«Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт)»

12.3. ВОЕННО-ХИМИЧЕСКИЙ ПОЛИГОН «ШИХАНЫ»

Центральный военно-химический полигон (ЦВХП; его именовали также и как Вольский химический полигон — ВХП) расположился в Саратовской обл. на левом берегу Волги в районе пос. Шиханы (ст. Причернавская). Начало его боевой активности восходит к 1920-м гг., когда в 1924 г. на территории реквизированного после революции имения графа В.П. Орлова-Денисова был создан танковый полигон. Реальная история военно-химического полигона в Шиханах началась на 10 лет позже полигона в Кузьминках. В постановлении РВС СССР 1928 г. о состоянии военно-химического дела в РККА, среди прочего, было решено организовать новый военно-химический полигон (помимо того, что имелся в Кузьминках). «Учитывая, что существующий химический полигон не может быть использован для осуществления широких войсковых испытаний средств химической борьбы и для устройства специальных военно-химических лагерных сборов», начальнику ВОХИМУ было предложено подобрать подходящий участок из числа предложенных Наркомземом СССР. Одновременно возник вопрос о подборе «территории для работ с особой группой» (то есть для германо-советских работ по химоружию)[69]. Многочисленные работы, выполненные в течение года в связи с поиском нового полигона, завершились итоговым совещанием «по заданию Совнаркома РСФСР от 27 декабря 1928 г.». Финишным стало письмо от 31 декабря 1928 г., в котором начальник Военно-финансового управления РККА вместо новогоднего приветствия доложил И.С. Уншлихту об успешном исполнении поручения. Последнюю точку поставило постановление РВС СССР, появившееся в начале 1929 г. и констатировавшее выбор места размещения нового полигона («Принять к сведению, что участок для химического полигона найден и отведен в районе г. Вольска»)[79,163].

На тот момент была подобрана территория в районе имения Шиханы размером 130 км2. На участке предусматривалось активно выполнять некоторые виды испытаний средств химической борьбы: «1) проведение широких войсковых испытаний аэрохимическими бомбами, 2) заражение площади с высот до 500 м с одновременным вылетом до 6 самолетов, 3) большие аэрохимические стрельбы с единовременным выпуском до 800 шт. 3-дюймовых снарядов на дистанцию 14 км, 4) газометные стрельбы с одновременным выпуском до 200 мин (2 залпа из 100 газометов), 5) заражение местности наземными приборами и фугасами, 6) изучение ядовито-дымного, газового и дымного облаков с одновременным выпуском 100 шт. баллонов Е-30 или 500 шт. ядовитых свечей»[163].

Нелишне напомнить, что, помимо процитированных целей, почерпнутых из официального документа, были и другие, которые «держались в уме». Одна из них содержится в одном из черновых документов тех лет — «изучение химических средств борьбы в особых условиях местности: в лесу и на воде (Волга)».

Остается добавить, что, хотя германо-советские работы по химоружию на ВХП уже начались, лишь 24 апреля 1929 г. постановлением СНК СССР его территория была отведена для этих работ, равно как и для войсковых испытаний химоружия. А еще через три дня начальник ВОХИМУ Я.М. Фишман на научном совете ИХО поделился своими мечтами о том, что «полигон будет служить очагом химической культуры». Впрочем, первая же проверка показала, что строительные работы на полигоне ведутся неправильно и что вообще «полигон находится в антисанитарных условиях»[163].

Во всяком случае во время авиахимических испытаний, состоявшихся 4–27 сентября 1930 г. с применением СОВ, санитарная служба выявила множество недостатков в организации испытаний, приведших к массе поражений летного состава. Они характеризовали общий уровень организации работ с химоружием. Заливка иприта (XX) из бочек в ВАПы производилась с помощью ведер. ВАПы с наливочной станции доставлялись к самолетам и укреплялись на них вручную. При взлете самолетов было возможно самовскрытие ВАПов, а при невскрытии ВАПов над целью велика вероятность их вскрытия при посадке на аэродроме. При выполнении боевого задания по выливанию иприта из ВАПов летчики не имели защитной одежды (она стесняла действия пилотов, резко возрастала вероятность аварий), а сами самолеты забрызгивались ОВ. Остаточный иприт выливался из ВАПов при посадке, из-за чего самолеты приземлялись вместо основной полосы аэродрома на специальную площадку[536]. Подобного рода «недостатки» аппаратуры выливания ОВ с самолетов не удалось изжить много лет, так что поражения персонала были неизбежны все предвоенные годы.

Армии выделенной земли, однако, оказалось мало, и в декабре 1930 г. было принято очередное постановление РВС СССР, которым утверждался план строительства в районе полигона в Шиханах[79]. Было решено расширить его площадь примерно до 400 км2, в том числе за счет выселения деревень Плетневка и Белгородня. В результате расстояние между наиболее удаленными точками границ с запада на восток составило 20 км, а с севера на юг — около 25 км. По состоянию на 1936 г.[163] площадь полигона составляла уже 450 км2, а его персонал — 670 человек, не считая войск.

Вновь образовавшийся ЦВХП позволял выполнять еще больший объем испытаний химоружия, в частности: 1) артхимстрельбы — налет силами одного артполка с одновременным расходом до 500 шт. 122 мм снарядов (длина директрис — 22 км); 2) газометно-минометные стрельбы — газометным дивизионом с расходом до 500 мин (по 10 кг ОВ в каждой); 3) одновременные действия авиаотряда из 9 самолетов с ВАПами с высот до 500 м и др.[163].

Подчеркнем, что это были не только планы армии. Во всяком случае на письме начальника ВОХИМУ Я.М. Фишмана, написанном 1 ноября 1931 г. заместителю наркома обороны — начальнику вооружений М.Н. Тухачевскому и содержавшему обязательство военных химиков «расширить строительство ЦВХП» будущий маршал начертал: «Обязательно закончить. Есть указание тов. Сталина. Предусмотреть на всем полигоне ознакомление войск с боевыми ОВ».

Задачи полигона непрерывно усложнялись. В частности, в начале 1937 г. в связи с передачей заказа и снабжения артхимснарядами из ХИМУ в артуправление РККА встал вопрос об образовании на полигоне специального артиллерийского отдела. Ему вменили много задач, часть из которых ранее исполнялась на артполигоне в Луге, — снаряжение и отстрел опытных партий химснарядов и мин, контрольный отстрел химбоеприпасов промышленных партий, исследование хранения и сбережения артхимбоеприпасов, контроль продукции старых лет изготовления и т.д. В процессе принятия этого решения выяснилось, что только в 1937 г. планировалось отстрелять 40000 химических боеприпасов разных калибров и видов.

Эта и ряд иных проблем потребовали от нового начальника ХИМУ РККА провести во второй половине 1937 г. уточнение функций ЦВХП. На тот момент они выглядели следующим образом[169]. Во-первых, фактически полигон уже давно был полигоном тройного назначения — общеармейским военно-химическим («проведение полевых испытаний всех образцов химического вооружения РККА»), артиллерийско-химическим и авиационно-химическим, что и было закреплено в перечне его задач. Во-вторых, полигон исполнял функции, касающиеся испытательного, учебного и боевого использования химоружия в войсках («проведение войсковых испытаний средств химического вооружения,.. проведение опытных тактических учений с применением боевых химических веществ для проверки и проработки вопросов технического применения средств химического нападения как химическими войсками, так и другими родами войск,.. проведение специальных и войсковых сборов авиации, механизированных химических частей с целью отработки тактических и технических приемов работы с боевыми ОВ). Разумеется, за полигоном сохранились и функции, связанные с токсикологическими испытаниями, в том числе на людях, решение методических вопросов применения химоружия и т.д.

Последний предвоенный нормативный документ, касающийся полигона, был введен приказом по НКО в 1940 г.[170]. Утвержденным «Положением… » он был объявлен научно-испытательным учреждением, предназначенным для лабораторных и полигонных испытаний средств химического нападения и защиты, опытных учений с применением боевых химических веществ и т.д.

А потом началась война.

Коротко упомянем некоторые примеры военно-химической активности полигона в Шиханах по всем направлениям — и испытательным, и учебным.

Как уже упоминалось, в 1928–1931 гг. полигон работал по проекту «Томка», в рамках которого военно-химические специалисты дофашистской Германии испытывали новейшие образцы своего химоружия, а также проводили обучение специалистов Советского Союза[677,678]. Свои собственные «широкие войсковые опыты по применению средств химического нападения» с воздуха были проведены в сентябре 1930 г.[228]. 15 августа 1933 года было последним днем существования советско-германского военно-химического объекта «Томка»[679].

Первые большие зимние испытания различных химических средств борьбы обсуждались всю зиму 1931-1932 гг.[164]. Начались они 15 февраля 1932 г., причем возглавил их лично Я.М. Фишман. Ударная двухмесячная работа проходила без участия немецких специалистов. Технические испытания включали проверку в зимних условиях тех средств химической борьбы, которые предназначались к вводу на вооружение, но еще не были проверены в зимних условиях — БХМ, химических фугасов, ЯД-шашек, осколочно-химических снарядов и химснарядов с СОВ, 107 мм химических минометов. Тактические испытания включали применение СОВ воздушными и наземными средствами нападения на марше, а также применение СОВ в других видах боевой деятельности, использование химминометов в различных видах боя, организацию и тактику применения ЯД-атак («сковывающих» и «на изнурение»). А 21 марта было изучено и «действие ОВ в населенном пункте в результате аэрохиматаки».

Для того чтобы представить себе масштаб события, приведем количества химоружия, которые были выделены исключительно на эти испытания: иприта (XX) — 52 т (из них 50 т — на тактические испытания), разных смесей иприта и люизита (1:1) — 5 т, синильной кислоты (XV) — 3 т, дифенилцианарсина (V) и бромбензилцианида (VI) — по 200 кг, химических фугасов — 1100 шт. (из них 1000 — на тактические испытания), мин с НОВ — 1000 шт., мин с СОВ — 2000 шт., шашек ЯМ-11 — 10 тыс. шт., шашек ЯМ-21 — 5 тыс. шт. и т.д. Во время зимних тактико-технических испытаний, начавшихся в феврале 1932 г., фактически на полигон было сброшено 111 авиахимбомб и выпущено множество артхимснарядов (калибра 76 мм — 1083 шт., 107 мм — 148 шт., 122 мм — 277 шт., 152 мм — 95 шт.). Было проведено множество заражений территории: с помощью БХМ — 26 опытов, с использованием НПЗ — 23 опыта, с помощью химических фугасов — 14.

Не обходилось и без курьезов, о чем свидетельствует нижеследующий пассаж, касающийся судеб синильной кислоты (вещества № 11) в связи с теми зимними испытаниями 1932 г. Не будем забывать, что испытатели не имели тогда очень многого — не только знания о точке замерзания синильной кислоты, но и о точной топографии полигона.

На лето 1932 г. Я.М. Фишман поставил перед полигоном серьезную задачу — «провести испытания иприта для целей заражения местности». На самом деле это была комплексная цель — выяснить, на каком расстоянии от зараженного района возможно располагать войска без опасности поражения их парами иприта (XX), сколько времени летом местность остается зараженной после ее обработки ипритом, после какого времени пребывания людей на зараженном участке можно быть пораженным парами ОВ[163]. В 1932 г. только за летний сезон с мая по октябрь на полигоне было выполнено 90 самолето-вылетов с использованием ВАПов (для выливания СОВ) и сброшено 111 химических бомб. Лаборатория заражения провела за это время 26 экспериментов с БХМ, 23 опыта по заражению земли с использованием НПЗ-3 и 14 — по подрыву химических фугасов. Лаборатория вооружения за этот период израсходовала 1083 химических артснаряда калибра 76 мм, 148 снарядов калибра 107 мм, 277 снарядов калибра 122 мм и 96 снарядов калибра 152 мм[164]. В конце декабря 1932 г. появился первый годовой отчет полигона по результатам зимних и летних опытов[164].

Была у полигона и неожиданная сторона деятельности — заготовка животных для опытов. Дело это было поставлено на широкую ногу[163]. Во всяком случае для обеспечения зимних опытов Я.М. Фишман распорядился заготовить к их началу 1200 собак, 700 кроликов и 100 кошек. Фактически в течение 1932 г. через полигон прошло 1937 собак и 958 кроликов (каждое животное в среднем участвовало в 1,5–2 опытах)[164].

Большие работы были выполнены в 1934 г.[165]. В марте-июле были проведены опыты по преодолению зараженных ипритом участков одиночными ничем не защищенными бойцами, которые были одеты лишь в обычное армейское обмундирование. Опыты были выполнены последовательно во все сезоны. Подробный отчет описывает поражения людей, получившихся в каждом из опытов[322]. Между 15 мая и 22 июля 1934 г. состоялись войсковые испытания нескольких типов ротативно-рассеивающих авиабомб (РРАБ) в снаряжении СОВ и НОВ. Вывод: РРАБы могут быть применены авиацией в целях воздушно-химического нападения для заражения местности, ослабления противника и поражения живой силы (осколочно-химическими бомбами и бомбами с НОВ); РРАБы в снаряжении бомбами с СОВ могут быть применены для заражения аэродромов, станций и ограниченных участков. Типы авиабомб, помещавших в РРАБы: АХ-8, АОХ-8, АОХ-10, АХ-25[165,229]. В том же 1934 г. были проведены опыты по использованию БХМ в качестве источника ОВ, однако они не дали положительных результатов[165].

В 1935 г. году фронт работ еще больше расширился[166]. По одной из них начальник ХИМУ Я.М. Фишман направил 28 августа наркому обороны доклад о необходимости принятия на вооружение РККА курящейся ЯД-бомбы калибра 50 кг (КРАБ-50). Летние испытания ее были проведены еще в 1934 г. путем бомбометания с высот до 4000 м[230], а зимние — в 1935 г. Количество ЯД-смеси на основе адамсита — 17 кг, вес снаряженной бомбы — 41 кг.

В 1936 г. на ЦВХП продолжались и интенсивные испытания[167,168], и масштабные учения[329].

В июне-июле 1936 г. в больших опытных учениях по применению СОВ против разнообразного противника ВВС РККА отработали, в частности, действия авиационных химических бригад (это были 81-я, 100-я и 114-я авиабригады) против механизированных бригад сухопутных войск. Оказалось, что «При обливании танков стойкими ОВ с высот 3–5 метров внутрь танка затекает большое количество СОВ». А вот пехотную дивизию на марше, как выяснилось, следует атаковать ипритом (XX) с высот 20–25 м. Отработали также «высотную поливку СОВ обороняющегося противника». Дошло и до «высотной поливки наступающего полка»: облили ипритом и другими СОВ в одном батальоне 43%, в другом 65% личного состава. Вывод: «авиахимбригада в 90 легких самолетов, неся с собой 36 т СОВ, может заразить с плотностью до 10 г/м2 до 7–8 км2»[329,338].

1–4 августа 1936 г. на ЦВХП были проведены полевые испытания в качестве химоружия мышьяковистого водорода AsH3(XVII)[167].

В 1937 г. на ЦВХП были проведены сборы особых авиационных бригад для тренировки с боевыми ОВ[338].

В июле-августе 1937 г. были проведены испытания вязкой ипритной рецептуры ВИР-Б-2, которая была создана в ВХА им. Ворошилова. Во время испытаний участок размером 120×22 м2 был заражен с использованием БХМ-3, снабженной специальной насадкой[4]. Подопытные собаки проводились по участку в течение недели и в первые 5 суток получали поражения в тех местах, где не было травы, и в течение 7 суток в тех местах, где трава была оставлена. Сделан вывод, что новая рецептура не уступает прежним ВИР-6 и ВИР-9.

Принципиальные испытания авиационного химоружия, намеченные на 1938—1939 гг., сопровождались особо большим количеством событий, в том числе активными военно-промышленными контактами в рамках ВХК.

