ЗАДОЛГО ДО НАЦИСТСКОГО ИЗУВЕРА МЕНГЕЛЕ
У нас в стране есть немало лиц, которые очень красочно расписывали и иногда продолжают расписывать опыты нацистского доктора Менгеле, который экспериментировал с ОВ непосредственно на представителях вида homo sapiens.
Вынуждены разочаровать наших «патриотов» — в Советском Союзе те опыты были и пошибче, и скорее всего пораньше.
Власть везде власть. И Советская власть охотно использовала энтузиазм людей для решения своих тайных задач — опытов на кроликах и собаках было недостаточно для решения многих вопросов химического вооружения, и люди тех лет тоже соглашались быть подопытными. Не удивительно, что многие из них умерли гораздо раньше, чем было предопределено природой.
Однако, для увеличения масштаба химических опытов на людях, с переносом испытаний ОВ с отдельных лиц на «широкие народные массы», все-таки требовалось решение на государственном уровне. И когда проблема «огосударствления» химических опытов на людях созрела, ее начали решать более чем спешно. Толчок был задан снизу. В октябре 1929 года начальник полигона в Кузьминках В.И.Бузанов обратился в ВОХИМУ с идеей легализовать химические опыты на людях, которые до того проводились уже много лет вроде как на общественных началах — без государственного освящения и… без материальной и иной заинтересованности подопытных людей. Бывший эсер, а на тот момент начальник ВОХИМУ Красной Армии Я.М.Фишман, отреагировал мгновенно, причем он запланировал обсудить проблему и получить высочайшее разрешение лично от наркома К.Е.Ворошилова.
«Начальнику ВОХИМУ УС РККА
Копия: начальнику ИХО
Рапорт
В целом ряде опытных полевых работ нами в качестве биологического контроля применяются кошки, собаки, кролики и т.п. Для известных работ животные дают или слишком сомнительные результаты или дают заведомо неправильные показания или совсем не реагируют при тех же концентрациях, которые мы считаем боевыми для человека…
Несовершенство биологического контроля нами своевременно ставилось в известность как Химком, так и ИХО, которые как будто бы ставили эти вопросы в порядок дня, но результатов нет…
Все указанные обстоятельства заставили возбудить перед Вами проблему перехода в ряде опытных работ на контроль по человеку, как контроль неоспоримый, несомненный и дающий быстрое и окончательное решение вопросов…
Конкретно мы могли бы допустить контроль на человеке в следующих случаях: 1) заражение ипритом почвы, 2) дегазация иприта, 3) действие раздражающих ОВ в состоянии дыма и паров, 4) определением запахов на местности.
Например,.. для определения результатов заражения или дегазации в чулке костюма делается прорез в таком месте, где поражение кожи будет иметь наименьшую болезненность и принесет меньший ущерб работоспособности. При переползании вырезы можно делать только на руках или в верхней части ног, защитив конечности сапогами и перчатками. Таким образом, мы будем допускать поражения на небольшом участке кожи. Такие поражения получаются в процессе работы неоднократно… Раздражающие ОВ контролируются теми же методами, которые у нас были и до сих пор…
Разумеется, риск и здоровье экспериментаторов должны компенсироваться: денежным вознаграждением (начсостав), усиленным питанием (красноармейцы), увеличением отдыха, а для лиц, подвергающихся экспериментам часто, обязательной ежегодной отправкой на курорты в дома отдыха.
Необходима легализация применения контроля.., тем более что это в практике работ уже применялось. Компенсация даст добровольное участие людей в опытах… С другой стороны, ИХО должен дать конкретные указания о методах контроля…
Начальник полигона Бузанов, 11 октября 1929 года»
Дальше все покатилось очень быстро, хотя сценарий событий несколько отличался от того, что планировалось изначально, то есть без участия военного наркома — он оказался хитрее. А вот нарком здравоохранения Н.А.Семашко отвертеться не смог — с ним «проконсультировались». И 16 февраля 1930 года ВСУ РККА направило в адрес ВОХИМУ согласие на проведение масштабных химических опытов на людях: «применение испытаний ОВ на людях, не только в целях уточнения имеющихся выводов о действии ОВ на организм, но и в целях ознакомления личного состава Красной Армии с ОВ и мерами борьбы с ними,возражений принципиально не встречает».
Эксперименты на людях с использованием всего арсенала ОВ, имевшегося в распоряжении военных химиков, продолжались многие десятилетия, причем их результаты были обобщены в многочисленных секретных отчетах и книгах, до наших дней, впрочем, не ставших достоянием общества.
Ну а живые люди в качестве объекта испытаний всех без исключения видов ОВ применялись по крайней мере до последнего года существования Советской власти — до 1991 года.
Посмотрим подробнее, как все это осуществлялось на практике. Нос не как объект литературы, а как средство измерения ОВ — дойти до этой идеи дано не любому. Тем не менее в Красной Армии она была реализована.
Предпосылки таковы. Известно, что в 1920-х годах не существовало не только серьезных токсикологических данных о различных ОВ, но и технических средств измерения их концентраций в воздухе, в том числе слезоточивых и раздражающих. Вот почему средством измерения ОВ армия определила обоняние живых людей, определила без особых обращений к совести, клятве Гиппократа и прочим химерам.
Ограничимся несколькими примерами, хотя практика была повсеместной.
Во время уже упоминавшегося первого военно-химического лагерного сбора 1926 года воинские части, помимо прочего, участвовали в войсковых испытаниях — заражении местности и дорог ипритом (всего было выполнено 4 больших опыта). Так вот, одним из результатов тех сборов и испытаний стало появление в армии нового способа химической разведки. После того, как запах иприта был обнаружен «обонянием человека на дистанциях до 1 км с подветренной стороны» от зараженного участка, начальник ВОХИМУ М.Я.Фишман по достоинству оценил и использовал это техническое достижение: «разведка зараженного участка возможна путем обоняния разведчика, хорошо натасканного на запах иприта».
«…Основным признаком заражения местности является наличие запаха ОВ, которым заражен данный участок…
Самая техника разведки зараженных участков, в общем, заключается в следующем: химик, идя по данной местности в противогазе, внимательно осматривает растительный покров данного участка и одновременно через каждые 1/2-1 минуту пробует окружающий воздух на запах, для чего слегка оттягивает шлем за ушами и слегка втягивает окружающий воздух под шлем…»
1928 год, ВОХИМУ».
В дальнейшем эти «нюхательные» опыты стали армейской нормой. В частности, во время испытаний осколочно-химической 76 мм артиллерийской гранаты и 107 мм осколочно-химического артиллерийского снаряда, которые были выполнены 28 февраля 1928 года на полигоне в Кузьминках, биологический контроль ядовитого дыма осуществлялся с использованием людей, выставленных в 60 м, 100 м и 150 м от места подрывов с подветренной стороны. Выяснилось, что в 60 м от места подрыва 76 мм гранаты находиться без противогаза в облаке раздражающего ОВ невозможно в первые 30 секунд (до рассеивания облака), а после испытания 107 мм снаряда — на расстоянии 100 м в течение 59 секунд.
Сделанные исполнителями выводы были конкретны. После испытания 76 мм гранаты они звучали так: «Существующая методика определения на глаза и нос раздражающего действия осколочно-химических снарядов не может служить мерилом ценности получаемого облака, так как не дает данных о величине частиц ОВ». А после испытания 107 мм снаряда — уже иначе:«Можно полагать, что на расстоянии 150 метров данный снаряд обладает достаточным токсическим эффектом».
Еще одни пример — серия испытаний 76 мм артснарядов в снаряжении трех ОВ раздражающего действия, которые были осуществлены методом подрыва 1- 5 декабря 1929 года в Кузьминках с целью определения «времени, в течение которого можно находиться у места подрыва без противогаза».Биологический контроль эффективности и быстроты действия ОВ осуществлялся на людях, выставленных на различных расстояниях от места подрыва («люди располагались в окопах по направлению движения волны и после подрыва выходили из окопов навстречу идущей волны и становились на разных дистанциях от подрыва»).
В общем в Кузьминках люди были стандартным объектом непрерывно проводившихся испытаний образцов шашек ядовитого дыма. Так, 9 октября 1929 года был выполнен выбор между шашками на основе дифенилхлорарсина двух марок — К-7 и К-15. Как указывалось в отчете, «наблюдатели должны были определить раздражающее действие, будучи не защищенными противогазами». Выбрали: ядовитая волна у шашки К-7 оказалась, на взгляд испытателей, лучше.
* * * * *
Мышьяксодержащие дифенилхлорарсин и дифенилцианарсинвызывают раздражение слизистых оболочек верхних дыхательных путей, но в отличие от адамсита при контакте с кожей вызывают эритемы, опухоли и даже пузыри. Первые признаки поражения кожи (покраснение) наблюдаются при плотности заражения 0,05 см/см². В воде гидролизуются медленно.
Дифенилхлорарсин
* * * * *
На этом интерес к ЯД-шашкам на основе дифенилхлорарсина не пропал. И 26 ноября 1929 года была испытана серия из 300 шашек ЯД-1 в наполнении другой рецептурой на основе дифенилхлорарсина. На дистанциях в 100, 300, 500, 700 и 1000 метров были выставлены наблюдатели, которые «должны были определить раздражающее действие будучи не защищенными противогазами, а также испытать действие самих противогазов на случай проскока ОВ». Во время того опыта была установлена боевая концентрация ОВ — 0,001 мг/л. А 20 ноября была испытана пара шашек на основе хлорацетофенона — ЦИ-2 и ДЦИ-2. И на этот раз, как ненавязчиво сказано в отчете, »токсикологический эффект определялся на дистанции 1000 метров органолептическим способом».
Среди последних предвоенных опытов по использованию людей-нюхачей, были «испытания проникновения боевых отравляющих веществ и огнесмесей через амбразуры укрепленных огневых точек». Они были выполнены в феврале 1940 года в Кузьминках, где была оборудована специальная огневая точка. Один из опытов выглядел так: »Степень проникновения ядовитого дыма проверяется путем одиночного сжигания шашек ЯМ-11 в 10-15 метрах от огневой точки с целью создания концентрации, близкой к концентрации ядовито-дымной волны на больших дистанциях. Биоконтроль осуществляется людьми, находящимися в огневой точке».
Так и «пронюхали» до Великой отечественной войны. Другого метода химической разведки, помимо запаха ОВ и носа живого красноармейца, не придумали. К счастью, хватило ума с обеих сторон обойтись в той войне без ОВ.
К сожалению, испытаниями раздражающих ОВ дело не ограничивалось — были куда более лакомые цели. Очень скоро после начала работ с ОВ всеобщей системой стали также опыты, в которых на незащищенных людях испытывались удушающие ОВ, а также иприт и люизит — стойкие ОВ кожно-нарывного и общетоксического действия.
Так, зимой 1929-1930 годов на полигоне в Кузьминках при проведении подрывов 152 мм артхимснарядов в снаряжении дифосгеном было сопоставлено восприятие этого удушающего ОВ животными и людьми. Как оказалось, »животные, участвовавшие в опыте 25/XII-29, за все время наблюдений дали норму, несмотря на то, что люди через 8-10 минут после подрыва не могли находиться без противогазов, начиная от места подрыва и до 5-60 м в направлении ветра, ввиду сильного действия ОВ на глаза и дыхательные пути».
* * * * *
Фосген - бесцветный газ с запахом прелого сена или гнилых яблок. Признаки токсического отека легких появляются после периода скрытого действия (4- 6 часов). К его концу возникают першение и жжение в носоглотке, позывы к кашлю. В дальнейшем кашель усиливается, наступает одышка, губы, нос, уши, конечности синеют, пульс становится реже. Из-за развивающегося отека легких происходит сильное удушье, мучительное давление в груди. Пораженные мечутся, хватают ртом воздух. Отек легких и угнетение дыхания вызывают смертельный исход. Фосген обладает кумулятивными свойствами
Фосген
Дифосген
Дифосген - ОВ удушающего действия. Бесцветная жидкость с запахом прелого сена или гниющих фруктов. По действию на организм аналогичен фосгену. При вдыхании пара вызывает токсический отек легких. Сохраняет поражающие свойства дольше фосгена. Гидролиз при низких температурах происходит медленно. При нагревании разлагается на две молекулы фосгена.
* * * * *
И эксперименты с использованием кожи людей в качестве теста на иприт и люизит начались еще в 1920 годах.
Для примера укажем на опыт по проверке действия иприта на телефонно-телеграфную аппаратуру, выполненный 22 августа 1928 года. Комплект приборов разместили в 25 метрах от зараженного ипритом участка. Через 3 часа после заражения проверили, как осели пары иприта на поверхность аппаратуры. »Проба на присутствие паров иприта на различных частях аппаратуры (чашки звонка, микротелефонная трубка…), произведенные посредством прикосновения кожей рук сотрудников НИХП к перечисленным частям в продолжении 25 минут никакой положительной реакции в течение трех дней не дала».
И таких опытов было множество, проводились они в разные временные периоды. Вряд ли стоит удивляться этому варварству, если учесть, что в те годы для определения качества дегазации военной техники после ее заражения ипритом применяли только один «технический» способ — прикладывали руку живого человека. Кожа собаки, кошки и кролика, как без особого сожаления выяснили «врачи» ВСУ И ВОХИМУ РККА, для этих целей не годилась.
И способ этот был освящен высшими властями страны.
Приведем лишь несколько примеров из более чем богатой практики. Так, 2- 23 ноября 1937 году в Кузьминках испытали технические средства дегазации одежды (установки АГВ-2 для дегазации воздухом и паром и установки БУ-2 для дегазации кипячением) с использованием людей для биологического контроля качества дегазации. Результат превзошел все ожидания: «Суконные гимнастерки, зараженные ипритом плотностью до 15-15 г/м² и дегазированные горячим воздухом, не вызывают у кроликов никаких поражений, но при опытной носке» людьми сопровождались их поражением (статистика: 3 случая из 23).
Живым примером опытов на людях времен 1940-1950-х годов может служить Э.И.Вилятицкий, ныне полковник химических войск Советской Армии в отставке. Опыты над ним были необходимым элементом службы на полигоне в Кузьминках. Среди прочего, военно-химические «ученые» наносили на его кожу иприт, а потом изучали на ней весь процесс дегазации.
«Эдуард Ефимович Вилятицкий:
- Я служил здесь командиром роты с 1947-го по 1956-й… А иприт испытывали так: капали на себя, затем одежду кипятили — называлось дегазацией, а обувь, понятно, не проваришь. Это обмундирование потом надевали, носили десять дней, после чего врач осматривал, нет ли на теле пятен… «.
Е.Субботина, «Время-МН», 19 января 2001 года
Было это много позже второй мировой войны. К тому времени из открытых публикаций ученых США (C.Auerbach и др.), выполненных в 1943 и последующие годы на мухе-дрозофиле, уже было известно о мощном мутагенном действии серного иприта и родственных соединений. Соответственно, советские «ученые» должны были прекратить свое варварство, однако же не прекратили.
Опыты над Э.Е.Вилятицким получили неожиданное продолжение. В настоящее время происходит долгоиграющий судебный процесс между ним и Минобороны России. Полковник в отставке не требует денег и наград, он лишь настаивает на документальной констатации, что изменения в его в прошлом могучем организме произошли не просто во время службы в советских военно-химических войсках, но вследствие этой самой службы, то есть в результате химических опытов над ним.
Кстати, сослуживцев полковника уже нет в живых. Никого.
Отрицать очевидные последствия для организма подопытного полковника смогли разве что выдающиеся «ученые» из Московского института биофизики Минздрава России. Им показался недостаточным тот факт, что у полковника Э.И.Вилятицкого специалистами из Института генетики Российской Академии наук найдены необратимые изменения в хромосомном аппарате — те самые хромосомные аберрации, которые были обнаружены еще в 1943 году в США на мухе-дрозофиле. Причем хромосомные изменения у Э.И.Вилятицкого оказались именно химического происхождения.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |