«Химическое разоружение по-русски»

            18.7.   КАК СОЕДИНИТЬ ПРОШЛОЕ С НАСТОЯЩИМ?

Расчет с пострадавшими людьми за прошлые грехи власти — самое трудное занятие для лиц из нашей жлобской бюрократической системы. Проблема хронических отравлений людей, которые живут и работают в ЗЗМ, относится именно к этой категории.

Чтобы прояснить проблему, приведем пару цитат из трудов полковника А.Ф.Труфанова, изданных в одно время для разных целей.

Первая цитата — это из пропагандистского изделия Зеленого креста, и она непосредственно нацелена на успокоение жителей Кировской области⁵⁹⁴. А вот второй текст был произнесен в очень узком кругу знатоков оружия массового уничтожения, которые время от времени обсуждают вопросы расходования денег Запада на их личные цели⁶²³. Впрочем, то, что слишком поздно сообщил для «своих» химический полковник, в подполье ВХК было известно всегда.

Поэтому проблему влияния выбросов ОВ на здоровье людей, в том числе и в особенности обитателей ЗЗМ вряд ли назовешь надуманной. Документально важность решения этой проблемы была продемонстрирована властью России лишь XXI веке — выпуском приказов Минздрава РФ о порядке медицинских осмотров людей, занятых на работах по уничтожению химоружия⁴³¹, и даже об «экспертизе связи заболеваний с воздействием токсичных химикатов, относящихся к химическому оружию»⁴³³. Более того, в выпущенную в 2003 году руководящую книгу Медбиоэкстрема (ФМБА)⁶³⁴ были включены необходимые методические рекомендации⁷²⁵ (к сожалению «временные» и к тому же без указания даты подписания их руководителем). Ну а официальный приказ по Минздравсоцразвитию на эту тему, нацеленный на решение вопросов охраны здоровья именно обитателей ЗЗМ, появился лишь в 2007 году⁴³⁵, когда шло к финишу выполнение уже второго обязательства России перед международным сообществом по уничтожению запасов химоружия.

В связи с чрезвычайной важности проблемы следует приглядеться к методическим рекомендациям особенно внимательно. Авторы дают определение — под причинной связью развившихся заболеваний людей, проживающих и работающих в ЗЗМ в районах размещения объектов хранения и/или уничтожения химоружия, понимается связь между наступлением заболевания или других вредных последствий для здоровья в результате воздействия на них токсичных веществ этих объектов⁷²⁵.

Признаки воздействия ОВ таковы. Это хронические интоксикации людей, отсроченные эффекты, а также отдаленные последствия острых (подострых) интоксикаций и сами эти интоксикации. Острые отравления авторы связывают с крупномасштабными авариями на объектах с выбросом значительных количеств ОВ в окружающую среду ЗЗМ. Хронические отравления, по мнению авторов, развиваются при продолжительном (месяцы и годы) воздействии ОВ в связи со стойким загрязнением территории в результате аварийных выбросов. При этом подчеркивается, что решение вопросов по установлению причинно-следственной связи нарушений здоровья с функционированием объекта химоружия требует обязательного учета результатов мониторинга состояния окружающей среды, сведений об аварийных выбросах и об уровнях загрязнения территорий⁷²⁵.

Дальше в тексте документа⁷²⁵ дается сложнейший механизм установления причинно-следственной связи, столь сложный, что трудно представить себе его практическое осуществление, особенно в случае появления заболеваний через какое-то время (то есть при хронических отравлениях, отсроченных эффектах и отдаленных последствиях в случае подострых интоксикаций). Он включает и множественность организационных процедур (кстати, то, что последнее слово остается только за двумя клиниками — НИИ ГПиЭЧ в С.-Петербурге и НИИГТП в Волгограде, — это не единственное условие), и большой объем необходимой информации. При этом авторы не могут не понимать, что симптомы хронических интоксикаций ОВ не очень специфичны, особенно при легких формах отравления и состояниях, определяемых как доклинические формы.

Первый опыт использования этого механизма имеется. И, к сожалению, он отрицательный.

При уничтожении иприта, проходившем в Горном в 2002-2003 годах, данных о содержании ОВ в атмосферном воздухе и почве поселка не было получено и их в принципе быть не могло (как уже говорилось, необходимых для получения этих данных измерительных приборов с требуемой чувствительностью тогда просто не существовало). Соответственно, нет и официальных данных о превышениях ПДК и ОБУВ в окружающей среде Горного в процессе ликвидации запасов иприта. Более того, в процессе уничтожения иприта поликлинический консультативно-диагностический центр в Горном не занимался тем, чем должен был заниматься по инструкции⁷²⁵.

Ну и в порядке курьеза укажем, что 11 ноября 2003 года заместитель руководителя Медбиоэкстрема В.А.Рогожников важно сообщил международному форуму по химоружию, что в его ведомстве будто бы «ведутся работы по созданию тест-системы для ранней диагностики поражений ипритом»⁴⁹⁶. Возможно, в рамках гособоронзаказа его сотрудники действительно продолжали «осваивать» бюджетные средства именно по этой теме. Однако сам иприт 17 ноября 2003 года уже кончился (остались лишь небольшие количества смесей, содержащих иприт). Таким образом, проблема «ранней диагностики» отравлений ипритом отошла в прошлое вместе с запасами самого иприта.

Зато на первый план вышла проблема более поздней диагностики.

К сожалению, на этом фронте — тоже без перемен. Во всяком случае, если через несколько месяцев и тем более лет кто-то из жителей Горного обратится с просьбой об установлении связи между состоянием здоровья и возможным отравлением ипритом при его выбросе в окружающую среду, то получит отлуп по всей форме. Трудно ожидать, что у этого лица можно будет найти в моче тиодигликоль через много месяцев и быть может лет, как того требует документ Медбиоэкстрема⁷²⁵. Тем более вряд ли кто-то из вероятных пострадавших сможет пройти требуемую при этом процедуру, которая описана на 4-х страницах книги, предусматривает, среди прочего, представления бездны абсолютно недоступных бумаг и вообще вряд ли исполнима даже здоровыми людьми, не говоря уже о пострадавших от ОВ.

В свою очередь люди из ФМБА обязаны вести «регистр работников, занятых на работах с химическим оружием», но не обязаны вести регистр жителей, живущих возле объектов химоружия — в отношении территорий они ведут лишь «радиационно-эпидемиологический регистр», и это все — о регистре непричастных к работам с химоружием жителей ЗЗМ речи нет⁴⁰⁶.

Кстати, институты-клиники этого ведомства вообще-то не имели опыта работы с людьми, отравленными ипритом, — в эпоху подготовки к тотальной химической войне у НИИГТП и НИИ ГПиЭЧ было иное, более серьезное амплуа. Однако тот факт, что они плотно занимались ФОВ, вовсе не означает, что все обитатели ведомства под названием ФМБА бегом побегут помогать людям, которые пострадали или пострадают от ФОВ во время операций по химическому разоружению, если от Горного перейти к другим объектам.

Чтобы эти мысли не показались слишком смелыми, приведем несколько соображений, которые прозвучали на конференции одного из учреждений ведомства секретной медицины, где присутствовали только «свои»⁴⁸⁷.

Как указывалось в октябре 2005 года в сообщении группы авторов из ФМБА во главе с упоминавшимся В.А.Рогожниковым⁴⁸⁷, исторически советское ведомство секретной медицины занималось двумя разными, а иногда и взаимоисключающими задачами — и лечением от ОВ и других вредных факторов (напомним, что это ведомство отвечает за безопасность работ с химическим, ядерным, биологическим и ракетным оружием), и контролем за качеством этого лечения. Более того, в этом ведомстве (разумеется, не только в этом ведомстве, но и в той части Минздрава, которая была занята вопросам профвредности на производствах) изначально сложилась ошибочная практика оказания помощи людям при работах с ОВ. Там изначально решалась не «прямая» задача, то есть защита людей от ОВ и других вредных факторов в момент работы с ними, а «обратная», которая заключалась «в наукообразном обосновании абсолютной безвредности того или иного промышленного объекта как для качества окружающей среды, так и для здоровья граждан».

Разумеется, сама инструкция об установлении связи заболеваний граждан, обитающих в ЗЗМ, с функционированием объектов химоружия⁷²⁵, написана в том же традиционном духе, то есть для решения «обратной» задачи («ожидание специалистами случаев острой интоксикации и формальную, как правило, малопрофессиональную реакцию в случае их возникновения»⁴⁸⁷) и потому, как уже упоминалось, в принципе вряд ли позволит конкретным пострадавшим людям доказать причастность этих объектов к их бедам.

Между тем, как полагают авторы сообщения⁴⁸⁷, при организации работ по уничтожению химоружия в ЗЗМ решать надобно «прямую» задачу. Другими словами, применительно к объектам химоружия спецврачам, осуществляющим надзор за безопасностью работ, «необходимо предположить, что… токсичные ингредиенты оказывают патогенное действие на граждан. Учитывая несовершенство системы контроля химических веществ в объектах окружающей среды, такую гипотезу следует считать вполне обоснованной». Ну а далее авторы ставят вполне гуманистическую задачу — «проверить неизбежные и предсказуемые последствия… методами прицельной диагностики предполагаемой интоксикации с учетом токсикологии всех ингредиентов химического оружия». И делают обоснованный вывод, что «только активно доказав отсутствие патогенного воздействия известных токсических ингредиентов предполагаемых патогенных выбросов, можно быть уверенными, что в основе заболеваемости граждан лежит воздействие иных патогенных источников и иных патогенных факторов». Более того, авторы делают очевидное заключение, что «только такой подход к установлению причин заболеваемости граждан исключит недоверие граждан к власти и, как следствие, — социальную напряженность»⁴⁸⁷.

Впрочем, все эти симпатичные соображения — не более чем мечты.

В подтверждение еще раз подчеркнем, что в период ликвидации иприта и люизита в пос.Горный поликлинический консультативно-диагностический центр решением всех перечисленных задач даже и не предполагал заниматься.     Другой пример касается здоровья жителей Щучанского района Курганской области, часть из которых, начиная с 2004 года, несколько лет судилась с правительством страны в связи с необеспечением их безопасности при работах по хранению и уничтожению ФОВ. В своем возражении на исковое заявление жителей ФМБА сообщило суду о проведенном в последние годы медицинском обследовании обитателей района. Оказалось, однако, что такие два признака возможного отравления людей ФОВ, как активность холинэстераз крови и диаметр зрачка, специалистами ФМБА изучались лишь у «своих» («гражданского персонала и военнослужащих базы хранения химического оружия»), а вот у не приобщенных к этим работам жителей из ЗЗМ искали множество обычных (неспецифических) заболеваний, в том числе миому матки, тугоухость и т.п. После чего было торжественно провозглашено, что «признаков, характерных для воздействия ФОВ, при обследовании населения выявлено не было».

Итак, пока ниоткуда не следует, что поликлинические консультативно-диагностические центры в местах работ с химоружием будут прицельно выявлять признаки воздействия ОВ на организм обитателей ЗЗМ — ФМБА таких задач им в действующих нормативных документах пока не ставил. Однако даже если эти центры будут действовать по прямому назначению, проблему установления связи хронических заболеваний людей в ЗЗМ с работами по ликвидации химоружия на объектах они вряд ли решат. Во всяком случае представитель ФМБА на научной конференции осени 2005 года среди «своих» указал однозначно: «медицинская экспертиза в случае хронических заболеваний, вызванных патогенными факторами химической… природы.., не имеет никаких возможностей устанавливать причины заболеваний граждан на индивидуальном уровне»⁴⁸⁷.

В общем, как говорится, оставь надежды всяк сюда входящий.

« Назад

Оглавление

Вперед »