« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »
*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
* Сообщение UCS-INFO.507, 1 ноября 1999 г. *
*******************************************************************
Обожженная химией Россия
ДЗЕРЖИНСК — ГОРОД, ОТРАВЛЕННЫЙ СОЦИАЛИЗМОМ
ЖУРНАЛИСТ
«Большая химия
Город Дзержинск под Нижним Новгородом был химической столицей
СССР. Сегодня почти все производство здесь свернуто, люди остались
без заработка и нет денег для предотвращения экологической катастрофы
ЛЕТ ДЕСЯТЬ НАЗАД ПАССАЖИРЫ, СЛУчалось, падали в обморок от
удушливого смрада, окутывающего поезд за час до прихода в Нижний -
проезжали Дзержинск. Теперь производство стоит, и город почти не
пахнет. Но Дзержинск остается городом химии и химиков, только многие
из них безработные. Подойдите к любому человеку на улице и спросите,
что такое метилизопропиловый эфир. Вам без промедления объяснят, что
этот эфир — производное при синтезе оргстекла. Из 280 тысяч жителей
110 тысяч работают (или работали) на семи больших химических
предприятиях: «Капролактаме», «Огрстекле», «Авиаборе», «Корунде»,
заводе взрывчатых веществ им.Свердлова, заводе «Синтез» и заводе
«Химмаш». Остальные дзержинцы — химики-пенсионеры, дети химиков и
работники сферы обслуживания химиков.
Зона
Собственно город Дзержинск находится довольно далеко от этих семи
предприятий — километрах в пяти. В промышленную зону ходит трамвай,
на нем люди и приезжали на работу в индустриальный район, который
был гордостью социалистического народного хозяйства. Сегодня зона
представляет собой идеальную натуру для съемок фильма о будущем, если
режиссер хочет показать экологический конец света. Мрачные цехи с
выбитыми стеклами, мертвые трубы… Правда, мертвы не все — одна из
них вдруг охает и начинает выбрасывать клубы ядовито-желтого дыма…
Но страшнее умирающих заводов — свалки, на которые ежегодно
выбрасывалось по миллиону тонн отходов. Несколько десятков гектаров
залиты и завалены едва ли не всеми ядовитыми соединениями, которые
вообще существуют.
Есть здесь два собственных «моря» — Белое и Черное, как их назвали
местные. Это шламонакопители (шлам — отходы химического производства.
- «Итоги»), куда предприятия на протяжении многих лет сливали жидкие
отходы. «Белое море» потрясающе красиво: ослепительно белый песок,
чистейшая голубая вода. Но то, что кажется чистой водой, на самом
деле — щелочной раствор.
По-своему красиво и «Черное море», что позади завода «Огрстекло».
Приближение к «Черному морю» мы почувствовали задолго до того, как
увидели его, — тошнотворный сладкий запах разливается на сотни метров
вокруг. И вид его впечатляет — совершенно черная поверхность огромного
пруда блестит и переливается на солнце всеми цветами радуги. Вблизи
запах, естественно, гораздо сильнее, начинает кружиться голова. Вода
здесь — или, вернее, то, во что она превратилась, — яд в чистом виде.
Только концентрация фенолов в семнадцать миллионов раз больше безопасной
для жизни нормы. На берегу валяются мертвые птицы, рискнувшие пролететь
мимо. Водоем этот постоянно исследует городская экологическая
лаборатория. Дело в том, что образовался он на месте карстового разлома
и имеет предположительную глубину 20-25 метров.
То есть, если будет еще один карстовый сдвиг, то содержимое
«Черного моря» смешается с грунтовыми водами. О том, что будет после,
лучше не думать. Вообще, все заводы Дзержинска стоят в зоне карстовых
провалов. Есть даже специальная таблица, составленная дзержинским
предприятием «Противокарстовая и береговая защита». Она говорит,
например, что на территории завода «Корунд» до 2015 года будет 48
карстовых провалов. Они могут быть небольшими, просто на поверхности
земли появится углубление сантиметров в 10. Но может и повториться
история, что уже была на заводе «Химмаш». В 1992 году там построили
цех, который оснастили новейшими станками. Показали госкомиссии,
отметили, как полагается. На следующее утро пришли — на земле лежит
крыша. Весь корпус оказался в карстовом провале.
Кроме свалок и заводов в промышленной зоне находится несколько
деревень. Ближе всего к заводам Игумново — большое село, дворов 100.
По дороге туда мы проезжаем речку Волосяниху, неподалеку от ее впадения
в Оку. Вода в ней темно-серого цвета, а по запаху напоминает
проявитель для фотопленок — устье речушки огибает то самое Белое море.
Село
В Игумново, как на дачу, приезжают из Дзержинска дети и внуки
селян. Первой встречает приезжих маленькая черная собачонка по имени,
естественно, Цыган. За ней, шаркая ногами по пыльной дороге, выходит
дед Иван. Он давно уже на пенсии, а раньше работал на заводе
аппаратчиком химпроизводства. Все деревенские работали на
химпроизводстве, а теперь вот доживают здесь. Инвалиды — все. Кто
второй группы, кто третьей. Хорошо тем, кто с профзаболеваниями, им
платят большую пенсию, почти тысячу, они могут и детям помогать. Если
профзаболевания не нашли, тогда пенсии 300 рублей — мало, конечно, но
больше все равно не дадут. Другое дело, газ должны были провести в
дома бесплатно, 15 лет в Игумново этого ждали. Но газовики теперь
говорят: по центральным улицам проведем бесплатно, а в переулки -
за деньги, 4 тысячи просят, а таких денег дед ни разу не видел. И с
водой надо что-то решать. Местную воду пить нельзя. На 18 метров в
глубину Иван Иванович выкопал скважину, вода чистая идет, как слеза,
но пахнет уж очень сильно, толком даже не поймешь, чем. Точно, что
химией. Водопровод есть, провели из города, но вода не идет, не
хватает на всех — на ветке пять поселков, Игумново последним
подключали.
К разговору подтягивается народ из соседнего дома. Алексей
Федорович отработал на заводе «Оргстекло» 30 лет, в одном цехе с
женой, Валентиной Васильевной. Оба инвалиды, жена получает пенсию
по профзаболеванию. И Алексей Федорович пошел в больницу, чтобы
такую пенсию получить. А там сказали, что на заводе был потоп и его
карточка медицинская утонула. А нет карточки, нет и болезней. Они
тоже живут в переулке. Алексей Федорович хорошо помнит войну и
считает, что газовики поступают, как фашисты: те тоже делили людей
на два сорта. Вот и эти: живешь ближе к центру — бесплатно газ
проведут, а если в переулке — плати. Пока мы с ним разговариваем, его
жена беспрерывно плачет. «Что-то случилось, Валентина Васильевна?» -
спрашиваю. «Да ничего не случилось, — отвечает за нее Алексей
Федорович, — болезнь у нее, суставы сожрала химия, еле ходит. Да
плачет все время». Его жена согласно кивает головой.
А пока нет газа, вместо угля (он дорогой, по 2-3 тысячи за
машину) топят печи графитом из заводских отходов, который используется
на заводах как катализатор при многих химических реакциях.
Использованный графит, впитавший в себя ядовитые соединения свинца,
хлора, серы, должен отправляться в специальное хранилище. Вместо
этого водители грузовиков с успехом продают его в том же Игумнове
по 700-800 рублей за машину. Горит графит в три раза дольше, чем
уголь, в результате шестикратная экономия. А яды, которые выделяются
при горении, не имеют ни цвета, ни запаха. Попробуйте объяснить этим
людям, что жечь графит вредно. Они посмотрят на вас, как на идиота.
А болезни легких — они от плохой жизни вообще — так все считают.
Завод
Завод «Огрстекло», где когда-то мыла полы эфиром Валентина
Васильевна, теперь едва жив. Как и все остальные. Работает только
завод «Синтез». И так работает, что даже получает прибыль. «Синтез» -
российский монополист в производстве этиловой жидкости, тетраэтилсвинца.
Это антидетонатор, который добавляют в бензин для увеличения его
октанового числа. Сорока грамм достаточно, чтобы сорок литров 76-го
бензина превратить в 95-й. Этого же пузырька хватит, чтобы убить
человека, просто решившего понюхать, чем пахнет такая полезная
жидкость.
Четыре года назад на заводе начало меняться руководство.
Состоятельные дзержинцы, купившие завод вместе с долгами, ставят во
главе предприятия молодых менеджеров. Генеральным директором два года
назад назначен Андрей Кремнев, 30 лет, выпускник факультета
иностранных языков нижегородского университета. До этого он, будучи
президентом торгового дома «Синтез», три года успешно продавал
продукцию завода.
Заместитель генерального по науке Александр Федяй тоже из новых
руководителей. «Зря в России отказываются от применения «этилки», -
говорит он, — то, что она токсична и опасна в производстве, это правда.
Но экономика-то диктует свое? На сегодня это самый дешевый и потому
выгодный способ поднимать октановое число бензина». «Абсолютно вся
химия вредна. Но у нас же самая лучшая защита окружающей среды и
работников. В позапрошлом году построили газоочистительную станцию.
Если раньше выдуваемый из цехов воздух шел непосредственно в
атмосферу, то теперь проходит через станцию. Воду тоже очищаем
практически от всех примесей, а после нас еще городские сооружения ее
чистят, прежде чем в речку слить. Вот немецкий «Новооктан»,
предприятие того же профиля, просто в пруд воду сливает».
Директор по производству Виктор Коротков объясняет, что увидеть
сам процесс синтеза невозможно — он идет в герметичном котле. Даже в
комнату, где этот котел стоит, нельзя заходить без противогаза. Потому
что если где-то подтекает кран и жидкость капает на пол, ее пары могут
лишить человека если не жизни, то уж здоровья точно. В цехе — длинный
коридор, продуваемый принудительным сквозняком. Везде трубы, вдоль них
по эстакаде вышагивает мастер, наблюдающий за процессом. В нос бьет
сильнейший запах хлора, сразу начинают слезиться глаза. Коротков
успокаивает: хлорная вода, которой обильно полит пол во всех
помещениях, используется как нейтрализатор вредного действия «этилки».
«Хлор — это даже полезно, — вторит Короткову зам по науке, — вот,
двадцать лет назад в Березняках я противогаз не успел надеть и вдохнул
его как следует. После этого легкие три дня чувствовал, как будто они
у меня не внутри, а снаружи. Зато все продизенфицировал, даже простуда
прошла».
Председатель совета директоров «Синтеза», один из его владельцев,
Андрей Федотов, 35 лет, поясняет: «Журналисты приезжают к нам писать
об экологической катастрофе, постигшей Дзержинск. О слове «катастрофа»
можно спорить, но ситуация действительно тяжелая. Но что же нам делать
прикажете, бросить все и уехать? Конечно, можно закрыть заводы, но вот
тогда уж точно произойдет катастрофа. На дезактивацию только земли
здесь нужно будет потратить миллиарды рублей. Давайте смотреть на вещи
трезво. У государства таких денег на решение проблемы нет и не будет
никогда. Мы же, пока работаем, способны держать ситуацию под контролем.
Да, производства стоят в зоне карстовых разломов — в то время, когда
здесь строили заводы, об этом не думали. Но мы постоянно следим за
движением почвы, заказываем исследования у специалистов. Точно так же
следим и за воздухом, и за водой. Если же нам удастся привлечь деньги,
то постепенно мы заменим вредные производства на более современные и
не такие токсичные».
Город
В прошлом году в Дзержинске произошло важное событие — мэр города
Романов Александр Николаевич подал в отставку. Но перед этим успел-таки
принять на работу своим первым заместителем генерального директора
завода «Синтез», 35-летнего Сергея Трофимова, в свою очередь оперативно
из «Синтеза» уволившегося (в связи с чем на его место и пришел упомянутый
выше Андрей Кремнев). Теперь Трофимов легитимный мэр. Он за взаимодействие
города и промышленности: «Город и промышленность у нас завязаны очень
жестко. Химические предприятия являются градообразующими. Надо соблюдать
баланс интересов, а он постоянно нарушался, город жил не по средствам и
залез в огромные долги. Проблема экологии тоже завязана в этот узел.
Может быть, стоит она сейчас не так уж остро, мы пережили серьезное
падение производства. Но вот если предприятия совсем закроются, придется
принимать экстренные меры по дезактивации всей территории промышленной
зоны, иначе катастрофа коснется Нижегородской области, да и во всей
стране крепко аукнется. Взять хотя бы отходы 4-й степени опасности,
яды. На территории «Капролактама» их 132 тонны, на «Заре» 807 тонн и
практически везде так. Пока заводы работают — за ними худо-бедно следят.
Если закроются — все.
Поэтому мы обречены поддерживать производство в стабильном
состоянии. А то говорят, производство вредное, давайте закроем.
Конечно, можно объявить себя зоной экологического бедствия и начать
собирать чемоданы. Только нас нигде не ждут, да и нам помощи ждать
неоткуда. Будем выбираться сами».
Похоже, что однажды влезши в химию, выбраться из нее уже почти
невозможно.
А.Гришковец, «Итоги», N 24, 1999 г.
«ЭКСПЕРТ»
«Положение в Дзержинске тяжелое, и по критериям загрязнения
окружающей среды мы можем объявить этот район зоной экологического
бедствия. Мы ежегодно составляем государственный доклад по проблемным
зонам, и Дзержинск занимает там свое место. Но дело в том, что жители
Дзержинска не хотят оказаться в положении экологически бедствующих.
