V.4. По ком звонит колокол
Первые данные о мести химического оружия человеку появились давно.
Несмотря на секретность, ОВ не могли существовать абстрагированно от общества, и люди, в том числе неподготовленные, встречались с ними в самых разнообразных ситуациях.
С возможностью поражений людей ОВ армия столкнулась, например, в марте 1945 г., когда в Дихернфурте производился демонтаж трофейного немецкого оборудования по выпуску табуна и зарина. Несколько солдат получили отравление этими фосфорными ОВ нервно-паралитического действия, начинавшиеся с сужения зрачков. Само сужение зрачков проходило в течение 4-5 дней. Один из солдат, однако, был поражен серьезно, и впал в буйство.
Сухопутные операции по уничтожению химического оружия, к которым были привлечены большие количества людей, были очень трудны для персонала (солдат и вольнонаемных) и неоднократно сопровождались поражением, а иногда и гибелью участников.
Из сообщений печати:
Ф.Бирюков: » В 1947 г. под Арысью мы работали в спецкостюмах и противогазах. После каждой операции проходили санпропускник, получая по 100 граммов спирта. Летом работали только по 20 минут. Любое нарушение требований техники безопасности грозило здоровью. Из команды в 12 человек у нас выбыло 6. Причем большинство по собственной глупости: снимали противогазы вблизи от места уничтожения иприта»84.
Е.Орлова: «Как военные избавлялись от иприта в 60-х годах? Вдоль железнодорожной ветки за Чапаевском на полигоне вырывается траншея и засыпается негашеной известью. Затем из цистерны через шланг сливается иприт. После бурной реакции солдаты в противогазах засыпают траншею. Был случай, когда молодой солдат поскользнулся и упал в эту жижу. Выловили один противогаз»328.
В.Волков-Музылев: «Я полковник в отставке, бывший командир воинской части в Камбарке. Когда я был приглашен в Камбарку на 50-летие части в августе 1991 года, узнал, что почти все сверхсрочники и некоторые рабочие и служащие, принимавшие участие в уничтожении иприта, а также некоторые члены их семей, проживавшие в военном городке во время ликвидации запасов ОВ, умерли от рака (автор называет конкретные фамилии в этом мартирологе, которые при публикации в еженедельнике, были опущены: П.Барановский, А.Мерзляков, И.Собенин, А.Стариков Т.Борискина, А.Чайкина, А.Сыч, В.Шаимова, И.Шаршов, И.Самарин, Д.Таичев, А.Кокорин, Н.Иванов, А.Понькин, Ю.Ловков, В.Руденко и т.д. — Л.Ф.). Когда ветер дул в направлении военного городка, дым доходил до жилых домов. На основании известных мне фактов свидетельствую: в результате сжигания иприта образуются вещества, которые приводят к заболеванию раком«83.
Дополним полковника В.Волкова-Музылева результатами обследования 1995 г., проведенного в Камбарке среди оставшихся в живых после операции 50-х гг. Половина была поражена в той или иной форме. По воспоминаниям, минимум двое человек упали в открытый люк и погибли от иприта. Особенно часто поражались глаза, поскольку стекла в противогазах запотевали и участники операций, чтобы видеть, на время приоткрывали противогазы. Сначала работали по 8 часов, затем смены были сокращены до 4-х часов. За работу вольнонаемные получали бесплатный обед. Есть случаи инвалидности детей, родившихся у рабочих в момент тех работ с химическим оружием.
Морские операции по затоплению химического оружия были не менее опасны, в том числе по своим последствиям.
Химические боеприпасы были небезопасны для персонала еще в момент их затопления. Известны многочисленные случаи поражения ОВ участников морских экспедиций разных лет из-за разгерметизации химических боеприпасов при погрузочно-разгрузочных работах. Это видно из приводимых воспоминаний участников операций, проходивших в разные годы в разных акваториях.
Память участников затоплений химического оружия
40-е годы, Балтика:
“20-го числа я вновь вышел в море на транспорте “Эльбинг-4”.Все шло нормально, но это место довольно гнилое в части штормов. Разгружали в точке затопления. К вечеру “засопел норд-вест”. Осталось немного, и мы, принимая меры предосторожности, продолжали разгружать. В один из подъемов корабль сильно накренило на борт и один из грузчиков не удержал оттяжку. Бомба болталась на грузовой стреле с борта на борт. В последний момент корабль сильно накренился на правый борт, бомба ударилась, из зарядного отделения под давлением ударил иприт, и одному из грузчиков струя иприта ударила в лицо. Запах иприта обволок все судно. Вот тут все грузчики и экипаж судна надели противогазы. Как-то освободились от разбитой бомбы, сделали два последних подъема и направились в ближайший порт Нёксе. Пострадавший скончался в больнице” (запись в дневнике К.П.Терскова за 25 сентября 1947 г.).
«Погрузку и разгрузку авиабомб вели бригады немецких грузчиков. И команды судов, и грузчики были полностью обеспечены защитной одеждой и противогазами. Однако некоторые пренебрегали ими, и двое немцев погибли в результате отравления«278.
50-60-е годы, северные моря:
«В 1959-1960 годах, работая на судах Северного морского пароходства, я был участником рейсов, когда на мысе Желания топили снаряды и бомбы с ОВ. При выгрузке силами экипажа бомб с хвостовым оперением имели место случаи утечки (разлива) ОВ.Несколько человек (5 членов команды) были госпитализированы,получили серьезные заболевания. Впоследствии выгружали в противогазах. Тогда, 30 лет назад, бомбы давали утечку через нарезную пробку»286.
«В 1961 г. в течение навигации вывозили и сбрасывали в Белое море снаряды и бомбы. В противогазах работать было неудобно, тяжело дышать при физических нагрузках. Был случай отравления. Матроса, получившего отравление, я знал. Случай с ним закончился благополучно, пролежал месяц в больнице».
Химическое оружие затапливалось цивилизацией для того, чтобы больше о нем не вспоминать. Однако, забыть не удалось — затопленное оружие оказалось чрезвычайно опасным для людей и природы.
Прежде чем перейти к этим «напоминаниям», к тем фактам, которые необходимо вовлечь в рассмотрение, полезно оценить меру ответственности государственных мужей нынешней генерации.
Из научных откровений генерала А.Кунцевича:
«Затопленные химические боеприпасы самой природной средой защищены за счет процессов медленной диффузии, быстрого гидролиза и сорбции придонными отложениями»143.
Эта красивая идея не нашла подтверждения задолго ее до выдвижения. Достаточно вспомнить инциденты, связанные с затопленным химическим оружием в Японском, Балтийском и других морях.
Особенно много данных относится к инцидентам с химическим оружием, затопленным на сравнительно небольших глубинах в Балтийском море. В основном они публикуются в зарубежных средствах массовой информации277,329. Известны, однако, и отечественные.
Еще больше данных все еще находится в архивах. Приведем лишь один пример — документ, найденный в недавно рассекреченной «Особой папке Сталина» и относящийся к событиям лета 1948 года330.
Совершенно секретно
2 июля 1948 г.
N 3215/к
Товарищу Сталину И.В.
В первых числах июня месяца с.г. три экипажа рыбацких катеров, принадлежащих базе активного лова Министерства рыбной промышленности Литовской ССР, в 70-75 милях к западу от города Клайпеды производили лов рыбы. С глубины 100-120 метров неводами вместе с рыбой на борт катеров были подняты три немецкие 250 кг авиахимбомбы, снаряженные ипритом <…>
9 июня с.г. в Лиепайскую городскую больницу Латвийской ССР доставлены 9 рыбаков рыболовецкого катера ЗМР-93 «Бауска» с признаками отравления ипритом.
Предварительным расследованием установлено, что рыбаки, находясь в море на расстоянии 40-50 км от Паланги, 9 июня выловили вместе с рыбой ящик весом 250 кг с надписью на немецком языке. При вскрытии ящика в нем была обнаружена авиабомба с надломленным концом, издававшая сильный запах.
Ящик с авиабомбой рыбаками был сброшен в море <…>
По имеющимся в МВД СССР сведениям, в 1945 году нашими войсками было захвачено 35 [тысяч - Л.Ф.] тонн химического оружия, в том числе и химические авиабомбы, которые трофейными командами были вывезены в море и затоплены между берегами Советского Союза и Швеции.
Приняты меры к обнаружению других бомб.
Министр внутренних дел СССР С.Круглов.
В 1949-1952 гг. случаи затраливания судами химических бомб и емкостей с ипритом в Балтийском море продолжались331. При этом во время инцидентов происходило их фактическое «расползание». Даже в тех случаях, когда опасные предметы затраливались в обозначенных на картах запретных районах, сбрасывались они — после чистки сетей -уже в “чистых” акваториях.
В этих встречах с химическим оружием — встречах второго порядка — поражения от ОВ вновь пришлись по морякам.
Из воспоминаний:
«Со случаями поражения рыбаков Калининградского управления экспедиционного лова ипритом я столкнулся в 1951 г. Как врач-инспектор по санхимзащите Балтийского флота я часто оказывал им помощь. Все несчастья происходили в районе датского острова Борнхольм. Именно там моряки вылавливали «потекшие» авиабомбы и снаряды»279.
«В марте-апреле 1952 г. я работал капитаном СРТ-367 в Балтийском море на лове трески донным тралом. Вел промысел за пределами квадрата свалки, но у нас было два случая попадания в трал ипритных бомб. При работе по освобождению трала матрос Быков, видимо, касался голыми руками траловой дели, на которую из бомбы вытек иприт. Итог - поражение ипритом рук. Судно было вынуждено прекратить промысел и следовать в Балтийск для оказания помощи матросу»53.
«Пока поднимали трал, радовались. Думали, удачный замет сделали. А как увидели, что не салаку, а четыре авиабомбы вытащили, все врассыпную. И потом, что всех напугало, запах чесночный. Народ-то, почти все фронтовики, догадался: не обычные фугасные, а химические авиабомбы со дна черпанули.Следом за капитаном и тралмейстер наш заболел. Так что пришлось кончать работу и на всех парах мчаться обратно в Пионерск, что под Калининградом»280.
“Рыбак Жанис Свейлис ловил рыбу 22 июня 1967 года в квадрате 821, который был далеко от квадрата 213, обозначенного на картах как место затопления взрывчатых веществ. Бомбу в трале заметили только тогда, когда начали разбирать рыбу. Жанис и его товарищи были поражены ипритом. Свейлис до сих пор по утрам плюется кровью, иприт затронул горло. Четверо его товарищей уже умерли.
Штурман Янис Транкалис лишь увидел весной 1973 года бомбу в трале. С трала ветер нес на палубу брызги. У Янис вскочили пузыри на шее и на руках. А тралмейстер Александр Григорьев понял, что их ждет, и стал пытаться выбросить бомбу за борт. В госпитале руки его были в таком состоянии, что врачи готовили его к ампутации кистей. Были поражены ипритом еще два человека из команды судна”332.
Многочисленные инциденты, относящиеся к неаккуратным полигонным испытаниям, плохому хранению, технически неграмотному производству и экологически безответственному уничтожению химического оружия, уже приводились в главах II-IV. Во всех случаях страдающей стороной в первую очередь был человек.
Приведем лишь один пример, относящийся к работе с ипритом в Чапаевске в годы войны.
Из воспоминаний М.А.Беденчук (Ушениной)
«Собрали женскую комсомольскую молодежную бригаду. Одели нас в два комбинезона, чем-то промасленные. У аппарата было 10 сосков налива иприта. Мины 82 мм ставились в подставки и шли каждая под свой сосок. У одной мины был погнут стабилизатор … открылись 10 сосков и пошел иприт на пол кабины. Мы ходили по щиколотку в иприте, а так как не было канализации, то нам привезли опилки и мы их рассыпали. Дегазаторщик Юпченко их черные, как бархат, собирал в железные баки, мы засыпали их по три раза, чтоб собрать весь иприт.
Дегазаторщик находился больше нас в кабине: мы рассыпали и выходили, а он собирал. Мы, четыре девочки, попали в больницу, у кого живот, кто с руками, ну в общем все пораженные. А наш бедный дегазаторщик поразился окончательно и не мог ходить, вернее, у него не было сил. И жена его привезла на самодельной коляске к завкому. Этот случай я без слез не могу вспоминать, как он, бедный, кричал: «Гады, сволочи, мне ведь всего 28 лет, окажите помощь, помогите, умирать мне неохота«. Ну в общем он умер.
Опишу четырех девочек. Когда пришли в больницу, нас где можно забинтовали, а где нельзя, то есть животы, чем-то залепили. После ожога ипритом вздуваются волдыри, в них образуется какая-то студенистая жидкость. Ну вот лежим неделю, жара, палата маленькая, и стало попахивать гнилью. Мы нюхаем и не поймем. Но я нечаянно положила руку на голову и от рук-то я и унюхала. И вскрикнула: «Девочки, да ведь это мы гнием«. И подняли переполох. Пришла медсестра, старая ведьма, и она сдирала наши волдыри, потом чем-то протерла и засыпала стрептоцидом и оставила раскрытыми, то есть не бинтовали и не заклеивали.
Однажды что-то не спалось, и мы вышли в коридор и смотрели в окно. Подъезжает лошадь и огромный фургон, расстелили рогожку и стали из морга таскать трупы. Вынесли на носилках тепленьких из больницы, накрыли опять рогожкой и повезли. Потом утром мы узнали, что пять трупов были нерусские, а двое из мужской бригады.
Ну а бригада наша работала хорошо, получали знамя, работали для победы. Бригадира нашего взяли в партком. Когда скидали резиновый комбинезон, были как шальные и все мокрые. Работали до изнурения, все для Родины, все для Сталина. Погибло множество людей, еще не видевших жизни, и все впустую. Травили себя, травили малых детей. Хлеб получали 800 гр. и 200 гр. на литерный талон. А он в горло не лез, жрать неохота. Спишь сидя, кашляешь, да клопы. Морда почернела, лупилась, ожог первой степени.
Однажды вышли мы на отдых и в этот момент лопнула ипритная линия и хлынул иприт. Слесарь взял лестницу, чтобы положить хомут на линию, противогаз на нем был, хомут наложил и к вечеру умер. А был фронтовик, раненый, с фронта послали на завод. Там не погиб, так здесь угробили. Был он молоденький, красавец»205.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |