21.3. ОТВЕЧАЮТ ЛИ ГЕНЕРАЛЫ ПЕРЕД ОБЩЕСТВОМ?
Не отвечают и не хотят отвечать.
Одна из причин этого — откровенное нежелание армии идти по пути экологизации проблемы химоружия. Армия всерьез полагала эту неизбежную потребность как «опасную тенденцию», которую необходимо преодолевать300.
На озвучивание этой нехитрой мысли были отряжены большие силы. Одним из рупоров стал полковник А.Д.Горбовский — представитель племени лиц, на которых природа обычно отдыхает.
«Начала проявляться еще одна опасная тенденция — присовокупить к программе уничтожения химического оружия решение экологических проблем, связанных с деятельностью промышленности вообще. Все это ведет к еще большему удорожанию программы»300.
Те, кто водили пером полковника, лгали и они знали об этом. Уж они-то знали, что речь идет не о промышленности в целом и даже не о химической промышленности, а о цехах выпуска химоружия и о других местах прошлых работ с ним, то есть о местах хранения, испытаний, уничтожения. Однако они стремились избежать разговора о местах прошлых работ с химоружием, потому что в результате неизбежно должен был встать вопрос о понесенном страной экологическом ущербе, связанном с подготовкой к химической войне564.
Несколько позже на арену был выпущен и более серьезный критик.
«Возникает практический вопрос: возможен ли поиск данных о производстве, хранении, испытаниях и уничтожении химического оружия за период более чем 70 лет? Возможен ли сбор достоверной информации в отсутствие живых свидетелей? Во что он выльется с точки зрения сроков получения и обработки такой информации, материальных и финансовых затрат? Это, по-видимому, десятилетия, занятость тысяч людей и миллиарды рублей. Вот что должны оценить «неистовые экологи» Л.Федорова, прежде чем взывать к уголовному преследованию лиц и учреждений, якобы умышленно скрывающих такую информацию.»654
Как видим, у генерала А.Н.Калитаева уже не нашлось иных мотивов для раскрытия обществу данных о старом химоружии и о прошлой деятельности в связи с подготовкой к наступательной химической войне — только отсутствие десятков лет, тысяч людей и миллиардов рублей. Этот мотив очень понятен и он будет, безусловно, принят государственной бюрократией нынешней России564.
В этом отношении очень показателен нижеследующий пассаж генерала С.В.Петрова. В свое время у нашего общества да и у самого генерала было такое ощущение, что химическим войскам не чуждо хотя бы понимание определенных экологических (внутренних по своей природе, да и согласно Конвенции) проблем страны. Когда генерал был вынужден обосновывать необходимость ратификации Конвенции, он указывал на это определенно. Во всяком случае в «аналитических материалах» по вопросу уничтожения химоружия, которые С.В.Петров приложил к своему письму в Государственную Думу в 1996 году598, было четко указано на «экологическую значимость уничтожения этих запасов», после чего сделан вывод, что «решение проблемы уничтожения запасов химического оружия является не только задачей выполнения международных обязательств, но и актуальнейшей внутренней проблемой Российской Федерации».
Впрочем, генерал С.В.Петров не одинок. Начальник Генштаба ВС России генерал М.Колесников в своем письме от 24 марта 1995 года в адрес автора настоящей книги поделился важным откровением: «…поднимаемый вопрос об идентификации захоронений химического оружия прошлых лет никак не связан с вопросом ратификации Конвенции. Однако мы поддерживаем Вашу озабоченность об опасности мест прошлого уничтожения и согласны, что проблемы экологической безопасности непосредственно относятся к внутренним проблемам государства»4.
Таким образом, имеет смысл отделить международные и внутренние аспекты проблемы химического разоружения. И отметить, что конвенциальные ограничения в отношении передачи в ОЗХО любой информации о послевоенных захоронениях и затоплениях химоружия не имеют отношения к внутренним делам и национальным интересам России — тут действует не международная Конвенция, а внутренние законы Российской Федерации564.
Подчеркнем еще раз, что если в военном смысле химоружием является любое оружие, кроме старого, то в экологическом смысле опасно любое (в терминах Конвенции, и «химическое оружие» и «старое химическое оружие»), в том числе закопанное и затопленное в годы, выведенные за скобки Конвенции. И общество должно быть о нем осведомлено в полном объеме. Если же власти России не намерены информировать об экологическом оружии своих зарубежных партнеров, это их международно-дипломатическое дело — к интересам жителей самой России подобное желание-нежелание прямого отношения не имеет564.
Обращаясь к более подробному разговору о внутренних экологических аспектах химического разоружения, остановимся на позиции генералитета, в первую очередь химического. Начиная с 1989 года, медленно просыпающаяся общественность множество раз обращалась к своей армии-защитнице в лице генералов С.В.Петрова, А.Д.Кунцевича и других с прямыми вопросами насчет военно-химического прошлого. При этом никогда речь не шла о секретах — имелись в виду лишь данные о прошлых работах с химоружием, без знания которых немыслимо конструировать экологичное будущее страны564.
Еще раз подчеркнем, что экологи хотели получить ответы на точно такие вопросы, которые они задают власти всегда в подобных случаях, — где, когда, чего и сколько. К настоящему моменту кое-какие ответы на эти вопросы уже есть (см. выше), однако получены они не от армии. Что касается нашего химического генералитета с его браконьерским менталитетом, то от него общество получало лишь один значащий ответ — «меньше знаешь — лучше спишь»276. Именно так озвучил генерал С.В.Петров свое официально-должностное отношение к праву общества на экологическую информацию об экопоследствиях игр с химоружием.
Что касается международных аспектов бесстыдства наших генералов, то каждый раз, когда вставал вопрос о судьбе советского химоружия, ликвидированного после 1946 года, генерал С.В.Петров выпячивал грудь и заявлял, что Россия не обязана отвечать на эти вопросы (совершая при этом сознательную подтасовку: не обязана отвечать на вопросы о химоружии, а не о старом химоружии). Не будем придираться к нескромному генералу, не раз и не два путавшему себя с Россией. Речь идет совсем о другом, о правовой неграмотности наших генералов-адмиралов, путающих международные и внутренние обязательства страны, а также химоружие со старым химоружием564.
«Ваше обращение с просьбой о предоставлении информации по номенклатурам и количествам боевых ОВ, захороненных в Советском Союзе, рассмотрено. По мнению Минобороны РФ для решения проблем прошлых захоронений химического оружия необходимо специальное постановление Правительства России. В соответствии с положениями Конвенции 1993 года, Россия не обязана предоставлять объявления о химическом оружии, которое было захоронено на его территории до 1 января 1977 года или которое было сброшено в море до 1 января 1985 года.»4
Повторимся, что в соответствии с Конвенцией о запрещении химоружия, наш ВХК и в самом деле не обязан отвечать на подобные вопросы о химоружии со стороны международного сообщества в лице контролеров ОЗХО. Однако никакая Конвенция не снимает с ВХК и властей России экологических обязательств перед населением страны. Жители России имеют право и должны знать все и о старом химоружии, и о тех территориях, где армия занималась экологически преступной деятельностью (по нынешним понятиям, захоронения и затопления химоружия квалифицировать как-то иначе невозможно)564.
В послевоенные годы СССР производил захоронения химоружия на своей территории и затопления в морях в зоне собственных экономических интересов. Поэтому нет никаких причин для сокрытия этих действий ВХК от населения. Обществу нет дела до психологического раздвоения властей России564.
Как уже говорилось, не получив от своих химических генералов ни слова правды о прошлых играх с химоружием, экологические активисты приняли вызов и предприняли собственный поиск. Он был двоякий. Некоторые данные о практике закапывания химоружия в предвоенные годы были разысканы в архиве, хотя генералитет принял недюжинные усилия, чтобы этому помешать. Что до мест послевоенного уничтожения химоружия, то и тут есть некоторые успехи.
В Пензенской области поиск экологических активистов был настолько успешным, что места уничтожения были определены с точностью до метров. Это позволило официальным и околоофициальным экологическим кругам провести успешные измерения376. Силами экологических активистов прояснены места послевоенного уничтожения химоружия и в других регионах — в Удмуртии, Самарской, Кировской, Курганской областях, ну и т.д.
Ясны стали и некоторые места послевоенного затопления химоружия.
Что до ОВ под названием иприт, то это «старое» химоружие было найдено непосредственно в Москве в том самом месте, где армия не стала возобновлять его поиски в 1938 году541. И во многих других местах России и не только России закопанный иприт (по данным науки, — это жесточайший мутаген) тоже жив — в Чапаевске и Дзержинске, под Пензой и в Курганской области… (далее по списку).
Ясно, однако, и другое — весь этот экологический бандитизм армии еще аукнется всем нам, всему обществу, причем аукнется не раз.
Почему информация о старом и оставленном химоружии так и осталась скрытой от российского общества, пояснять вряд ли необходимо, — генералы наши старались скрывать свое незнание существа дела, но никогда не скрывали презрения к согражданам, которые содержат их на своей шее.
«Вопрос: Химическое оружие — где и сколько произведено, где и сколько уничтожено, где и сколько хранится, где и сколько затоплено и закопано? Есть ли шанс, что такие данные появятся?
Ответ: Это вопрос очень серьезный. Если им заниматься, то это огромный труд. Нам надо поднимать архивную часть, это надо разбираться и истинно выяснять, ехать обследовать места. Сегодня МО не в состоянии выдать такие данные.»611
Почему данные о старом и оставленном химоружии Советского Союза не были переданы мировому сообществу, тоже вполне понятно — презрение нашего генералитета к этому самому сообществу если и поменьше, чем к собственным согражданам, однако же не намного.
А вот почему химический генералитет скрыл всю эту с экологической точки зрения более чем страшную информацию от правительства, которое им вроде бы «управляет», понять труднее всего, хотя тоже возможно. Просто наша армия и ВХК в целом были — и остаются — абсолютно независимыми от всего на свете. Даже от Уголовного Кодекса РФ, который должен определять наказания должностных лиц за невыполнение международных обязательств564.
На рубеже 2000-2001 годов второй президент России пересмотрел организацию работ по выполнению Конвенции о запрещении химоружия18. За это дело стали отвечать не конвенциальный комитет и Минобороны, а иные юридические лица — ФУбХУХО при Росбоеприпасах396 и сами Росбоеприпасы390. Смена караула у химоружия сопровождалась опасными для всего общества экологическим потерями — в отличие от конвенциального комитета первого розлива, обязанного вести «анализ информации по обнаруживаемым местам захоронения старого химического оружия»262, вновь созданные органы этой обязанностью уже не обременены. В положении о ФУбХУХО396 упоминаний о старом химоружии уже нет. Нет его и в положении о Росбоеприпасах390. Хотя на самом деле не все так безнадежно. В положении о Государственной комиссии по химическому разоружению354 указана одна из ее важнейших обязанностей — «разработка предложений Президенту Российской Федерации и Правительству Российской Федерации по реализации государственной политики в области химического разоружения». Вот они и разработали.
1996 г.
«Говорить о том, что произведено 150 тысяч тонн ОВ? Для того, чтобы это заявлять, надо иметь основания. Нужно осуществить широчайший архивный поиск, чтобы владеть такими цифрами. Отравляющие вещества активно производились при Берии, в условиях тотальной секретности, тотальной шпиономании… Даже сейчас в архивах невозможно разобраться и найти какие бы то ни было следы. Чтобы разобраться в архивах, нужно создать специальную группу, получить соответствующее финансирование.»276.
1998 г.
«Генерал Петров, командующий войсками химической защиты, сообщил, что изучение военных архивов «не дало достаточной информации» для обнаружения таких захоронений. Он также сказал, что «это не является нашей первоочередной задачей», добавив, что «для нас данной проблемы не существует. Захоронение в грунте для территории России — ничто».
На настойчивые вопросы о Леонидовке генерал Петров ответил, что там, возможно, находится оружие, оставленное отступающими германскими войсками во время Второй мировой войны. Но германские войска не продвигались столь глубоко во время этой войны. Тогда генерал Петров предположил, что это место, возможно, болотистое. И что военным следовало бы отправить туда экспертов.
«В архивах мы ничего не нашли о Леонидовке, абсолютно ничего»,- сказал он.- «У нас там склад. Он принадлежит нам, и мы знаем, что в нем хранится.»587
Оставим для журналистов развлечения о мыслях генерала С.В.Петрова на батальную тему «германские войска в районе Пензы». Могу заверить читателя, что эти важнейшие исторические сведения будущий химический генерал С.В.Петров не мог почерпнуть в положении курсанта Костромского училище химических войск, в которое он поступил в 1956 году, то есть на три года позже меня (курсанта того же училища в 1953-1956 годах). Историю военного искусства там преподавали достойные люди, и они до преподнесения подобного вздора никогда не опускались.
Важно совсем другое. Все, кому нужно, заметили новое направление ветра. Во всяком случае 28 июня 2001 года, через 6 лет после решения СБ РФ от 24 января 1995 года373, которое по-государственному отнеслось к экологическим аспектам старого химоружия, заместитель председателя комитета по обороне Государственной Думы РФ генерал Н.М.Безбородов (избранник неосторожного курганского электората) написал в адрес автора настоящей книги по-солдатски просто: «Российская Федерация старого химического оружия не имела»564.
Почему он пишет именно так, понятно. Нижеследующая цитата из мыслей ответственного сотрудника аппарата правительства России Н.И.Калининой, свидетельствует, что сей ветер дует с самого руководящего верха страны.
«Вступив в Конвенцию, Россия своевременно представила все необходимые объявления, в том числе и об объектах химической промышленности, производящих списочные химикаты. С некоторым опозданием, но объявила и о назначении своего Национального органа. Своевременно вносит взносы в бюджет ОЗХО, не имеет задолженности по возмещению расходов за инспекции… И только одна из задач Конвенции — уничтожение ХО 1 категории — не выполняется в установленные сроки. Россия и при подписании Конвенции, и в момент ее ратификации обращала внимание мирового сообщества на те трудности, которые могут осложнить выполнение ею договорных обязательств… по уничтожению ХО, запасы которого являются самыми большими в мире. К сожалению, экономическая ситуация в России улучшается медленнее, чем хотелось бы, объем международной помощи также относительно невелик…»624
Там — в верхах — очень надеются на эгоизм мирового сообщества, которое волнуется лишь об угрожающих ему (мировому сообществу) наличных запасах химоружия России 1 категории, а не о старом химоружии, которое наносит вред лишь ей самой. Так что ни обсуждать, ни тем более решать вроде бы нечего, а тревожные сообщения прессы на сей счет (о находке боеприпасов с фосгеном вблизи г.Севска в Брянской области, о гибели домашних животных на месте старого захоронения химбоеприпасов в Елизовском районе Камчатской области, о нахождении склада химоружия на границе Орловской и Липецкой областей, ну и так далее)1 — это не более чем «домыслы безответственных журналистов»564.
Вот так обходятся с российским обществом безответственные генералы и безответственные столоначальники — у Бельгии и Франции, Германии и Панамы, Китая и Японии старое и/или оставленное химоружие есть. А у России его нет и даже не было. Впрочем, время идет и процесс обнаружения правды — тоже.
Совсем недавно, 11 ноября 2003 года, газета «Майнити» сообщила, что в Японии министерством охраны окружающей среды обнаружены захоронения химоружия в 150 точках во всех четырех административных районах страны. И что по получении этой тревожной информации правительство Японии решило принять экстренные меры по ликвидации всех захоронений химоружия. Крупные захоронения ОВ найдены в окрестностях городов Камидзу (префектура Ибараки), Самукава и Хирацука (префектура Канагава) и Нарасино (префектура Тиба). А началось все в марте 2003 года, когда жители г.Камидзу получили отравления от мышьяка из воды городской реки. В июне министерство охраны окружающей среды начало исследования. Емкости с ОВ были обнаружены в городах Самукава и Хирацука на стройплощадках, причем многие рабочие получили тяжелые отравления (во время войны в этих местах располагались цеха по производству химоружия). Захоронения 5 т ОВ были обнаружены на месте военной базы в г.Нарасино, где когда-то проводились испытания химоружия и обучение солдат химических войск. А еще эксперты предположили, что на территории провинции Румои (о. Хоккайдо) находятся еще ~ 40 захоронений химоружия564.
Ну а у нас же такие новости приходят пока из-за границы, например, из ныне независимой Латвии.
«… в Латвии разгорается скандал, связанный с наследием покинувших республику почти полтора года назад российских войск.
В одном из районов страны, где в свое время была дислоцирована крупная российская воинская часть, обнаружены три бочки с боевым отравляющим веществом — хлорпикрином…
Объем каждой бочки — 100 литров. Условия хранения ядовитых веществ не отвечают элементарным нормам безопасности».
«Общая газета», 14 декабря 1995 года.
В связи с этим следует подчеркнуть, что после распада Советского Союза у вновь образовавшихся стран возникло немало проблем. Давно, однако, настало время, когда и руководству, и населению этих стран придется придти к мысли, что в прошлом работы с химоружием велись почти во всех ныне независимых странах — Украине и Казахстане, Белоруссии и Грузии… И было бы хорошо, чтобы они об этом знали, поскольку такого рода информация имеет ценность по ряду причин. Во-первых, она предельно важна с экологических позиций. Во-вторых, вряд ли власти этих стран задались целью нарушать Конвенцию о запрещении химоружия18, не сообщая в ОЗХО данные о захороненных в их земле химических боеприпасах564.
Впрочем химическая служба российской армии пока полагает иначе. Она твердо уверена, что данные о прошлых работах с химоружием не касаются тех стран, где эти работы ранее проводились. Даже если последствия этих работ опасны для людей и природы. Мы надеемся, что приведенная в настоящей книге сводка мест прошлых работ с химоружием на территории стран, вышедших из бывшего СССР, поможет им определиться в проблеме и сделать первые шаги в подготовке к ликвидации последствий прошлых работ с химоружием564.
Кстати, у эко-бандитизма нашей армии есть и уголовный аспект. Страсть к сокрытию от граждан важнейшей экологической информации настолько увлекла химических генералов, что они спровоцировали прямое нарушение Россией (не каким-то там генералом С.В.Петровым, а именно Россией) международных обязательств, вытекающих из подписанной и ратифицированной ею Конвенции о запрещении химоружия18,253. Другими словами, не представив в Гаагу данные о старом и оставленном химоружии, наш химический генералитет загнал свою страну в опаснейшую ловушку — и дипломатическую, и экологическую. А заодно он подставил себя под прямое действие ряда статей УК РФ. И было бы полезно, чтобы юристы примерили к нему эти статьи. Если у нас закон един для всех, а интересы страны выше интересов генералитета564.
Остается надеяться, что население России, которое раньше было лишь безгласным объектом подготовки к химической войне, уже в качестве субъекта химического разоружения разъяснит властям, что преодоление экологических последствий этой подготовки — столь же важная национальная задача, сколь и задача уничтожения самого химоружия. Речь идет не об удорожании программы уничтожения химоружия, а о ее гуманизации, об осуществлении мероприятий по преодолению загрязненности регионов при подготовке к химической войне564.
Подчеркнем еще раз главное: ни в 1986-1991 годах, ни в наши дни преодоление экологических последствий подготовки к химической войне еще не рассматривается никем в качестве самостоятельной задачи, равноценной уничтожению самого химоружия и требующей одновременного и независимого решения. В США рассматривается, в Японии рассматривается, а в России не рассматривается. К сожалению, из-за недомыслия и/или упрямства тех, кто не хотел или не способен увидеть в экологизации химического разоружения гуманизма, совершены многочисленные ошибки, затянувшие решение проблемы564.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |