VII.4. БРЯНСКАЯ ОБЛАСТЬ
Неумение военных властей работать с населением уже проявляется и на территориях, где на авиационных и артиллерийских военно-химических базах хранятся боеприпасы с наиболее токсичными фосфорными ОВ.
О предстоящем уничтожении химического оружия на месте его хранения в Брянской области жители узнали из зарубежной прессы388. К тому времени местная администрация неоднократно обсуждала этот вопрос с центральной властью, однако переписка между Москвой и Брянском велась на верхушечном уровне. До информирования рядовых сограждан дело долгое время не доходило, хотя американская военная делегация посетила авиационную базу в Почепе еще в июне 1990 г.
Гласность осуществлялась в традиционных формах.
Из сообщений:
«Представьте себе хоть на минуту аварию поезда, нагруженного ракетами с V-газом. От одного грамма этого газа гибнут 500 человек, от одного килограмма — полмиллиона человек. А маршрут неблизкий — из Забайкалья в Брянскую область. На пути — Чита, Улан-Удэ, Иркутск и т.д. В одной ракете содержится или 216, или 555 килограммов V-газа, этого достаточно для гибели всей страны»343.
«Главе Администрации Брянской области. Сообщаю, что химического оружия в Забайкальском регионе нет и, соответственно, никакой перевозки его в Брянскую область быть не может. Считаю необходимым отметить, что подобные публикации носят провокационный характер и не способствуют цивилизованному решению и без того сложной проблемы хранения и уничтожения химического оружия. И.О. начальника Генерального штаба генерал-лейтенант А.Николаев. 22 марта 1993 г.»
«Читатель, быть может, помнит (мы об этом писали), что из Забайкалья в Почеп был отправлен состав с боевыми ОВ. Даже профессору Федорову ничего выяснить не удалось. И вот во время нашей последней встречи Л.Комогорцева сообщила, что забайкальский состав…благополучно был разгружен в Почепе!»389.
Только в 1993 г. местные власти начали поиск собственной позиции. 8 февраля администрация приняла постановление: «Объявить Брянскую область территорией, запретной для складирования, захоронения, уничтожения импортных и отечественных радиоактивных и промышленных отходов, а также уничтожения продукции военного назначения«390.
На центральные власти это решение не произвело впечатления. Лишь с лета 1994 г., незадолго до очередного визита военных из США375, власти Брянщины были вынуждены привлечь к обсуждению проблем уничтожения химического оружия экологическую общественность391. В конце 1994 г. собрание небольшой группы жителей г.Почепа и п.Речица приняло скромное обращение к властям.
Из решения собрания жителей (23 сентября 1994 г.):
“Мы обращаемся к командованию ВВС и руководству Почепского гарнизона с требованием разрешить посещение хранилища химического оружия представителям общественной организации “Союз за химическую безопасность”, областной администрации, комитета по охране природы и природных ресурсов, облсанэпиднадзора. Тем более, что данный арсенал неоднократно посещали американские военные. Мы требуем от министерства обороны дать ответ, планируется ли строительство завода по уничтожению химического оружия. Мы хотим полной информации о нашем безопасном проживании”.
Ответа не последовало, если не считать за. таковой активное неприятие генералом С.Петровым того, что он назвал “скандалами экологов”. Эта активная позиция была выражена 17 января 1995 г. в Москве на заседании правительственной комиссии по выбору районов размещения объектов по уничтожению химического оружия.
Жители Брянщины подняли брошенную перчатку — 19 марта 1995 г. они собрались на массовый митинг.
Из газет:
“На время митинга всю центральную площадь города запрудил народ. Потом организаторы “прикинули”, что собралось не менее пяти тысяч человек. А требования — вот они, на плакатах в руках школьников “Не лечить боль Чернобыля химией!”, “Защитим наших детей от химической опасности!”, “Нет химзаводу на почепской земле!”. Раздавались резкие осуждающие слова и в адрес администрации, и в адрес правительства — и с трибуны, и из глубины митингующих”392.
“Девятнадцатое марта, одиннадцать часов, Октябрьская площадь Почепа. Полно народу, видны плакаты. Начинается митинг — протест против строительства на Брянщине завода по переработке химического оружия. Безопасные технологии для переработки химического оружия еще не отработаны. Пока же надо создавать законы, связанные с проведением работ по уничтожению химического оружия и социальной защите населения, которое может при этом пострадать. К началу митинга было собрано по многим населенным пунктам 10 тысяч подписей. Говорят, что заранее на этом заводе продаются 600 рабочих мест. А другие, что, будут рыть себе могилы? Кто даст гарантию, что это не так. Случись же авария, все мы погибнем. Закончился митинг, но с площади долго еще не расходились люди”393.
На этот раз резолюция жителей, не услышанных центральной властью, была много жестче. И она не прошла не замеченной.
Постановление
“Учитывая многотысячные обращения граждан области, Брянская областная Дума постановила: 1.Признать необходимость разработки и принятия областного закона “О запрещении строительства на территории области завода по уничтожению химического оружия”…
4. Администрации области прекратить всякую разработку и решение вопроса по строительству завода по уничтожению запасов химического оружия в Брянской области”.
Таков результат непроходимой глухоты властей — жители Брянской области, как в свое время жители Чапаевска и Чувашии, уже перешли ту черту, за которой конструктивное взаимодействие сторон (властей и населения) будет много труднее, чем раньше.
Между тем, совершенно ясно, что даже после того, как Конвенция о химическом оружии будет ратифицирована и вступит в силу, “процесс пойдет” не сразу.
Обществу предстоит неофициальная ратификация Конвенции — населением территорий, где химическое оружие хранится и будет уничтожаться122.
Впрочем, было бы ошибкой думать, что глухота ВХК является бессознательной. Эти люди отлично знают, что делают.
ИЗ откровений генералов И.Евстафьева и В.Холстова (1993):
“Именно социальный аспект явился причиной того, что созданный в 1989 г. в районе г.Чапаевска Самарской области первый в нашей стране объект по уничтожению химического оружия, так и не прошел технологического опробования. Общественно-политическое движение, направленное против введения в строй объекта в г.Чапаевске, имело объективные корни, а именно:
- решение о создании объекта принималось без согласования с общественностью,
- необходимая законодательная база, обеспечивающая правовое решение вопроса о размещении опасных химических объектов отсутствовала,
- практически не давалась информация населению по вопросам безопасного функционирования объекта,
- недостаточно внимания уделялось методологическим вопросам научного обоснования выбора места размещения,
- какой-либо долгосрочной программы по решению проблемы уничтожения химического оружия в стране не было”90.
Этот разбор полетов появился после опыта Чапаевска и Чувашии, но задолго до событий на Брянщине. Однако, похоже, указанные проблемы не собираются решать и в наши дни.
Впрочем, на картину событий накладывается и политический фон.
Из мыслей неокоммуниста 1995 г.:
“В апреле и мае текущего года в Госдуме начал обсуждаться вопрос о ратификации (Конвенции по химическому оружию — Л.Ф.). Чтобы выработать свою позицию, пришлось взять в руки почти двухсотстраничный документ. Учитывая, что безопасных в экологическом плане технологий уничтожения на сегодня нет ни в России, ни в других странах, а химзаряды под Почепом могут еще храниться ряд десятилетий, форсирование процесса уничтожения сегодня не только нецелесообразно, но и опасно для населения Брянщины. Депутат Государственной Думы по 65-му Почепскому округу О.Шенкарев”420.
Не все в этом пассаже защитника интересов населения Брянщины корректно. Если он действительно прочел Конвенцию о химическом оружии, то с катастрофическим опозданием, потому что слушания по экологическим аспектам ратификации Конвенции случились в Государственной Думе годом раньше — еще в марте 1994 г.143. Хотя вряд ли он что-либо понял в проблеме хранения химического оружия, если способен поверить безответственной болтовне неназванных информаторов из числа военных о способности химического оружия “храниться ряд десятилетий” (широки взгляды у наших депутатов — депутат Т.Злотникова называет 5 лет309, см.раздел IV.6).
На самом деле за кадром лежит более грустная реалия.
Продолжение мыслей неокоммуниста:
“Есть и другой аспект этой проблемы: не слишком ли быстро мы разоружаемся, не останемся ли “голыми” перед противниками России? Ведь не только ядерное, но и химическое оружие представляет фактор сдерживания. А в условиях, когда перестали существовать Варшавский договор и СССР, когда мы остались один на один с НАТО, преждевременное разоружение чревато угрозой национальной безопасности страны” 420.
Что у военного на уме в сентябре 1994 г.62, то у депутата на языке весной-летом 1995 г.309,420 Трудно сказать, кто и перед кем на самом деле останется “голым”. Не получилось бы так, что единственными пострадавшими окажутся жители Брянщины и других российских глубинок, когда через 10-20 их химическое оружие “потечет”, а уничтожение его так и не начнется (разумеется, в интересах национальной безопасности). Кстати, “не нужных” для национальной безопасности технологий уничтожения фосфорных ОВ к тому времени еще не будет. Зато все уже забудут про безответственных депутатов, не ратифицировавших своевременно Конвенцию о химическом оружии.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |