*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.1181, 4 июля 2004 г. *
*******************************************************************
Генетика и жизнь
СПОРЫ ВОКРУГ ГЕННО-МОДИФИЦИРОВАННЫХ РАСТЕНИЙ
(Радио Свобода, Запретная зона, 17.05.2004)
Автор и ведущая Марина Катыс
Будет ли в России введен мораторий на выращивание генно-
модифицированных растений в открытом грунте? — 17 мая 2004 года
Марина Катыс: С 1 июня в России вводятся новые ограничения на
содержания генно-модифицированных источников в пищевых продуктах.
Если раньше допускалось содержание 5 процентов ГМ-сырья, то теперь в
России в пищевых продуктах разрешено содержание не более 0,9 процента
генно-модифицированных источников.
Что это означает?
Сможет ли российский покупатель получить информацию о том, содержит ли
данный продукт гено-модифицированное сырье?
Кто будет осуществлять контроль за соблюдением новых норм?
В апреле этого года страны Евросоюза приняли новые — более жесткие -
правила маркировки продуктов питания, изготовленных с использованием
генно-модифицированных источников. Эти ограничения распространяют
также и на корма, и другие изделия, в которых используются генно-
модифицированные организмы.
Слово — координатору генетической компании Гринпис Россия Наталье
Олефиренко.
Наталья Олефиренко: По этим правилам, будут маркироваться все продукты,
которые содержат более 0,9 процента генно-модифицированных организмов.
Они должны иметь вполне конкретную надпись: <Данный продукт содержит
генетически-модифицированные организмы> или <Данный продукт
произведен из генетически-модифицированного организма>. На этих
продуктах, по этим правилам, должны стоять указания — какой конкретно
генно-модифицированный сорт использовался.
Что такое 0,9 процента? — это 0,9 процента генно-модифицированных
организмов от общего содержания соответствующего организма в продукте.
Другим важным моментом в новых европейских правилах маркировки
продуктов питания является то, что введена обязательная маркировка кормов,
ввозимых из-за рубежа. Это существенно, поскольку 90 процентов генно-
модифицированных организмов используется в качестве кормов для
животных и птицы, и никем еще не доказана безопасность таких кормов для
этих животных. Как никем не доказано, что трансгенные белки не могут
сохраняться в живых тканях и не могут таким образом попадать к нам в
пищу.
Марина Катыс: В России сегодня запрещено коммерческое выращивание
ГМ-растений. Но остается открытым вопрос: нужны ли России генно-
модифицированные растения на ее полях? Нужны ли вообще генно-
модифицированные продукты питания?
Директор по кампаниям Гринпис Россия Иван Блоков считает что ГМ-
растения нельзя выращивать в отрытых средах.
Иван Блоков: Для окружающей среды подобного рода продукты, безусловно,
представляют определенную опасность. В частности, самое первое, что уже
начало проявляться, — это потеря генофонда. Например, ряд территорий
Мексики считался центром биоразнообразия кукурузы, где были растения, в
которых поддерживалась чистота исходных линий. Сейчас эти территории
загрязнены генно-модифицированной кукурузой. Все. У нас уже не осталось
ни одной точки на земле, где кукуруза не загрязнена генно-
модифицированными растениями. То же самое может произойти со многими
другими растениями, которые потенциально могут скрещиваться со своими
дикими собратьями и сравнимы с ними по внешнему виду.
Марина Катыс: Но означает ли это, что постепенно генно-модифицированная
кукуруза, соя, те же свекла и картофель — если они попадут в открытые
природные среды — начнут вытеснять и замещать собой естественные виды?
Иван Блоков: В некоторых случаях это произойдет именно так. Скажем, до
тех пор, пока картофель не потеряет способности вырабатывать бетитоксин,
он действительно будет замещать культивируемый вид, потому что он будет
более жизнеспособен. В отношении ряда других растений — ГМ-виды также
являются более жизнеспособными. Например, в некоторых случаях семена их
хранятся дольше — и, естественно, это растение становится более
жизнеспособным. В некоторых случаях ГМ-растения будут просто
смешиваться с естественными видами, и в итоге дополнительный,
добавленный ген попадет просто во все естественные растения. Это не
означает, что ГМ-вид будет вытеснять естественные растения, — просто он
будет постоянно скрещиваться.
Марина Катыс: Однако директор Института <Биоинженерия> Российской
Академии наук академик Константин Скрябин придерживается
противоположной точки зрения.
Константин Скрябин: Нет ни одного данного по поводу того, что эти
растения специально агрессивны. Нет ни одного данного, что эти растения
будут вытеснять обычные. Это — мифы. Существуют несколько мифов,
которые активно развиваются и почему-то пропагандируются.
Марина Катыс: Тем не менее, Иван Блоков убежден, что тот факт, что
российские эксперты не разрешили выращивание генно-модифицированных
растений на открытых полях, свидетельствует об обратном.
Иван Блоков: Это замечательный показатель того, что безопасность этих
продуктов не доказана. Два (точнее — три) продукта, которые представлялись
на Государственную экологическую экспертизу с просьбой дать разрешение
на выпуск, были отвергнуты Государственной экологической экспертизой.
Это была сахарная свекла и два вида картофеля. Отвергнуты они были
потому, что предоставленных данных (которые представлялись фирмой,
якобы проведшей тщательные исследования) было недостаточно ни для того,
чтобы четко подтвердить безопасность для организма данного продукта, ни
для того, чтобы совершенно четко и однозначно показать безопасность этих
растений для окружающей среды.
Марина Катыс: Научный сотрудник Института биологии развития имени
Кольцова РАН, президент Общенациональной Ассоциации генетической
безопасности Александр Баранов — член Государственной комиссии по
экологической экспертизе. Именно эта комиссия рассматривала вопрос о
допустимости выращивания ГМ-растений на российских полях.
Александр Баранов: Ни один из представленных на рассмотрение сортов не
был допущен к использованию в России по одной простой причине: все те
данные, которые представлялись, они не убеждали нас, что все это -
биобезопасно. Проверки велись в нескольких институтах, проверялась
экологическая безопасность, медицинские риски. Из наиболее ярких данных
- проверка Института питания, которая показала, что при кормлении той же
генно-модифицированной картошкой у подопытных крыс происходят
довольно-таки серьезные нарушения в пищеварительном тракте, происходит
замедление роста, не развитие мозга, клеточные изменения в печени. Из
экологических рисков — это сокращение биоразнообразия, возникновение
устойчивых форм к этим организмам: например, некоторые ГМ-растения
направлены против колорадского жука, и у колорадского жука возникают
устойчивые формы, которые (через определенное количество поколений)
совершенно спокойно едят эту картошку.
Другое дело, что проверяющие стороны сделали положительные выводы: все
это биобезопасно и безвредно. Но это — на их совести, это — их заключение.
Наша комиссия посчитала, что все представленные факты, наоборот, говорят
о рисках, об опасностях, и надо проводить дальнейшие проверки. И мы не
разрешили эти сорта распространять в России.
Марина Катыс: Исследования по этому генно-модифицированному
картофелю проводил Институт питания, который возглавляет академик
Виктор Тутельян. И все данные, о которых вы сказали (что это испытывалось
на очень маленькой группе крыс — 6 животных), — это же данные их
исследования, и они свидетельствуют, что в организме подопытных
животных происходят изменения.
Почему в таком случае эксперты Института Питания дали положительное
заключение на распространение ГМ-картофеля?
Александр Баранов: Знаете, этот вопрос, скорее, к Тутельяну и тем, кто
проводил эти исследования, а не ко мне. Мы тоже задавали этот вопрос, для
нас это было странным. Там же было очень много показателей. Наша
комиссия не поленилась, посмотрела это, посчитала и сказала: <Знаете, нас
не убеждают эти данные>.
Марина Катыс: Однако директор Научно-исследовательского Института
питания Российской Академии медицинских наук академик Виктор Тутельян
убежден в безвредности генно-модифицированных растений, используемых в
пищевых продуктах.
Виктор Тутельян: Десятки, если не сотни генов уже изменены различными
методами селекции, выбраны специальными, самыми насильственными
методами, вызывающими мульти-мутации. Изменены сразу десятки генов
одномоментно — когда обрабатывали семена радиацией, когда обрабатывали
сильным мутагеном (четыреххлористым углеродом). То есть, сравнив
прародителя и сегодняшнее культурное растение, мы можем даже не узнать
его по внешнему виду. А здесь — изменен один ген, ответственный за синтез
белка, более ювелирного воздействия нет.
То, что проверено с использованием самых современных методов — то
безопасно для нас и для будущих поколений. Это мы можем гарантировать.
Только после этого регистрируется продукт.
