«Химическое разоружение по-русски»

            18.3.   ТЯГОМОТИНА С ГИГИЕНИЧЕСКИМИ СТАНДАРТАМИ

Настало время понять, а кто именно должен устанавливать для людей, по несчастью квартирующих по соседству с отравой, более или менее терпимые нормы бытия, материализованные в официальные нормативы безопасности — экологической и санитарно-гигиенической. И следить за их исполнением.

К сожалению, тут мы имеем дело даже не с драмой нашего общества, а с трагедией. Дело в том, что советско-российские гигиенические стандарты — это большая жреческая тайна, скрывающая очень многое, в том числе отсутствие у соответствующих служб должного профессионализма и ответственности перед людьми. И тайну эту лица, принимающие решения, берегли, как могли.

Программа уничтожения химоружия 2001 года дает однозначное указание на сей счет. В системе мероприятий она предусматривает, среди прочего, также разработку «санитарно-гигиенических и экологических нормативов безопасности, регламентирующих работы по  хранению и уничтожению химического оружия, конверсии или уничтожению объектов по его производству»³⁹⁷.

Смысл установления нормативов безопасности очевиден. Если они научно обоснованы, их непревышение гарантирует «экологическую безопасность» для всего живого в охраняемой зоне — сохранение генофонда человека, растений и животных, трудоспособность населения, естественную продолжительность жизни людей, нормальное воспроизводство и рациональное использование природных ресурсов. Непревышение норм гарантирует отсутствие отрицательного прямого и опосредованного воздействий на здоровье человека и его потомство и на санитарные условия жизни населения.

У каждого вида нормативов сложилась, однако, своя судьба.

Когда я спросил у важного чиновника из МПР В.В.Куценко, а что же это такое «экологические нормативы безопасности», он ответил, что это очень сложный вопрос. После чего замолчал со значением. Более определенных данных найти не удалось. Так что вряд ли имеет смысл разыскивать следы трудов МПР в этом направлении, потому что таких норм не было и нет. А на практике скорее всего дело сведется к сбору платежей за выбросы и сбросы с объектов для прокорма экологического чиновничества.

Ну а с такими санитарно-гигиеническими стандартами, как предельно допустимые концентрации (ПДК) ОВ и их ориентировочные безопасные уровни воздействия (ОБУВ), случилась просто мыльная опера.

Поначалу рядовые жители страны были не в курсе — ОВ, их производство, а также соответствующие гигиенические стандарты относились к важнейшим государственным секретам. Даже гражданам, обреченным жить по соседству с химоружием, не полагалось ничего знать, в том числе о деятельности людей, которые производят и хранят ОВ и устанавливают гигиенические нормативы.

Сколь трагичны для людей последствия этой государственной спеси и, скорее всего, государственной безответственности, проиллюстрируем на примере иприта — ОВ, которое известно практически каждому. Выпуск иприта в СССР начался в Москве в 1924 году, а потом продолжился во многих других городах, причем безо всяких норм (и тем более безопасных технологий). С первых дней Великой Отечественной войны выпуск иприта стал массовым, и за войну его было произведено 76700 т. Между тем временный гигиенический стандарт — ПДК паров иприта в воздухе рабочих помещений — 0,00002 мг/л (2.10^-5 мг/л, то есть 2.10^-2 мг/м³) главная ГСИ СССР установила лишь в феврале 1945 года, когда это производство было уже прекращено за ненадобностью. Напомним, что в третьей фазе цеха № 4 на заводе в Чапаевске в годы войны концентрация иприта в воздухе во время проверок доходила до 0,0017 мг/л, то есть превышала будущий временный стандарт 1945 года в 100 раз. Ну а в 1990-х годах в узких кругах «специалистов» обращалась опять же временная и никем не утвержденная норма — 0,0000002 мг/л. Итог таков: норма 1990-х годов содержания иприта в воздухе рабочих помещений в 100 раз более строга, чем норма 1945 года и в 10 000 раз ниже фактических концентраций в ипритном цехе в Чапаевске. Таким образом, жизни тех людей, кому выпало несчастье участвовать в изготовлении иприта в годы войны, были осознанно загублены советским государством.

А потом настал переломный 1989 год, и властям предстояло вести с жителями Чапаевска открытое обсуждение вопросов экологической безопасности будущего объекта по уничтожению химоружия. Однако, несмотря на выход проблемы химоружия из подполья, в тот момент власти предпочли сохранять гигиенические стандарты на ОВ, как и прежде, в тайне. Тем самым обрекались на неприятие обществом все планируемые меры по обеспечению экологической безопасности химического разоружения вообще и организации экологического мониторинга в частности.

Это стало особенно очевидным после возникновения нового государства — Российской Федерации, когда требовалось канонизировать среди рядовых людей, не относившихся к слою бюрократии ВХК, то, что считалось нормой в старом советском военно-химическо-медицинском подполье.

Раскрытие действующих в стране секретных гигиенических стандартов по уже несекретным ОВ было обещано генералом А.Д.Кунцевичем лишь во время слушаний в Верховном Совете РСФСР в январе 1993 года⁵¹⁵ — в тот момент прямой вопрос требовал прямого ответа. Подчеркнем, что вопрос задавался через много лет после передачи в США информации о советском химоружии²⁵² и после Чапаевского протеста. Однако и тогда рассекречивание не состоялось.

Вопрос о гигиенических стандартах не мог не встать во время обсуждения проблем обеспечения экологической безопасности при уничтожении химоружия на межведомственной комиссии СБ РФ по экологической безопасности, которое состоялось в декабре 1993 года³⁷². На том заседании был оглашен перечень стандартов, которые в принципе должны существовать, хотя и без приведения конкретных цифр. А в принятом решении было зафиксировано очевидное: «До настоящего времени не разработан в полном объеме и не принят комплекс критериев безопасности (предельно-допустимых концентраций) по токсичным веществам, выделяющимся в процессе уничтожения химического оружия». Другими словами, речь шла не только о самих ОВ, но и о токсичных продуктах их превращения в объектах окружающей среды.

Дальше начались игры под ковром. Вместо официального утверждения в новом государстве гигиенических стандартов на ОВ — ПДК, ОБУВ, предельно допустимых уровней (ПДУ) и других, оставшихся от прошлых времен другой страны, обществу начали подсовывать неофициальные цифры, которые имели хождение в секретно-медицинском подполье.

Сами цифры, составлявшие перечень ПДК и ОБУВ, были обнародованы в 1994 году⁵⁷⁸. Однако, даже через 5 лет после Чапаевского протеста набор норм и стандартов, относящихся к работам с ОВ, появился не в официальном документе, а в публикации в журнале, причем не от директора института, который занимался этой проблемой, а от частного лица без указания его места работы⁵⁷⁸. В той статье было объявлено, что наши стандарты или сходны с американскими или даже иногда более жесткие. Причем автор, делая вид, что сообщенные ею цифры будто бы имеют признаки легитимности, не сомневается, что они не только должны действовать в стране, но даже получить определенное развитие. Ну, например, важно «активизировать работу по обоснованию стандартов безопасности по всему перечню веществ и завершить ее до вступления Конвенции в силу». Перечень был большой, а список будто бы уже официально действующих стандартов, напротив, маленький.

Тут неизбежны два комментария. Во-первых, важно было понять уровень легитимности сообщенных в статье⁵⁷⁸ стандартов, то есть какими должностными лицами и какими документами они были введены в обращение и имели ли они на это право (речь идет о переносе норм секретного подполья «в люди», в нормы открытого общества, где действуют совсем иные правила). И, во-вторых, тезис о развитии базы гигиенических стандартов, безусловно, важен, однако запоздалый гуманизм уже никак не мог облегчить жизнь десятков тысяч рабочих, которые производили химоружие безо всяких норм, а также жителей населенных пунктов, где это оружие выпускалось и хранилось (с неизбежными выбросами в объекты окружающей среды). Он может помочь лишь заграничным контролерам, которые с начала процесса химического разоружения стали особо часто наезжать в Россию для проверки его хода и чье здоровье, безусловно, необходимо беречь.

Таким образом, и после появления статьи в журнале⁵⁷⁸ оставался вопрос, а что же с легитимностью сообщенных стандартов? И его задавали довольно часто.

К сожалению, процитированная дискуссия марта 1994 года (уже в новом органе законодательной власти⁶¹¹) не привела к конкретным результатам — до реального утверждения гигиенических стандартов главным государственным санитарным врачом России оставалось еще долгих 9 лет⁴³⁶. Просто представитель госкомсанэпиднадзора скрыл от депутатов, а те и не стали интересоваться, что пригласили они его напрасно и что он не имел права нормировать выбросы ОВ и вести за всем этим надзор — начиная с 1969 года, этот надзор принадлежал не санитарно-эпидемиологической службе Минздрава СССР, а Третьему главному управлению при Минздраве СССР¹⁶⁷. В новую историческую эпоху это ведомство переназвали в Медбиоэкстрем, но для санитарно-эпидемиологической службы самого Минздрава при этом мало что изменилось. Попутно подчеркнем, что по своему статусу ведомство тайных медицинских дел старалось держаться не только поближе к денежным потокам, но и подальше от света рампы.

Следующее обсуждение в СБ РФ состоялось в 1995 году³⁷³. И на нем вновь возник вопрос о «необходимости норм ПДК для всех веществ, возникающих в процессе уничтожения» химоружия. На этот раз решение было более конкретным — все нормы должны были быть разработаны и утверждены до 1997 года. Впрочем, и то решение также мало что изменило. Во всяком случае после очередного обсуждения, состоявшегося в СБ РФ через шесть лет, в 2001 году, в решении появилась следующая запись: «Временно действуют, но Минздравом России пока не утверждены величины» одного из гигиенических нормативов для атмосферного воздуха населенных мест³⁷⁵.

И в дальнейшем санэпиднадзор еще не скоро поднялся до ответственности перед людьми, которые пострадали или могут пострадать от ОВ. Это особенно видно в ретроспективной части, связанной с учетом и преодолением ущерба, касающегося прошлого производства и хранения иприта и люизита. В частности, указом президента РФ 1995 года³⁴⁷ было закреплено то, что премьер-министр уже «постановил» (в 1994³⁸¹ и 1995 годах³⁸²) — медицинское обслуживание работников объектов прошлого и нынешнего хранения и будущего уничтожения иприта и люизита и их смесей было возложено вовсе не на службы госкомсанэпиднадзора, в институтах которого осталась хоть какая-то информация о работе с людьми, пострадавшими от них, а было поручено учреждениям Медбиоэкстрема. Большой секрет этих институтов секретной медицины заключается в том, что они не имели дела с ипритом и люизитом (после 1968-1969 годов это было не актуально).

Все эти неприкрытые ведомственные дрязги окрасили в трагические тона последующую работу по организации уничтожения химоружия и нанесли вред интересам людей, проживающих возле складов химоружия. В результате дело организации надзора за выбросами ОВ в процессе химического разоружения по-существу оставалось ничейным почти 15 лет.

Однако страна не могла по таким вздорным причинам остановить работы по организации всего процесса химического разоружения. Особенно это касается проектировщиков, время от времени выдававших на-гора проектные документы (ТЭО и рабочие проекты), а также лиц, участвовавших в их государственной экологической экспертизе.

Приведем несколько примеров из практики тех лет.

В мае 1996 года коллегия Минздравмедпрома констатировала как важное достижение то, что Медбиоэкстремом будто бы «утверждены гигиенические стандарты люизита (4 норматива), разработаны стандарты иприта и вещества Vx (6 нормативов)»⁴²⁸, однако не указала ни про сроки их действия, ни про то, что будет с процессом создания всей системы нормативов в дальнейшем.

В жизни все оказалось много сложнее. Летом 1997 года комиссия по государственной экологической экспертизе проекта объекта по уничтожению иприта, люизита и их смесей в пос.Горный одна из первых столкнулась с нелегитимностью использовавшихся на практике гигиенических стандартов по ОВ⁶⁷². И была вынуждена заключить, что в «рассмотренном ТЭО отсутствуют разрешения уполномоченных органов Минздрава РФ и ГСЭН на применение использованных генеральным проектировщиком значений ПДК (ОБУВ) ОВ».

В октябре-декабре 1999 года состоялась государственная экологическая экспертиза документов объекта уничтожения химоружия в Щучьем⁶²¹. Так вот, в заключительном документе было зафиксировано, что «стандарты безопасности ОВ (зарина, зоман и VX) приняты по письму № 141 от 7.04.98 за подписью директора НИИ гигиены, токсикологии и профпатологии Минздрава РФ», а не были утверждены специальным на то уполномоченным органом государства — санитарно-эпидемиологической службой Минздрава России.

Новая историческая эпоха отмечена тем же самым. Так, 6 марта 2001 года коллегия Минздрава России с гордостью констатировала, что министерством будто бы «всего разработано 54 стандарта безопасности, 31 из которых утверждены»⁴³². А 5 марта закончила работу комиссия по государственной экологической экспертизе ТЭО для объекта уничтожения химоружия, размещаемого на складе Мирном (Марадыковском)²⁵⁵. Так вот, в ее рамках общественная экологическая экспертиза указала на сомнительность взятых при проектировании гигиенических стандартов⁶⁰¹. В ответ разработчики прислали имеющиеся у них данные, оформленные в виде таблицы, и из той таблицы однозначно следовало, что на момент переписки (февраль 2002 года) в стране вообще отсутствовали ПДК на зарин, зоман и советский V-газ для воздуха рабочей зоны. Что до ОБУВ для атмосферы населенных мест, то таблица лишь упоминала о регистрации этих величин во времена СССР: зарина и зомана — в 1986 году, а V-газа — в 1990 году. Поскольку все три утверждающих записи (в другом государстве, к тому же в секретном подполье) имели срок действия только 3 года, все они давно потеряли ценность — во всяком случае к моменту подписания Конвенции о запрещении химоружия¹⁸. И тем более к моменту заседания коллегии Минздрава России⁴³².

Прежде, чем завершить этот раздел, напомним оптимистические строки из уже цитировавшейся научной статьи 1994 года⁵⁷⁸.

За 9 лет, прошедших с того времени, по существу не изменилось ничего, если не считать, что Конвенция вступила в силу очень давно. Впрочем, сам автор за эти годы очень приблизился к «государственным деятелям, распределяющим финансовые ресурсы в стране». Можно сказать, уютно разместился среди них. А гигиенических стандартов безопасности, которые бы не только могли обеспечить экологическую безопасность процесса уничтожения ОВ, но и были бы при этом легитимными, так и не появилось еще много лет.

Конечно, для лиц, которые обитают в военно-химическом подполье, такое положение дел не составляло каких-либо неудобств. В новое время и уже в другой стране они по-прежнему переписывали секретные гигиенические стандарты прежних лет в свои записные книжки и их не беспокоило отсутствие какой-либо легитимности в этом деле. Более того, даже в новое время деятели секретной медицины продолжили тиражирование гигиенических стандартов в прежнем (секретном) режиме. Именно таким образом в 1996 году появились ПДК иприта для воздуха рабочей зоны и для почв, в 1998 году — ПДК иприта в воде водоемов санитарно-бытового водопользования, для люизита в атмосферном воздухе населенных мест и для иприт-люизитной смеси в воздухе рабочей зоны, в атмосферном воздухе населенных мест, в почве и в воде водных объектов хозяйственно-питьевого и культурно-бытового водопользования. Эти же фокусы проделывались и в 2000, и даже в 2002 году⁶³⁴. И, как правило, их осуществляли лица, именовавшие себя заместителями главного государственного санитарного врача России (чаще всего «по специальным вопросам»).

