ГЛАВА 3. ЭКОНОМИКА ПРИМЕНЕНИЯ ПЕСТИЦИДОВ

Объем мировой торговли пестицидами составлял: в 1979 г. – 10 млад долларов, в 1980 г. – 11,5 млрд долларов, в 1983 г. – 13,0 млрд долларов, в 1985 г. – 13,7 млрд долларов. (по данным [454] – 15,9 млрд), в 1986 г. - 18 млрд долларов [478] и в 1995 г. – 29 млрд долларов (из них 24 млрд приходились на 11 крупнейших компаний; данные за 1995 г. взяты из «Europa environment», 1997, № 505, p.4). В табл.3.1 показано распределение затрат на закупку по регионам мира основных групп пестицидов в 1986 г. (типичное и для соседних лет).

Таблица 3.1. Объем продажи разных групп пестицидов по регионам
мира, млн долларов [454]

Мировой рынок фосфорорганических инсектицидов составил в 1986 г. 1,85 млн долларов – 34% всего рынка инсектицидов. Такая же доля приходилась и в 1970 гг. [81].

Продажи карбаматных гербицидов в 1987 г. составили 880 млн долларов (из них 280 млн долларов приходилось на тиокарбаматные гербициды), причем 40% рынка приходилось на США [81]. Мировой рынок карбаматных инсектицидов составил в 1986 г. 114,5 млн долларов (21% от общих продаж инсектицидов).

Появление пестицидов третьего поколения также проходило очень активно. Так, в 1982 г. на долю пиретроидов приходилась уже треть мирового рынка инсектицидов. В 1987 г. мировые продажи пиретроидов оценивались в 1,3 млрд долларов [81].

В 1984-1985 гг. американские фермеры тратили на приобретение пестицидов 4,6-5 млрд. долларов в год, что составляло примерно 4% стоимости всей сельскохозяйственной продукции страны. Структура затрат при этом была такова: затраты на закупку гербицидов составляли в США 63-66%, инсектицидов – 23-24%, фунгицидов – 7% [89]. В Канаде в 1985 г. затраты на закупку гербицидов составили 80% [411].

В СССР фронт применявшихся пестицидов непрерывно расширялся, хотя и с отставанием от развитых стран. Если в 1960 г. были разрешены к применению в сельском хозяйстве пестициды 103 наименований, то к 1990 г. число разрешенных препаративных форм возросло до 667 г. (в том числе 217 инсектицидов) [30]. Значительная часть этой номенклатуры пестицидов производилась непосредственно в СССР.

Табл.3.2 дает представление о динамике производства и поставок пестицидов в СССР. Рис.2.2 демонстрирует поставки пестицидов в сельское хозяйство СССР в связи с урожайностью.

Таблица 3.2. Производство, поставки и импорт пестицидов в СССР
(в 100%-ном исчислении по действующему веществу) [1, 10, 438]

	Объемы по годам, тыс. тонн
	1960	1970	1980	1985	1986	1987	1989
Производство	30,6	163,8	281,8	346	332	327
в том числе гербицидов		46,7	111	145	147	145
Поставка	-	170	279	362	346	333	330
в том числе гербицидов	-	50	127	160	172	169
Импорт, в % от поставки	100	24,1	34,6	42,5	39,9	35,4

Как видно, к середине 1980 гг. объем выпуска пестицидов в СССР превысил 300 тыс. тонн в год. Их номенклатура включала 60 наименований (всего примерно 100 препаративных форм). К концу 1980 гг. СССР занимал восьмое место в мире по объему производства пестицидов.

В качественном отношении выпускавшиеся пестициды не отвечали мировым требованиям: так, в 1989 г. только 40% производившихся в СССР пестицидов соответствовали мировым стандартам. Ряд пестицидов содержат ненужные примеси, усугубляющие их отрицательное действие на человека и природу. Многие применяемые у нас препараты устарели. В частности, до последних лет было велико число применяемых стойких ХОП. В СССР в 1990 гг., если судить по перечню регламентируемых в пищевых продуктах пестицидов («Санитарно-гигиенические нормы…», 1987 г.), ХОП составляли около 48%, ФОП – около 11%, карбаматы – около 11%, сим-триазины – около 4%, соединения мочевины – около 3% от общего числа разрешенных к применению пестицидов.

Вместо стремления совершенствовать отечественные технологии выпуска пестицидов развивалась тенденция к закупке готовой импортной продукции (см. табл.3.2). Поэтому советское сельское хозяйство оказалось в сильной зависимости от Запада в области применения пестицидов. В 1982 г., например, 58% химических компонентов для рекомендованных Минсельхозом СССР пестицидов было получено из западных стран [117]. Соответственно были велики наши закупки пестицидов за рубежом. В 1985 г. было закуплено пестицидов на 170 млн, в 1986 г. – на 300 млн, в 1987 и 1989 гг. – на 460 млн инвалютных руб.

Из 130 применявшихся в 1987 г. в Молдавии пестицидов 62 были импортными [86]. Из 45 разрешенных протравителей семян в 1989 г. в СССР выпускалось лишь 7, а из 166 разрешенных к применению гербицидов – 32 [84].

В условиях, когда вместо нормальных рыночных отношений в СССР действовала система распределения по заявкам, регионы завышали и без того не всегда оправданные объемы использования пестицидов. Так, в 1985 г. заявка Курганской обл. на импортные пестициды была завышена в 1,6 раза, в Новгородской обл. на один из гербицидов - в 15 раз.

Помимо производства и импорта, СССР также экспортировал ряд пестицидов в развивающиеся страны, в основном ХОП типа ДДТ и ГХЦГ, запрещенные или ограниченные применением внутри страны. Экспорт этих пестицидов постоянно рос и составил: в 1960 г. – 2,7 тыс. тонн по действующему веществу, в 1970 г. – 11,9 тыс. тонн, в 1980 г. – 23 тыс. тонн, в 1985 г. – 32 тыс. тонн, в 1986 г. – 29,4 тыс. тонн, в 1987 г. – 32,2 тыс. тонн, в 1988 г. – 33,5 тыс. тонн [438].

Нельзя отрицать, что во всех странах с высокопродуктивным сельским хозяйством применение пестицидов дает определенный (иногда значительный) экономический эффект. Однако чтобы объективно оценить эффект применения пестицидов, необходимо учесть те отрицательные последствия, которые связаны с их применением, для природы, человека и самого сельского хозяйства.

Экономика применения пестицидов в СССР никогда не относилась к числу наиболее продуманных разделов химизации сельского хозяйства.

Считалось, что в бывшем СССР пестициды позволяли получать дополнительно сельскохозяйственной продукции на 7-8 млрд руб. в год при общих затратах на их применение в 1,2-1,3 млрд руб., т.е. 5,8-6,2 руб. на 1 рубль затрат (в ценах конца 1980 гг.) [1].

Считалось также, что в СССР ежегодно в девятой пятилетке за счет мероприятий по защите растений в среднем получали дополнительной продукции на 5,5-6 млрд руб. [25], в десятой пятилетке – на 7,3 млрд руб. [28], тогда как ежегодные потери урожая в СССР от «вредителей» и болезней составляли 12 млрд руб. (все – в ценах конца 1980 гг.).

Реальность, однако, была совсем иной. На самом деле в настоящее время есть все основания говорить не столько о приносимых пестицидами прибылях, сколько о прямом ущербе сельскому и лесному хозяйству, здоровью людей и т.д., возникающем в результате масштабного применения пестицидов.

Известно, что даже самые мощные пестициды не могут полностью уничтожить подавляемую форму, а лишь сокращают ее численность. Это означает, с одной стороны, что борьба с «вредителями» должна быть рассчитана не на полное уничтожение, а лишь на поддержание популяции подавляемой формы на сравнительно безопасном для хозяйства уровне. С другой стороны, это показывает, что и мероприятия по защите целесообразно начинать лишь тогда, когда численность грозит достигнуть опасного уровня. Этот уровень, или экономический порог вредоносности (ЭПВ), соответствует уровню численности «вредителя», при котором стоимость потери урожая не окупает затрат на защиту урожая от «вредителя» (подробнее см. главу 7).

Как это ни странно, точно определить ЭПВ иногда оказывается очень трудно.

Миллионы лет совместной эволюции животных, растений и микроорганизмов привели к выработке слаженных отношений в экосистемах. Известно, например, что зараженные вирусами бобовые меньше поедаются фитофагами, чем безвирусные растения [479]. По-видимому, вообще вопрос о взаимодействии пестицидов с вирусами оказался вне поля зрения специалистов по защите растений.

Наблюдения показывают, например, что широко использовавшийся в СССР фунгицид цинеб приводил к усилению вирусных заболеваний на хмеле и яблоне, токсафен в некоторых зонах усиливал симптомы вирусной желтухи и мозаики на сахарной свекле [1]. Вирус ризомании на сахарной свекле, снижающий вдвое урожай и резко понижающий сахаристость, был, по-видимому, стимулирован к распространению в Японии, ФРГ, Франции и в Киргизии применением пестицидов (подробнее об отрицательных последствиях применения пестицидов для самого сельского хозяйства см. главу 5).

В процессе совместной эволюции разных видов животных и растений в экосистемах выработались взаимные приспособления представителей разных видов друг к другу. Так, некоторое повреждение растений определенными животными оказывается не только не вредно, но даже полезно, так как вызывает в качестве ответной реакции стимуляцию роста и развития и в конце концов – повышение урожая (рис.3.1).

Другой пример. В Западной Сибири нападение хлебной полосатой блохи при определенной численности приводит к повышению урожая пшеницы до 25% [119].

 

Рис.3.1. Последствия объедания зеленых побегов млекопитающими: усиленное кущение и образование в 2,8-3,1 раза большей зеленой массы, чем без объедания [1]

С каждым годом все больше подтверждается на разных группах видов, что в ответ на поедание животными растения вырабатывают химические вещества, делающие их менее привлекательными для поедания, т.е. у растений существует собственная химическая защита, включающаяся после достижения фитофагами определенного уровня плотности [120,480].

При расчетах экономических порогов вредоносности естественные механизмы регуляции экосистем никогда не учитываются, а их существование попросту игнорируется. Приведем один типичный пример. Обыкновенная полевка (Microtus arvalis) уничтожает до 1% урожая сельскохозяйственных культур в Польше. Особенно большой вред она наносит люцерне, на полях которой может поедать до 23% биомассы. Однако признать ее грозным «вредителем» даже в этих условиях сложно, поскольку она вносит в виде фекалий в агроценоз 39 кг/га фосфора, причем в прекрасно усвояемой растениями форме. Это количество фосфора составляет 62-78% средней доли минеральных удобрений на гектар люцерны. Во-вторых, поедание полевками молодых побегов люцерны стимулирует развитие более густого ветвления и, следовательно, способствует общему повышению биомассы растения [121].

С определенного момента стоимость получаемой прибавки урожая от интенсивного истребления подавляемого вида оказывается экономически невыгодной. К сожалению, эти модели не используются при определении реальной необходимости применения химических методов защиты.

В Институте леса СО РАН [481] на большом фактическом материале и с применением моделирования убедительно показано, что биогеоценоз как бы выделяет насекомым часть биомассы для ускоренной трансформации органического вещества, что повышает общую устойчивость экосистемы.

При применении более обоснованных ЭПВ объем химобработок вредной черепашки на Украине мог бы быть сокращен на 20-25%, а в ряде случаев и наполовину [440].

В табл.3.3 приведены коэффициенты вредоносности пшеничного трипса в разных районах Западной Сибири. Видно, что при одинаковом числе особей трипса на одном колосе эти коэффициенты могут различаться в 3-5 раз.

Таблица 3.3. Зависимость коэффициента вредоносности от численности пшеничного трипса [435]

Наконец, при расчетах экономической эффективности применения обычно не учитывается вред в результате уничтожения насекомых-опылителей. По некоторым расчетам, общий ущерб сельскому хозяйству СССР только от снижения урожая в результате недоопыления растений (в результате уничтожения естественных опылителей) составлял не менее 2 млрд руб. в год (в ценах тех лет) [1], а в США – до 4 млрд долларов, т.е. равен 30-40% той прибыли, которую приносят пестициды, сохраняя урожай.

В заключение этой главы еще раз подчеркнем, что экономика применения пестицидов в СССР никогда не относилась к числу наиболее продуманных разделов химизации сельского хозяйства.

« Назад

Оглавление

Вперед »