Ведь такой шаг повлечет за собой закрытие вредных производств, а
заводы, на которых размещены эти производства, являются
градообразующими. То есть большинство дзержинцев рискуют оказаться в
этом случае без работы. При этом в федеральном бюджете денег на
переселение людей или создание новых рабочих мест нет — у нас в стране
более двадцати районов, в которых сложилась подобная ситуация. Поэтому
мы приветствуем то, что производства не закрываются, — таким образом
у местного бюджета появляются хоть какие-то налоговые поступления,
часть из которых они могут направлять на дезактивацию территорий
или на другие экологические программы. На переселение жителей из
бараков, которые находятся прямо возле заводов, например.
На сегодня путь для улучшения экологической ситуации только один -
перепрофилирование вредных производств. При этом рассчитывать на помощь
из Москвы не приходится. Мы считаем, что об этом должны заботиться
прежде всего собственники предприятий. Со своей стороны, мы оказываем
на них определенное давление, например штрафуем за превышение допустимых
норм выброса вредных веществ в атмосферу. Но очевидно, что этого
недостаточно.
Хотя есть и положительная динамика. Один из заводов по производству
медицинской перекиси водорода и карбомидного железа уменьшает удельный
вес вредных производств, заменяя их более безопасными.
Вообще в нашей стране есть пример относительно безболезненного
перехода на безопасные производства — так поступили на Байкальском
целлюлозно-бумажном комбинате. Мы провели там экологический аудит, и
завод прислушался к нашему мнению — постепенно переходит на новые
технологии. Там, кстати, социальная ситуация схожа с Дзержинском -
большинство жителей города работают на этом предприятии».
Куценко В.В., начальник управления государственного
контроля и обеспечения экологической безопасности
Госкомэкологии РФ, «Итоги», N 24, 1999 г.
ВЛАСТЬ
«Всего в городе насчитывается 15 предприятий, которые производят,
используют или транспортируют сильнодействующие ядовитые вещества. В
атмосферу города выбрасываются свыше 190 химических соединений. Среди
них 40 процентов относятся к веществам 1-2 класса опасности, 36
соединений обладают канцерогенными и мутагенными свойствами. К таким
веществам относятся фосген, синильная кислота, желтый фосфор, фенол,
формальдегид, тетраэтилсвинец, ацетонциангидрин, хлор, окись этилена,
винилхлорид, акриловая и метакриловая кислоты и многие другие. По
существу был поставлен эксперимент над природой и человеком: можно ли
выжить в условиях массированного воздействия многочисленных вредных
веществ.
На химических предприятиях города сроки эксплуатации истекли у 52-78
процентов установленного химического оборудования. Тревожное положение
сложилось в особо опасных производствах. Так, на АО «Оргстекло» в
производстве фенола-ацетона степень износа машин и оборудования
составляет 188 процентов, в производстве мономеров акриловых кислот -
157 процентов. Ежедневно в цистернах и емкостях на химических
предприятиях города находится около 7 тыс. тонн и свыше 13 тыс.
кубометров сильнодействующих ядовитых веществ. На железной дороге на
станциях Дзержинск и Игумново ежедневно также скапливается более 2 тыс.
тонн ядовитых и взрывчатых веществ.
Хлором заражена поверхность площадью 21 317 кв. м на глубину 80 м.
Окисью этилена заражена поверхность площадью 19 226 кв.м на глубину
78,3 м. Фосгеном заражена поверхность площадью 4 414 кв.м на глубину
37,5 м. Цианистым водородом заражена поверхность площадью 1 492 кв.м на
глубину 21,8 м. Нитрилом криловой кислоты заражена поверхность площадью
176 кв.м на глубину 7,5 м. Аммиаком заражена поверхность площадью 160 кв.м
на глубину 7,2 м.
В случае аварии на химическом производстве, приводящей к дальнейшему
цепному разрушению химического производства, безвозвратные людские потери
составят 100 450 человек, санитарные потери (тяжелые, средние и легкие
степени поражения) — 186 550 человек. Содержание ДДТ и его метаболитов
в р.Волосянихе, протекающей вдоль промышленной зоны тех же поселков,
достигает в истоке 23,6 ПДК (предельно допустимых концентраций), в
устье — 98 ПДК, в донных отложениях — 21,200 ПДК. В донных отложениях
обнаружены также гексахлорбензол 20 ПДК, трихлорфенол 250 ПДК. Все
загрязнения через р.Волосяниху поступают в р.Оку и далее в р.Волгу».
Из справки, составленной администрацией города Дзержинска