Марина Катыс: Сегодня на российском рынке официально присутствуют
около 70 наименований продуктов питания, содержащих генно-
модифицированные источники.
Слово — координатору Генетической кампании Гринпис Россия Наталье
Олефиренко.
Наталья Олефиренко: Очень активно используется именно генно-
модифицированное сырье — соевый белок, кукурузная мука — для
приготовления мясных, рыбных, кондитерских изделий, детского питания.
Это говорит о том, что потенциально на нашем рынке может встречаться не
70 наименований продуктов, а 70 процентов продуктов питания могут
содержать генно-модифицированные источники.
Марина Катыс: И все-таки, если сейчас принято постановление о допустимом
содержании 0,9 процента, то как государство собирается это контролировать?
Наталья Олефиренко: Тоже хороший вопрос, поскольку в постановлении и в
документах, сопровождающих это постановление, не прописан весь путь
контроля, нет даже ГОСТов и методик, которые позволили бы
гарантированно отслеживать присутствие генно-модифицированного
источника в продукте питания и сказать — какой процент этого источника там
содержится. Снижая барьер маркировки до 0,9, Госсанэпиднадзор просто
сделал шаг в сторону соглашения с потребителями, но реальные механизмы
контроля не были продуманы. Это говорит о том, что за данной акцией не
стоит желание реально защитить потребителей от такой экспансии генно-
модифицированных продуктов питания и позволить им делать осознанный
выбор.
Марина Катыс: Какой процент производителей продуктов питания
используют генно-модифицированные организмы в своей продукции?
Наталья Олефиренко: Около 65 процентов предприятий отказываются от
использования ГМИ. Большая часть из них может подтвердить, что они не
только на словах отказываются, но и следят за тем — какое сырье они
получают, насколько оно загрязнено, насколько оно качественное. Единицы
предприятий признали, что они используют, но в рамках того, что позволяет
им законодательство. Большинство предприятий не дают ответа, и, как
показывает опыт наших коллег за рубежом, именно эти предприятия как раз
и грешат тем, что активно используют генно-модифицированные источники.
Есть группа предприятий, которые до настоящего времени использовали
генно-модифицированные источники, но, видя реакцию общественности,
начинают от них отказываться. Это крупные предприятия (Останкинский
мясоперерабатывающий завод в Москве, в Петербурге это компания
<Дарья>), которые не только сменили поставщиков сырья, но и провели
серию очень серьезных исследований этого сырья и своих собственных
продуктов питания. В Останкино, по-моему, даже налаживается собственная
лаборатория.
Марина Катыс: И снова я обращаюсь с вопросом к кандидату биологических
наук, научному сотруднику Института биологии развития имени Кольцова
РАН Александру Баранову.
На данный момент в России запрещено выращивание генно-
модифицированных продуктов в открытой среде?
Александр Баранов: Да, категорически запрещено. Но в принципе, у нас ГМ-
картофель продается на рынке как пищевой продукт, просто многие об этом
не знают, и эту картошку не проверяют. Некоторые сорта раннего картофеля
приходят из Польши и из Марокко.
Марина Катыс: То есть — это тот красивый, вымытый и упакованный
картофель, который продается в супермаркетах?
Александр Баранов: Да. Мне уже звонили радиослушатели и говорили: <Что
это за картошка такая, которая при варке расплывается, становится жидкой?>
Действительно, эта картошка — такая. Она выведена для того, чтобы ее сразу
же пускать в переработку (на чипсы или на заморозку). Она не жарится, она
не варится, она пригодна только для <картофеля фри> или же на чипсы.
Поэтому в Америке проблем-то нет, они собрали урожай и тут же — в
переработку. А у нас — надо хранить. А одна из особенностей этого картофеля
- он не хранится, он через два месяца начинает гнить. Никто не проверял
почему, но гнилостный грибок садится на этот картофель и начинает со
страшной силой его пожирать. И до зимы у вас урожая уже не останется,
будет просто жижа.
Марина Катыс: Тогда в чем вообще идея выращивания генно-
модифицированного картофеля в России? В России что, проблема с чистыми,
нормальными сортами картошки?
Александр Баранов: Проблем у нас нет. У нас — свои сорта, совершенно
замечательные. Ведь колорадский жук эволюционно-генетически был создан
для того, чтобы быть санитаром картошки. Вот как волк — санитар леса, как у
нас говорят, так колорадский жук — это тот же волк, только среди картошки.
Он уничтожает генетически ослабленные растения.
Мы же как культивируем картофель? Мы выкапываем, откладываем клубни
на весну, снова сажаем — и так у нас прошло уже 30-40 регенераций точно,
особенно — на частных участках. И мы не покупаем семенной картофель,
потому что он дорогой. Но если вы его купите — на ближайшие 7-8 лет у вас
не будет проблем с колорадским жуком, потому что это — сильный картофель.
Он выращен совсем по-другому: он не выращен из клубня, и на него не
пойдет колорадский жук. Ну, потратьтесь вы на такой картофель — и вы не
будете знать проблем с колорадским жуком.
Об этом как-то забывают. А сторонники генно-модифицированных
организмов на этом играют. Но — во-первых — они молчат о том, что, сажая
этот картофель на одном и том же поле, надо менять сорт, то есть должна
быть пересортица. Во-вторых, для того чтобы сохранить энтомофауну, вы
должны сажать один ряд картошки обычной, а один ряд — генно-
модифицированной, ряд — обычной, ряд — генно-модифицированной…
Кто это у нас будет делать? — У нас 87 процентов картофеля произрастает в
частных хозяйствах, остальные 13 процентов производит государство для
мегаполисов, армии, закрытых городов и мест не столь отдаленных. Никто у
нас на приусадебных участках не будет этим заниматься, отслеживать и тем
более менять сорта, да вы что!
Марина Катыс: По мнению Александра Баранова, за лоббированием
продвижения ГМ-организмов на российский рынок стоят исключительно
финансовые интересы транснациональных компаний.
Александр Баранов: Это — бизнес. Это — отмывание денег, это -
проникновение на наш рынок. Если это произойдет хотя бы на те 13
процентов, которыми заведует государство, то что здесь получится? — Надо
будет покупать заводы, то есть потянется экономическая цепочка, надо будет
платить за использование таких генных вставок. Мы будем обязаны сдавать
часть урожая на семена и снова покупать семенной материал у той же фирмы.
Те институты, которые заключали контракты на испытания — одним из
условий контрактов было полное уничтожение урожая после испытаний.
Марина Катыс: Но существует еще соя, существуют томаты, я уже не говорю
о хлопчатнике, кукурузе и пшенице… Как быть с этим? Кстати, <Мансанта>
отказалась от внедрения генно-модифицированной пшеницы. А почему?
Александр Баранов: Они — сказители, они создают миф под какую-то идею.
Я приведу маленький пример. В восточных странах основной продукт — это
рис. И естественно, самая распространенная еда — это рис в совершенно
разных вариантах. А одна из проблем в восточных странах — это авитаминоз у
детей, недостаток витамина <А>.
Генные инженеры встроили провитамин <А> в один из сортов риса и
говорят: давайте выращивать этот рис — и детям будет хорошо. Все говорят:
замечательно, огромное вам спасибо. Но медики Всеминой организации
здравоохранения посчитали, сколько надо съесть риса ребенку, для того
чтобы восполнить суточную норму этого витамина. Знаете, сколько надо
съесть? — 9 килограммов в день!
Зачем?! Когда в двух морковках существует такое же количество витамина
<А>! В одной баночке консервированных яблок — такое же количество
ваитамина <А>! Зачем?
Ну, давайте поможем этим старанм — есть линия гуманитарной помощи. Есть,
в конце концов, просто сорта, которые надо откультивировать в этих странах.
Есть другие решения этой проблемы.
Марина Катыс: Не говоря уже о том, что вся политика по поводу генно-
модифицированных продуктов, как я понимаю, связана с тем, что страна,
подсаживающаяся на эту <иглу> генно-модифицированных организмов,
непрерывно должна обращаться к фирме-производителю за семенным
материалом.
Александр Баранов: Да. Но они изначально так и начали делать. Больше всего
этих растений сделано устойчивыми к определенных гербицидам. Все
фирмы, которые занимаются распространением этих генно-
модифицированных организмов, делают эти организмы под конкретный
гербицид, который выпускает эта же фирма. То есть вот <Раунд ап рэди> -
это гербицид, под который сделано большинство культур и сортов.
Марина Катыс: Той же фирмы <Мансанта>…
Александр Баранов: Той же фирмы <Мансанта>. Прибыль от продаж <Раунд
ап рэди> за последние 6 лет возросли на 60 процентов по одной простой
причине — природа начинает приспосабливаться, и те сорняки, против
которых направлен этот <Раунд ап рэди>, они тоже приспосабливаются.
И еще одна проблема: никто не проверял, как накапливают генно-
модифицированные организмы эти гербициды — глифосат, например.
Существуют определенные нормы, за которые переступать нельзя, иначе это
- яд. Но никто ведь не проверял. И когда вы их спрашиваете: вы такие
исследования проводили? — Они просто молчат об этом. Молчат, потому что
существуют международные нормы присутствия глифосата в продуктах
питания (порядка 0,02), если выше — все, запрещено, это — яд.
Еще один миф — это сохранение биоразнообразия. Ничего подобного,
биоразнообразие падает очень сильно, и не только почвенной микрофлоры
(которое, как показали английские исследования, упало в три раза). После
этого просто идет деградация почвы, и почва становится мертвой.
Марина Катыс: Но уже сейчас известны последствиях такого генетического
загрязнения. Ведь эти генно-модифицированные растения действительно
<убегают> в открытую среду. Если эта утечка будет достаточно масштабной,
чем это грозит не генетически модифицированным растениям, окружающим
эти поля?
Александр Баранов: Американцы подсчитали, что через 50 лет в
Соединенных Штатах Америки не останется ни одного не генно-
модифицированного сорта растений, настолько глубоко и быстро идет этот
процесс. Его и остановить-то нельзя, понимаете, вы не можете из арстений
вытащить эту генную вставку.
Европа сейчас как поступает? — Первыми начали во Франции выжигать поля,
известный фермер Бове. Потом — в Италии. Если обнаруживают на полях
вставку, хотя бы в кукурузе, — выжигают поля напрочь. В Германии сейчас в
связи с экспериментальными посевами пшеницы тоже выжгли поля. В
Испании тоже выжигают поля, и идут массовые протесты фермеров, которые
прекрасно понимают, что это — та <игла>, о которой вы говорили, на которую
садишься и — все.
Ведь чем славна Россия: мы — одна из самых известных стран по своему
генетическому разнообразию сортов растений и пород животных. У нас
столько чистых земель, где может быть выращена экологически чистая
продукция, которая востребована сейчас во всем мире со страшной силой!
По подсчетам экономистов (не только наших, но и зарубежных), если мы
запустим на свою территорию ГМ-организмы и будем их выращивать, то мы
на этом будем иметь порядка 3,5 миллиардов (у определенных групп лиц, я
подчеркиваю). А если мы будем заниматься экологическим сельским
хозяйством, на этом мы заработаем в год 100 миллиардов — на чистой
экологической продукции. Сопоставимы эти цифры? — Абсолютно нет.
Марина Катыс: Первое генетически модифицированное растение, одобренное
для коммерческого использования, появилось в 1994 году. Прошло 10 лет,
и сегодня можно сказать, что в странах Евросоюза попытка внедрения на
рынок ГМ-продуктов провалилась, и европейские производители продуктов
питания сейчас маркируют свою продукцию как не содержащую ГМО. Такие
корпорации как
что используют только натуральные (немодифицированные) ингредиенты.
Генно-модифицированные организмы запрещены в Саудовской Аравии,
Таиланде, Шри-Ланке и некоторых штатах Бразилии и Австралии. И даже в
США в этом году площадь ГМ-культур значительно уменьшилась.
Комментирует координатор Генетической кампании Гринпис Россия Наталья
Олефиренко.
Наталья Олефиренко: <Мансанта> активно проталкивает генно-
модифицированные организмы на российский рынок. Почему на российский?
- Да потому, что во всех остальных цивилизованных странах <Мансанта>
получила очень серьезный отпор. Европейский рынок закрыт. Африканские
страны, где, казалось бы, проблема голода могла бы быть решена с помощью
генно-модифицированной гуманитарной помощи, также в большинстве своем
оказываются от принятия ГМ-продуктов питания и ГМ-зерна. Китай в
большинстве своем отказывается от использования генно-
модифицированных продуктов питания. То же можно сказать про Индию.
Остается, как всегда, Россия — необъятная, которая может поглотить всю
дрянь!
Марина Катыс: В январе 2000 года в Монреале был принят Протокол по
биобезопасности. Он устанавливает четкие правила международного
перемещения генно-модифицированных организмов и ратифицирован 130
странами, в том числе — Россией. Этот протокол позволяет государствам
использовать <принцип предосторожности> и не разрешать импорт ГМО в
случае, если это создает угрозу безопасности.