UCS-INFO.1049

*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.1049, 27 сентября 2003 г. *
*******************************************************************
Ядерная промышленность

СОЛОВЬЕВ ОВРАГ. В УЛЬЯНОВСКЕ ЛЮДИ ЖИВУТ В ЗОНЕ
РАДИАЦИОННОГО ЗАГРЯЗНЕНИЯ
[ Радио Свобода Экология ]
[28-08-03]

Марина Катыс: В программе «Запретная зона» мы уже говорили о
радиационном загрязнении и его последствиях. Но тогда речь шла о
предприятиях, связанных с атомной энергетикой и применением ядерного
оружия. Тем не менее, радиационное загрязнение территорий не всегда
связано с деятельностью Минатома, локальное загрязнение может возникать
и при авариях на производствах, напрямую не связанных с ядерной энергетикой.
Главными опасностями такого загрязнения являются:
Необратимость загрязнения. Оно может сохраняться от нескольких
дней до миллионов лет, в зависимости от длительности периода распада
радиоактивных веществ.
Смертельное радиационное воздействие на человека не ощущается людьми
сразу, в то же время воздействия радиации на организм человека даже в
течение непродолжительного времени достаточно, чтобы ослабить организм и
вызвать тяжелые болезни, которые рано или поздно приведут к смерти.
Об опасности проживания на радиационно-загрязненных территориях
говорит член-корреспондент РАН, президент Центра Экологической политики
России Алексей Яблоков.
Алексей Яблоков: Люди, которые ничего не подозревают, живут, рожают людей,
выращивают капусту, картошку и так далее, и незаметно для себя подхватывают
дозу радиации, которая может быть в десятки раз больше предельно допустимой
концентрации. А мы говорим, что предельно-допустимая доза завышена, что ее
надо снижать по крайней мере в 100 раз. То есть — это существенное
дополнение к естественному фону, и оно неизбежно скажется, надо это
понимать.
Это не значит, что каждый из этих людей заболеет раком, но это значит,
что последствия — будут обязательно: либо у потомков проявится какая-то
резкая мутация, либо ослабнет иммунитет.
Марина Катыс: Результатом облучения может стать изменение генетического кода
человека, который, передаваясь потомкам, может привести не только к болезням
и смерти, но и к мутациям.
В Ульяновске причиной радиационного загрязнения территории стал пожар на
приборостроительном заводе, который выполнял заказы по производству
авиационного оборудования.
Предлагаю вашему вниманию репортаж, подготовленный нашим ульяновским
корреспондентом Сергеем Гогиным.
Сергей Гогин: Недалеко от центра Ульяновска есть крупный овраг. Его красивое
поэтическое название — Соловьев овраг — совершенно не соответствует его
печальной славе. Жители прилегающих улиц знают, что здесь, недалеко от их
домов, находится источник радиации, в десятки раз превышающей допустимые
нормы. Знают, но не жалуются, не протестуют, не устраивают пикетов.
Местный житель: Да нет, кому жаловаться? Да и Москва знает, что в Соловьеве
овраге радиация. Куда мы пойдем? Если Москва знает: Каждый год поминают.
Местный житель: И оползень тут у нас, и радиация:
Местный житель: Там больше в десятки раз, чем положено.
Местный житель: Мы здесь живем, разве на нас это не влияет?
Сергей Гогин: Средства массовой информации действительно регулярно
напоминают об овраге, подчеркивая необходимость его дезактивации. Но когда и
почему Соловьев овраг стал радиоактивным? Об этом рассказывает главный
эколог города Андрей Салтыков.
Андрей Салтыков: В 1962 году на одном из промышленных предприятий города,
расположенном в Ленинском районе, возник пожар — и большая часть
производственных мощностей сгорела. На этом предприятии содержались
радиоактивные вещества, которые использовались в технологиях.
Это был приборостроительный завод, выполнявший заказы по производству
авиационного оборудования. Этот радиоактивный материал использовался в
составе так называемой «фотомассы» для того, чтобы в ночное время показания
приборов можно было читать без источников света.
Когда ликвидировали последствия пожара, зола вперемешку с этими
радиоактивными материалами была сброшена в Соловьев овраг, который находится
неподалеку. Тогда не обращали внимания на последствия радиоактивного
загрязнения территории и широко использовали эту золу. Этот шлак применялся
даже в строительстве: местное население замешивало соответствующий раствор,
и делало из этого шлака жилые дома. Впоследствии оказалось, что эти дома
буквально «светились». Использовался шлак и в качестве подстилающего
материала под тротуары в Ленинском районе.
Сергей Гогин: Тридцать лет никто из жителей этого района не подозревал, что
живет рядом с мощным радиоактивным пятном. О нем узнали почти случайно,
«благодаря» Чернобыльской катастрофе. После Чернобыля в Советском Союзе
началась программа обследования территорий: прослеживалось движение и
выпадение радиоактивных осадков чернобыльского происхождения. В 1992 году
радиационная разведка добралась и до Ульяновска.
Андрей Салтыков: Экологи Ульяновска подсуетились и включили свой город в эту
программу, благодаря этому мы получили объективную картину радиационного
загрязнения территории города и ряда других мест Ульяновской области.
Это была летающая лаборатория на вертолете МИ-8, так называемая
аэрогаммаспектрометрическая съемка города. Она как раз и выявила наш
радиоактивный Соловьев овраг. Потом наземное обследование показало, что это
локальное, местное загрязнение, не связанное с чернобыльским.
Сергей Гогин: Площадь загрязнения представляла собой прямоугольник — 4 км в
длину и 1 км в ширину. В 1992 году уровень излучения в отдельных местах
достигал 3 000 мкР\час. Напомним, что естественный радиационный фон, как
принято считать, не должен превышать 20 мкР\час, а допустимый уровень
радиации — 60 мкР\час.
Как следует из справки Городского управления по делам гражданской обороны и
чрезвычайным ситуациям, загрязнение обусловлено высокотоксичными
радионуклидами радия-226 с периодом полураспада 1600 лет. Пятна радиации
были разбросаны по всей площади оврага.
Андрей Салтыков: Было принято решение наиболее опасные участки полностью
дезактивировать, изъяв источники и захоронив их на полигонах радиоактивных
материалов, в могильниках. Эту работу провели. И в жилых зданиях,
построенных из шлакобетона, тоже находили такие источники — они тоже были
изъяты, некоторые дома снесены, люди переселены.
Сергей Гогин: Из-за отсутствия средств работы по дезактивации были в том же
году прекращены. Последние замеры радиоактивности, которые проводились два
года назад, показали, что на территории оврага сохранились три аномальных
пятна, в двух из них уровень радиации достигает 400-600 мкР\час. То есть и
сегодня те 360 человек, что живут на территории, прилегающей к оврагу,
возможно, все еще подвергают свое здоровье опасности.
В непосредственной близости к зараженному месту находятся механизированная
колонна ? 32 и гаражно-строительный кооператив «Сокол». Кстати, гаражи здесь
появились уже после того, как стало известно о радиации в Соловьевом овраге,
а наиболее опасные места были обозначены предупреждающими знаками.
Начальник отдела по делам ГО и ЧС Валерий Годик удивлен, насколько
беспечными могут быть люди.
Валерий Годик: Три пятна с аномальными уровнями радиации — к ним подходить
нельзя. В свое время администрация Ленинского района выставляла аншлаги,
проводила разъяснительную работу: за забором механизированной колонны вам
делать нечего, не подходите туда. Но население недисциплинированно, оно
срывает аншлаги, дети зимой там катаются на санках. Более того, прилегающий
гаражный кооператив начинает чуть ли не самостийно, без разрешения строить
гаражи. Кроме того, некоторые председатели говорят: поскольку там такая
ситуация — давайте, снижайте нам налоги.
Сергей Гогин: Соловьев овраг коварен тем, что радиация в нем кочует: из-за
оползней, из-за движения дождевых, талых и грунтовых вод. Поэтому данные
мониторингов быстро устаревают. И проблема дезактивации, по мнению Андрея
Салтыкова, не снята с повестки дня.
Андрей Салтыков: Предстоит проведение огромного объема работ, но прежде
всего нужно провести стабилизацию склона (ряд противооползневых мероприятий)
и организовать дренажную систему, чтобы перехватывать подземные воды, чтобы
не разрыхлялся грунт и загрязненные массы не попадали бы в приток Волги -
Свиягу. Когда провели технико-экономический расчет, оказалось, что эта сумма
превышает бюджетные возможности города на несколько лет, и были сделаны
попытки получить эти деньги в федеральном бюджете. К сожалению, эти попытки
не удались.
Сергей Гогин: В Министерстве по чрезвычайным ситуациям сказали, что проблема
имеет локальный характер, поэтому решать ее нужно за счет местного бюджета.
Ульяновские спасатели считают, что чрезвычайной ситуации нет, и чтобы
получить опасную дозу, нужно сутки просидеть в эпицентре загрязнения.
Начальник районного отдела ГО и ЧС Валерий Годик.
Валерий Годик: Но люди, которые туда не заходят, им угрозы нет.
Сергей Гогин: Есть ли реальная угроза для владельцев гаражей, которые
находятся в непосредственной близости от этого места?
Валерий Годик: Во-первых, они по 24 часа там не находятся. Во-вторых, их
бетонные сооружения чуть-чуть ослабляют дейсвтие радиации. А вообще,
конечно, угроза есть. Точно так же, как в 30-километровой зоне Чернобыля -
люди заходили, плевали на все, собирали грибы и так далее. Это сразу не
проявляется, а потом — может проявиться в организме.
Сергей Гогин: Власти не располагают официальной статистикой локализации
специфических заболеваний на территории города, в частности, в районе,
прилегающем к Соловьеву оврагу. Однако жители 1-й улицы Попова ведут свою
статистику.
Местная жительница: У нас тут пять домов, из пяти домов трое умерло. От
рака. Может и из-за отходов, а может, и еще из-за чего-нибудь.
Сергей Гогин: Воздействие малых доз радиации на организм человека — наименее
изученная область в медицинской радиологии. Заведующий отделением Центра
госсанэпиднадзора по Ульяновску Михаил Частоедов сравнивает малые дозы с
инфляцией. Все, что выше естественного фона, нежелательно, говорит он.
Михаил Частоедов: У нас есть стохастические и нестохастические эффекты.
Нестохастические: то, что ожидаем, то и получим. Если, допустим, получить
100 рентген — то у вас будет лучевая болезнь первой степени. Это уже
железно. А если то, что ниже 50-75 рентген — там мы не знаем, что будет. Но
считается, что любая доза радиации сверх нормативного, сверх естественного
фона увеличивает риск заболевания. А вызовет это заболевание или не
вызовет — сложно сказать.
Сергей Гогин: Прасковье Ястебовой, проживающей в частном доме вблизи
опасного оврага, 76 лет. Она готова оставить свой дом и переехать куда
угодно.
Прасковья Ястребова: Я им сказала: вы возьмите это все и дайте нам одну
комнату какую-нибудь, я с удовольствием ушла бы. Мы сами здесь строили, нам
никто не давал. Какую-нибудь бы комнатку нам на двоих. Зачем нам здесь все
это, у оврага?
Сергей Гогин: Не рассчитывая на помощь властей, эта женщина все еще надеется
на поддержку журналистов.
Прасковья Ястребова: Сынок, скажи им, что вот здесь радиация, что мы здесь
живем, вот так и так. Я — старуха, но мне ведь все равно жить хочется, я
умирать не хочу. Хочу жить.
Марина Катыс: Прокомментировать рассказ нашего корреспондента в Ульяновске
Сергея Гогина я попросила директора по кампаниям Гринпис Россия Ивана
Блокова.
Иван Блоков: Сам по себе уровень радиоактивного излучения не является
показателем, четко характеризующим опасность территории. Это скорее
индикатор того, что такая опасность есть. Наиболее опасно в данном случае
поступление радиоактивных частиц в человеческий организм с воздухом и с
пищей.
Пример подобной ситуации у нас уже есть в России — с 60-х годов в очень
похожих условиях находятся жители Муслюмова Челябинской области.
Совершенно очевидны возможные последствия. При серьезном загрязнении
территории — крайне серьезный рост онкологических заболеваний. И на примере
Муслюмова мы можем сказать, что число онкологических заболеваний там в 6-8
раз выше, чем в среднем по России и по региону. Это, безусловно, влияние на
здоровье детей, в том числе — генетические последствия. Так в том же
Муслюмове не существует ни одного здорового ребенка, родившегося за
последние годы. Это может быть водянка головного мозга и совершенно
разнообразнейшие заболевания, в первую очередь у детей и у тех взрослых,
которые достаточно долгое время прожили на территории.
Марина Катыс: В случае с жителями деревни Муслюмово ответственность
комбината «Маяк» не подвергается сомнению. Но в Ульяновске за прошедшие 40
лет сменились не только представители местных властей, но и администрация
приборостроительного завода, и те, кто в 1962 году ликвидировал последствия
пожара.
Главный эколог Ульяновска Андрей Салтыков считает, что ответственность за
радиационное загрязнение Соловьева оврага сейчас возложить не на кого.
Андрей Салтыков: Может быть — за давностью, но мне кажется, что даже и
расследования не было, не возбуждалось никаких специальных дел, то есть это
прошло как-то мимо. Хотя, мне кажется, до сих пор это еще актуально, и этот
вопрос очень правомерен.
Марина Катыс: И снова я обращаюсь за комментариями к директору по компаниям
Гринпис Россия Ивану Блокову.
Кто несет ответственность за загрязнение территории? И к кому обращаться
жителям, которые не хотят жить на этой загрязненной территории?
Иван Блоков: Ответственность в настоящее время за это не несет никто, просто
потому что производителей тех приборов просто не осталось. Единственное, кто
может и должен принимать меры, это — государство в лице федеральных и
региональных властей.
Куда могут обращаться жители? Безусловно, надо обращаться в Санитарную
службу, но эффект от этого будет почти нулевой. А самое главное, жители
должны доказать, что они проживают на загрязненной территории, и в таком
случае, по законам Российской Федерации, им должно быть предоставлено жилье
вне загрязненной территории.
Марина Катыс: Федеральные власти, в принципе, признают, что этот Соловьев
овраг является загрязненной территорией. И даже уже известна сумма,
необходимая для реабилитации этих земель. Но местный бюджет таких денег не
имеет, а федеральный полагает, что решать проблему должны местные власти.
Иван Блоков: Расщепляющиеся радиоактивные атомные материалы являются
компетенцией федерального правительства, а отнюдь не регионального бюджета,
поэтому совершенно точно, что решать проблему, финансировать решение
проблемы должны в обязательном порядке федеральные власти.
Возможны два пути решения — либо исключение из загрязнения самой территории
оврага, либо переселение людей с зараженной территории. Доказательства
необходимости того, что люди должны быть переселены или немедленно должны
быть приняты меры по предотвращению загрязнения оврага, — это специальный
расчет, который должны произвести работники или областной, или даже, может
быть, федеральной Санэпидслужбы (если областная не имеет надлежащего опыта),
которые посчитали бы дозу, получаемую людьми в течение года. При превышении
этой дозы люди должны быть переселены.
Марина Катыс: Невозможность возложить ответственность на сегодняшние власти
подтверждает и член-корреспондент РАН, президент Центра Экологической
политики России Алексей Яблоков.
Алексей Яблоков: Современные местные власти никакой ответственности не
несут. Это большая правовая проблема. Ведь мы же знаем, что примерно 60
процентов загрязнения России в целом — это ответственность Советского Союза,
когда приоритетом «холодной войны» было создание ядерного щита. Но сегодня -
где то правительство? Где те чиновники, которые принимали решения? Где
хозяйственные деятели, которые принимали решения закопать, высыпать, вылить
и так далее? Сейчас уже в этом не разобраться.
Это — наша общая беда.
Пока люди, которые там живут, не скажут, что они не хотят так жить, ничего
не будет сделано. А когда они это скажут, найдутся и деньги в местном
бюджете, и депутаты будут просить федеральный бюджет. Так было на Алтае, так
было на Тоцком полигоне. Когда люди привлекают к этому внимание, то политики
вынуждены искать и находить решения, то есть, в конце концов, находить
деньги.
Марина Катыс: Что касается финансового участия приборостроительного завода в
работе по дезактивации Соловьева оврага, то экологи во главе с Андреем
Салтыковым уже ставили этот вопрос.
Андрей Салтыков: Поскольку был кризис, поскольку были банкротства и всякие
реорганизации, этого нам как раз и не удалось сделать. Что касается
ответственности и публикаций, то они, в принципе, проходили, и неоднократно.
Сейчас в связи с остротой других социальных проблем экология и здоровье
как-то отошли на задний план и в рейтинге приоритетов находятся не в первом
десятке. Может быть, с этим связано и то, что социального запроса на это
никакого нет.
Марина Катыс: Так называемое «отсутствие социального запроса» не может
служить оправданием бездействия местных властей. На загрязненных территориях
уже 40 лет живут люди. Возможно, они недостаточно грамотны с юридической
точки зрения, чтобы сформулировать этот «социальный запрос» и предъявить
администрации свои требования. Но они обладают теми же правами, что и
остальные граждане РФ, в частности — на благоприятную окружающую среду.
К сожалению, локальное радиационное загрязнение в Ульяновске — далеко не
единичный случай. О том, каков в действительности масштаб такого локального,
но весьма распространенного загрязнения, рассказывает директор по кампаниям
Гринпис Россия Иван Блоков.