К декабрю 2002 года межведомственные медицинские дрязги приобрели совсем уж непристойный характер. Стране было необходимо вести практические работы по уничтожению ОВ и, соответственно, предстояла конкретная защита людей от возможных выбросов ОВ в процессе уничтожения первых 400 т. Между тем на тот момент страна так и не имела легитимных гигиенических стандартов на ОВ как в воздухе рабочей зоны, так и в атмосфере, водах и почвах населенных мест. Соответственно, не могло быть и речи о научно обоснованном санитарно-гигиеническом и экологическом мониторинге.

Главный государственный санитарный врач РФ Г.Г.Онищенко утвердил первый набор гигиенических стандартов на ОВ лишь 4 июня 2003 года, когда исполнение первого обязательства России по уничтожению 400 т ОВ было уже позади. После чего эти нормативы были должным образом зарегистрированы и официально опубликованы — для полной легитимности — в «Российской газете»⁴³⁶ (табл.16). К тому времени после Чапаевского протеста прошло целых 14 лет, а после принятия закона «Об уничтожении химического оружия»³⁶¹ — 7 лет.

И все это время было потрачено исключительно на мышиную возню — сами цифры, конечно, изменений не претерпели. Другими словами, многолетняя затяжка с официальным утверждением первого набора гигиенических стандартов на ОВ была связана не с проверкой и доработкой этих стандартов, а только лишь с подковерными бюрократическими играми.

К сожалению, Г.Г.Онищенко так и не переутвердил с опубликованием в «Российской газете» те нормативы, которые обращались в российском секретно-медицинском подполье до этого его шага. В результате эти нормативы так и не стали легитимными. Мы приводим в табл.16 все нормативы — не только те, что уже легитимизированы Г.Г.Онищенко^436-440, но и — исключительно для сведения и ориентировки читателей — те нормативы, что обращаются в ведомственном подполье, но пока еще не обрели необходимой легитимности.

Таблица 16

ГИГИЕНИЧЕСКИЕ НОРМАТИВЫ, ВВЕДЕННЫЕ ГЛАВНЫМ
ГОСУДАРСТВЕННЫМ САНИТАРНЫМ ВРАЧОМ РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ В 2003-2007 ГОДАХ^436-440
(приведены также нормативы⁶³⁴, которые еще не обрели легитимности)

Вредное	Рабочая зона			Окружающая среда
вещество	воздух	кожа людей	оборудо- вание	воздух		почва	вода
	ПДКр.з.	ПДУ	ПДУт.о.	ОБУВ	ПДК	ПДК	ПДКв.в.
	мг/м3	мг/см2	мг/дм2	мг/м3		мг/кг	мг/л
Фосфорорганические ОВ
Зарин	2.10-5	1.10-6	1.10-5	2.10-7	-	2.10-4	5.10-5
Зоман	1.10-5	1.10-7	1.10-6	1.10-7	5.10-7	1.10-4	5.10-6
Советский V-газ	5.10-6	3.10-8	(2.10-6)	5.10-8	-	5.10-5	2.10-6
ОВ кожно-нарывного действия
Иприт	(2.10-4)		(2.10-4)	2.10-6	-	(0,05)	(2.10-4)
Люизит	2.10-4	3.10-5	5.10-3	4.10-6	-	0,1	2.10-4
Смесь иприта и люизита	(2.10-4)					(0,01)	(1.10-4)

Примечание:
ПДКр.з. — предельно допустимая концентрация ОВ в воздухе рабочей зоны объектов хранения и уничтожения химоружия;
ОБУВ — ориентировочный безопасный уровень воздействия ОВ в атмосферном воздухе населенных мест и ЗЗМ объектов хранения и уничтожения химоружия;
ПДУт.о. — предельно допустимый уровень загрязнения ОВ технологического оборудования на объектах хранения и уничтожения химоружия;
ПДКв.в. — предельно допустимая концентрация в воде водных объектов хозяйственно-питьевого и культурно-бытового водопользования в ЗЗМ объектов хранения и уничтожения химоружия.

Таким образом, и после решения Г.Г.Онищенко 2003 года⁴³⁶ вряд ли стоит обольщаться. В нем речь шла только об основных гигиенических стандартах — не о 54 и даже не о 31, а лишь о 13. Да и то о тех, которые были сформулированы много десятилетий назад — ничего нового санитарно-эпидемиологическая служба создать не смогла. И тогда становится понятным, почему так долго никто не хотел делать легитимным старый багаж секретной медицины — фактически она не была готова к началу работ по окончательной ликвидации ОВ.

Проиллюстрируем этот вывод на примере, имеющем прямое отношение к нашей безответственной бюрократии. Речь идет об иприте, то есть ОВ первой мировой войны, с помощью которого Россия в XXI веке выполнила свое первое международное обязательство по ликвидации химоружия еще до решения врача. Летом 2003 года самый главный санитарный врач России Г.Г.Онищенко не переутвердил и не легитимизировал норму для концентрации иприта в воздухе рабочих помещений (табл.16)⁴³⁶. И тем не менее истребление иприта в Горном было продолжено, разумеется под неусыпным взором санитарных врачей рангом поменьше — тех, что получают зарплату в Саратовской области. К ноябрю того же года жидкий иприт закончился, осталось около 50-70 т, размазанных по стенкам цистерн и бочек. Ну а к концу 2005 года ожидалась ликвидация и этого остатка.

Осталось к табл.16 сделать несколько заключительных замечаний.

К сожалению, до наших дней отсутствует немало нормативов, без которых невозможен всесторонний контроль ОВ как на рабочем месте в процессе работ с ОВ, так и в объектах окружающей среды (воздухе, воде, почве). Показателем может служить активность все того же лица — нашего главного государственного санитарного врача. Летом 2005 года Г.Г.Онищенко утвердил еще две нормы⁴³⁷. Речь идет о зарине в двух его ипостасях — о ПДК зарина в почве в районах работ с химоружием и о ПДУ зарина на коже работников. А в декабре того же года наконец-то появились и некоторые нормы для зомана и советского V-газа⁴³⁸. Наконец, в конце лета 2006 года Г.Г.Онищенко утвердил и 4 нормы, относящиеся к работе с люизитом — на коже, на оборудовании, а также в почве и воде. Не будет лишним, однако, иметь в виду, что к тому времени люизит в Горном уже закончился, а активное уничтожение в Камбарке шло вовсю (к моменту появления гигиенических стандартов уже было уничтожено 1000 т люизита, а началось оно еще 1 марта)⁴³⁹. В связи с этим полезно подчеркнуть, что работникам объекта по уничтожению химоружия в Мирном (Марадыковском) особенно не повезло — хотя 8 сентября 2006 года сам объект был пущен в дело, гигиеническую норму загрязненности оборудования советским V-газом Г.Г.Онищенко так и не утвердил даже к апрелю 2007 года, когда было выполнено второе обязательство перед международным сообществом (уничтожено 4007 т советского V-газа).

И, конечно, до наших дней отсутствуют нормы для химических веществ, образующихся в процессе превращений ОВ в окружающей среде. Например, еще осенью 2003 года было констатировано отсутствие гигиенических стандартов (ПДК и ОБУВ) «для нескольких специфических загрязнителей, образующихся при детоксикации (в частности, для различных эфиров метилфосфоновой кислоты, тиодигликоля, хлороксидиэтилсульфида и др.)»⁴⁹⁶.

« Назад

Оглавление

Вперед »