С 15 по 25 февраля 1938 г. на полигоне состоялись опытные учения по теме «Применение ОВ авиацией в зимних условиях». Химическое нападение с использованием СОВ и НОВ отрабатывала 81-я штурмовая авиабригада (9 самолетов типа «ССС»)[342]. 21 февраля целью для нападения с использованием СОВ (зимние рецептуры — смеси иприта с дихлорэтаном и иприта с люизитом) служила артиллерийская батарея на площади 300×100 м2 с подопытными собаками. Высота выливания ОВ — 20 м. 26 февраля-13 марта прошли испытания химвооружения бомбардировщика СБ в зимних условиях. СОВ и НОВ выливали из двух ВАПов. СОВ (смесь иприта и люизита, а также смесь азотистого иприта с дихлорэтаном) и НОВ выливались с высоты 25–50 м на две выделенные площадки. СОВ попало на них лишь частично. При испытании иприт-люизитной смеси 27 февраля все незащищенные собаки получили смертельное поражение. Спецмашины АРС-СК имели лишь колесный ход и потому не могли по снегу подъехать к самолету, так что самолет подавался на площадку снаряжения ОВ к АРС-СК на зарядку[250]. 4 и 8 мая были испытаны возможности летних рецептур СОВ (иприт, азотистый иприт) из ВАПов после полета самолета на больших высотах[232]. Оказалось, что после полета в течение 3-х часов на высоте 4000–5000 м иприт выливался на низкой высоте на выделенную площадку не полностью из-за его кристаллизации. Оставшийся в ВАПах иприт заражал потом и самолет, и аэродром. Во время второго опыта иприт вылился в 1,5 км от выделенной площадки полигона.

1 июня-29 июля 1938 г. были проведены спецсборы 80-й, 100-й и 114-й штурмовых и 16-й и 19-й тяжелых авиаспецбригад по отработке способов применения ОВ. Штурмовые авиабригады отрабатывали применение СОВ с бреющего полета звеном, отрядом, а со средних высот — эскадрильей; тяжелые авиабригады — применение СОВ со средних высот отрядом и эскадрильей и НОВ (РРАБы и бомбы) со средних высот одиночными кораблями[345].

Между 21 июня и 15 июля 1938 г. состоялись войсковые испытания химического вооружения самолета ДБ-3 (три ВАП-500 для выливания БХВ). Два полета были выполнены для опытов по выливанию иприта с малых высот — от 45 до 170 м, два других — по выливанию смеси иприта с люизитом с высоты 30 м. Случались и курьезы. В одном из опытов смесь не попала на выделенную площадку, а образовавшееся облако размером по фронту 3 км, не опустившись на землю, распространилось на несколько км. Кстати, при осуществлении тех опытов в очередной раз выяснилось, что при выливании СОВ забрызгивается нижняя часть фюзеляжа самолета, а пары ОВ проникают внутрь, в результате чего стрелок-радист вынужден надевать противогаз. Итог был ожидаемым: «рекомендовать ВАП-500 на вооружение ДБ-3 (3 шт.)»[236].

22 июля 1938 г. был выполнен опыт по выливанию иприта из двух приборов УХАП-500, установленных на самолете СБ (высота — 100 м, рабочая емкость одного прибора — 195 л, достигнутая площадь заражения — 8,5 га). Вывод исполнителей: этот вид оружия обеспечивает «достаточный боевой эффект»[239].

21 августа 1938 г. состоялось большое совещание у главного инженера 6-го Главного управления НКОП А.Г. Касаткина, имевшее прямое отношение к Шиханам («Об опытном снаряжении новыми БХВ различных ХАБ и ампул»)[418]. На совещании представители армии дали поручения науке и промышленности (НИИ-42 и химическим заводам №№ 102, 93 и др.) по снаряжению партий многочисленных опытных химических боеприпасов (ХАБ-25, ХАБ-25Р, ХАБ-50, ХАБ-200, ХАБ-500, ХАБ-1000, а также различных ампул) большого числа новых рецептур ОВ[245]. Масштабные авиационные испытания были проведены в три сезона — осенью 1938 г., зимой 1938–1939 гг. и летом 1939 г.[237,238].

23 октября 1938 г. Генеральный штаб РККА назначил войсковую комиссию по испытанию новых рецептур СОВ и НОВ в самых различных авиахимбоеприпасах в осенне-зимних условиях[246]. Они состоялись между 16 ноября 1938 г. и 27 марта 1939 г., после чего две рецептуры были рекомендованы к принятию на вооружение для использования в зимних условиях: иприт-люизитная смесь — для наполнения ХАБ-25, ХАБ-200, ХАБ-500 и ампул, а смесь иприта и азотистого иприта — для наполнения ХАБ-25, ХАБ-200 и ХАБ-500. Вязкий иприт ВИР-16 был рекомендован для снаряжения ХАБ-15. Ряд рецептур был рекомендован для испытания в авиахимбоеприпасах в летних условиях[258].

Нередко случались и события, не прогнозировавшиеся организаторами испытаний. В качестве примера обратимся к проведенному 21 февраля 1938 г. опытному учению «Применение ОВ авиацией в зимних условиях». Задача на проведение химического нападения с использованием СОВ и НОВ (дифосген) отрабатывалась силами 81-й штурмовой авиационной бригады (9 самолетов типа «ССС»). В процессе учений выяснилось много неожиданностей, например тот факт, что выполнение полетов при −20^О и более низких температурах в противогазах тех лет невозможно из-за обледенения очков. Кстати, заполнение СОВ в большинство ВАПов было выполнено в лаборатории полигона вручную (с использованием ведра и лейки, бочки с ипритом разогревались в ванне)[342].

Масштабные летние войсковые испытания новых рецептур СОВ и НОВ в штатных авиахимбомбах ХАБ-25, ХАБ-200, ХАБ-500 и ХАБ-100 были проведены 13 июня — 3 августа 1939 г. Бомбы сбрасывались с самолета Р-5. По результатам были рекомендованы к принятию на вооружение три рецептуры для снаряжения ХАБ-25 и ХАБ-500: смесь иприта и люизита, незамерзающий иприт В.С. Зайкова, а также смесь иприта с азотистым ипритом. Сам азотистый иприт (не в смеси) остался резервной рецептурой. Раствор хлорацетофенона в дихлорэтане в бомбах ХАБ-25 и ХАБ-200 УД (ударного действия) был предложен для кратковременного изнурения противника в летних условиях[247,248].

Многочисленные испытания продолжались и в 1940 г.[240]. Упомянем, в частности, войсковые испытания химавиабомбы ХАБ-100 УД в снаряжении СОВ и НОВ, выполненные 8 мая — 29 июля. Было показано, что в снаряжении СОВ (смесь зимнего иприта В.С. Зайкова и люизита) бомба ХАБ-100 обеспечивает заражение примерно 2000 м2 с плотностью не более 50 г/м2. В снаряжении синильной кислотой (XV) авиабомба ХАБ-100 заражает 5400 м2 (тяжелые и средние поражения), концентрация — 2,48 мг/л на расстоянии 55 м от места падения и 1,84 мг/л на расстоянии 110 м. После испытаний бомба ХАБ-100 УД была рекомендована к постановке на вооружение ВВС РККА: в снаряжении СОВ — для поражения живой силы и заражения местности, а в снаряжении синильной кислотой — для поражения живой силы, находящейся на открытой местности и в укрытиях (окопы, щели без прикрытия, танки с открытыми люками)[240].

Из послевоенных событий отметим масштабные испытания советского V-газа (XXV) в артиллерийских и авиационных боеприпасах, выполненные летом 1960 г. Они показали высокую боевую эффективность V-газа по сравнению со всеми известными ОВ и, по существу, определили направление изменений в структуре производства химоружия в Советском Союзе.

С ОВ, складированными и использовавшимися на полигоне в Шиханах, связано несколько инцидентов последних лет, вызвавших широкий резонанс.

В частности, не прошел незамеченным спор, который возник летом 1994 г. в связи с демаршем экологических активистов против военно-химической администрации. Она была обвинена в попытке организации перевозок химоружия и оборонялась достаточно неуклюже.

 

В отношении охраны полигона ситуация была не самой оптимистичной. Укажем в связи с этим приказ начальника полигона от 4 марта 1939 г. о мерах по обеспечению безопасности работ на опытном поле. Начальнику поля было предписано «разработать мероприятия по ограждению со стороны населенных пунктов основных наиболее опасных площадок». Охота возле рабочих площадок опытного поля была запрещена, однако она разрешалась к северо-востоку от линии «Попова поляна», ст. Шиханы, ст. Причернавская и на острове Рыбный.

« Назад

Оглавление

Вперед »