Иван Блоков: Количество таких загрязненных точек крайне высоко. Такие точки
в последние годы обнаруживались не только в регионах, но даже в Москве и
Санкт-Петербурге. Если проводить аналогию с остатками захороненного
химического оружия, то химическое оружие в Российской Федерации сейчас
захоронено примерно в 300 точках. Я бы сказал, что серьезных участков,
имеющих радиоактивное загрязнение, тоже насчитывается порядка нескольких
сотен.
Марина Катыс: И все эти люди, проживающие рядом с небольшими захоронениями
радиоактивных отходов, страдают от излучения. Ведь не существует программы
по переселению этих людей.
Иван Блоков: Да, в настоящее время не существует программы по переселению
этих людей. Даже жители тех поселков, которые заведомо доказано загрязнены,
которые имеют право на переселение, физически не могут переселиться из-за
отсутствия средств, из-за нежелания федеральных властей предпринимать
какие-либо оперативные и серьезные меры по этому поводу.
Причем я сейчас говорю только о тех территориях, только о тех деревнях и
поселках, которые пострадали или от взрыва на «Маяке», или от Чернобыльского
взрыва, когда территории были официально признаны непригодными для
проживания. Даже оттуда люди не могут быть переселены.
Что касается локальных точек загрязнения, то с ними ситуация немножко проще,
потому что, как правило, их можно убрать. Но и это не делается, поскольку
просто об этих точках не знают. В большинстве городов России детальная
радиометрическая съемка сделана не была. Так что единственное, что сейчас
можно посоветовать людям, — это пытаться вынудить государственные службы
проводить замеры того, что находится рядом с их жильем.
Марина Катыс: А перспективы обращения в судебные инстанции?
Иван Блоков: В том случае, если гражданин может доказать, что он проживает в
условиях, непригодных для проживания, тогда судебная инстанция может помочь,
она может обязать федеральные власти переселить его или провести уборку
территории. Но для этого нужно иметь четкие доказательства, которые получить
крайне и крайне сложно.
Марина Катыс: Мониторингом за состоянием окружающей среды в России
занимается Гидромет.
Алексей Яблоков: Есть такие сведения, не особо полные, конечно, потому что
полностью просмотреть территорию России каждый год нельзя. Но все-таки
Гидромет выворачивается наизнанку и каждый год делает обзор радиационного
состояния России. И вот в этом обзоре радиационного состояния России (кроме
того, что делается вокруг атомных станций, вокруг «Маяка») обязательно
присутствует раздел вот таких случайных источников.
Например, мы знаем, что в Москве каждый год обнаруживается от 50 до 70 мест
опасного превышения радиации — они ликвидируются. А на будущий год опять -
это новые овраги, новые строительства. А по всей России таких мест ежегодно
выявляется около сотни, в разных городах и поселках обнаруживаются эти пятна
опасного загрязнения.
Марина Катыс: Для ликвидации локального загрязнения граждане должны
обращаться к местным властям.
Алексей Яблоков: У нас довольно хорошо развита система комбинатов «Родон». В
России есть 16 больших могильников, где захоранивают как раз эти средне- и
слабо-активные радиоактивные отходы. Это — дело Санитарно-эпидемиологической
службы. В чрезвычайных ситуациях это, конечно, МЧС, но вообще, это — прямая
обязанность Санитарно-эпидемиологической службы.
Я бы порекомендовал следующий алгоритм действий: надо обращаться к местным
экологическим и правозащитным организациям. Сейчас все больше развивается
эколого-правозащитное движение, общественные организации могут привлечь
грамотных адвокатов. Потому что у нас много хороших законов, но эти законы
не работают, пока мы их не подсунем под нос судьи, который иногда даже не
знает о существовании этих законов.
Надо возбуждать судебные дела. Если граждане не находят понимание у местной
администрации, если добровольно деньги не выделяются, значит — надо идти в
суд, но только грамотно оформлять эти все дела. Нужно обязательно привлечь
грамотного юриста.
Марина Катыс: Но не только общественные организации должны заниматься
ликвидацией радиационного загрязнения.
Начальник районного отдела Ульяновска по делам гражданской обороны и
чрезвычайным ситуациям Валерий Годик считает, что есть только один вариант
решения проблемы.
Валерий Годик: Обследование, оценка обстановки и выбор оптимального решения.
Первый вариант: убрать этот слой, вывезти. Второй вариант: сделать какой-то
забор, крепкий, настоящий забор, если только он не уйдет туда (он на
склоне).
Но самый оптимальный вариант — это срезать слой земли и отправить в
могильник на захоронение.

http://www.svoboda.org/programs/ECO/2003/eco.082803.asp