти не хотят признавать эти факты. Необходима общественная экспертиза законов и программ уничтожения химоружия. Л.К.Комогорцева (Брянская обл.) сообщила о близости позиций региональной администрации и общественности и отметила, что разработка закона об уничтожении химоружия пошла бы быстрее, если б его разрабатывал Комитет по экологии, а не по обороне. Вопросы независимой экологической экспертизы должны быть возложены на Союз «За химическую безопасность», умеющий работать с населением. В.А.Котовец (Волгоградская обл.) сказала, что нерассекречивание экологической и медицинской информации, связанной с производством, хранением и уничтожением ОВ, мешает работать и провоцирует социальную напряженность. О.Н.Пицунова (Саратовская обл.) подчеркнула необходимость участия общественности в принятии решений по жизненно важным проблемам — одной информации недостаточно. В частности, о способе уничтожения ОВ власти сообщают лишь пост-фактум (выбрали сами, а потом рассказали общественности) и так во всем. Многие не хотят рисковать здоровьем, поэтому необходимо, чтобы население имело право и финансовую возможность на отселение из зоны риска.
Таким образом, в ходе обсуждения стало ясно, что в ряде регионов мнение властей на проблемы химического разоружения стало близким к позиции общественных экологических организаций. Центральные же власти по-слоновьи сохранили свои силовые подходы, давшие сбой еще в 1989 году в Чапаевске. Центр так и не занялся тем, что было обозначено в программе парламентских слушаний — экологическим обеспечением химического разоружения537.
Кстати, на тех слушаниях была озвучена свежая идея властей — придумать псевдообщественные организации, чтобы с их помощью отодвинуть подальше организации, настаивающие на экологизации химического разоружения. Этим занялись генералы А.Д.Кунцевич и А.М.Макашов (последнему оказался особенно люб «Зеленый крест, в котором видно сотрудничество»). Впрочем, цену сервильным экологам понимали все. Во всяком случае представитель конвенциального комитета Ю.И.Исаев, попавший на трибуну последним, не сыграл в согласованную игру, а в сердцах и скорее всего по недосмотру воскликнул: «Мы где присутствуем — на парламентских слушаниях или на заседании Союза «За химическую безопасность»?
В целом, несмотря на противоречивый ход слушаний 1996 года, их решение были вполне экологичным614. Президенту страны было рекомендовано приостановить исполнение программы уничтожения химоружия до получения положительного заключения государственной экологической экспертизы, каковую было рекомендовано организовать правительству. А министерству охраны окружающей среды было поручено обеспечить проведение общественной экологической экспертизы программы, проведение которой было рекомендовано поручить Союзу «За химическую безопасность». Тем же решением было решено экологизировать проект закона «Об уничтожении химического оружия». Кроме того, правительству было поручено обеспечить разработку в 1996-1997 годах «наиболее полной системы экологических и санитарно-гигиенических стандартов безопасности при работе с химическим оружием» и «экологических паспортов хранилищ запасов химического оружия».
На тех слушаниях закончилась эпоха серьезного общественного участия в обсуждении вопросов химоружия в высшем законодательном органе страны.
Очередные слушания «Об обеспечении экологической безопасности при хранении и уничтожении химического оружия» были организованы комитетом по экологии следующей Государственной Думы России 3 октября 2000 года. Их особенностью было то, что армия (а точнее военно-химическая служба, которая взяла на себя ответственность за организацию всего химического разоружения страны) к тому моменту пришла банкротом, а в самой Государственной Думе экологи уже перевелись, и их место заняли лица, занятые совсем иными делами.
В частности, это касается эколого-информационного аспекта слушаний. Отсутствие данных о старом химоружии и экологических последствиях прошлых работ по химическому вооружению не только характеризует нашу армию, но и дает представление о состоянии дел в целом в химическом разоружении. В этом отношении парламентские слушания 2000 года отличались от предыдущих принципиально. И не только тем, что на первых слушаниях у общества еще теплилась надежда на способность армии работать в химическом разоружении профессионально (ее серьезно поколебали жители Чапаевска в 1989 году), а сейчас на это уже мало кто рассчитывает. Важно другое. На первых слушаниях информационный аспект звучал особенно выпукло — общественность обращалась к армии с прямыми запросами в отношении прошлых работ с химоружием, хотя и не получила в ответ ни одного путного слова. Эти вопросы звучали и на вторых, и третьих слушаниях — с тем же успехом. Что до слушаний 2000 года, то ни важно подававший себя председатель комитета по экологии (фамилию не называем — он не эколог и вряд ли сумеет им когда-либо стать), ни ораторы из числа допущенных им к трибуне о старом химоружии уже не спрашивали.
Впрочем той осенью 2000 года произошло-таки положительное событие — армия-банкрот была отставлена от лидерства в деле химического разоружения, а бразды правления перешли к «гражданскому» ведомству353.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |