«Мы все начинаем так, как будто у нас нет прошлого.»
М.Н.Катков, Россия, XIX век
4. ПРОЦЕСС ПОШЕЛ
Джентльмены не играют краплеными картами. Только не наш советский ВХК. Перед 1993 годом, когда страна была вынуждена подписать Конвенцию о запрещении химоружия и встать на тяжелейший путь последовательной утраты подпольной военно-химической империи, ВХК бешено сопротивлялся. Поэтому и выглядели те последние годы как беспорядочное метание между полюсами — вооружением и разоружением.
4.1. СДАЧА КАРАУЛА — ОТ ГОРБАЧЕВА К ЕЛЬЦИНУ (1991-1992)
Начнем с попыток разоружения.
И посочувствуем тем чинам, которые в последние годы «холодной войны» были вынуждены обсуждать возможность установления режима открытости в предвидении неотвратимого заключения Конвенции о запрещении химоружия18.
1991 год — год краха великой советской страны — в области химического разоружения фактически не был отмечен ничем. Ну разве что непроходимыми иллюзиями у ВХК. Последний год власти М.С.Горбачева, когда он все больше оказывался в изоляции, окружая себя генералитетом разного толка, начался со смены главы правительства. Куда более значимыми были мощные демонстрации протеста, которые прошли в Москве 14 и 28 марта 1991 года. Дело шло к трагической развязке, а тем временем у ВХК были свои хлопоты — он нащупывал подходы к новому руководителю правительства, с тем чтобы обрешить свое меркантильное дельце. И не только нашел подходы, но и выписал себе два комплекта последних за всю историю советской власти высших секретных премий185,186. Тараном в пробивании себе тех премий выступили два химических генерала — С.В.Петров и А.Д.Кунцевич. Две Ленинские и две Государственные премии были выданы за разработку и внедрение в производство новейшего химоружия, в том числе бинарного на основе советского V-газа. Разумеется, граждане СССР не были извещены о секретных премиях 4 и 8 апреля 1991 года.
А потом настали августовский мятеж и крушение Советского Союза.
А вот 1992 год — первый год жизни независимой России — начался иначе.
Конечно, в зиму переломных 1991-1992 годов деятельность первого президента России и его окружения, которые заменили ленинский ЦК КПСС, строилась несколько иначе, чем у последнего руководителя СССР. По крайней мере поначалу. Они хотя бы иногда делали вид, что будто бы информируют общество о решениях в области химического разоружения. На самом деле подковерные битвы химических генералов на новом этапе приобретали иной вид и зачастую меньше всего имели отношение к интересам новой России.
После развала Советского Союза нашлись доброхоты, которые объяснили президенту России Б.Н.Ельцину, что ему обязательно необходим комитет по конвенциальным проблемам химического и биологического оружия, действующий именно при нем, при президенте России, а не при правительстве, в рамках которого всегда действовал и продолжает действовать ВХК. Поскольку заодно ему было обещано найти деньги на химическое разоружения на Западе, Б.Н.Ельцин эту ошибку совершил. В рамках этой логики Б.Н.Ельцин подписал в Вашингтоне соглашение с США по вопросам оружия массового поражения585, а глава конвенциального комитета генерал А.Д.Кунцевич вскоре подписал в том же Вашингтоне документ «относительно безопасного, надежного и экологически чистого уничтожения химического оружия»586, одновременно громогласно заявив через доверенного газетного певца, что «за уничтожение химического оружия в России заплатят американцы»280.
Ошибка Б.Н.Ельцина обошлась России очень дорого, Тем самым он вверг хотя и трудную, но нормальную проблему химического разоружения в тяжбу лидеров. Поначалу, когда конвенциальный комитет зачем-то был отдан на откуп химическому генералу, это было соперничество химических генералов. Потом, когда генерала А.Д.Кунцевича отправили на покой, соперничать стали ведомства — конвенциальный комитет и армия. И тянули они в разные стороны.
25 мая 1992 года появился указ президента России о формулировании направлений работ учрежденного им при себе конвенциального комитета262. Ему было предписано координировать деятельность всех органов государственного управления по выработке и осуществлению единой политики при выполнении международных обязательств страны по химоружию.
А 12 июня 1992 года — уже с подачи нового комитета — появилось и распоряжение президента «О первоочередных мерах по подготовке к выполнению международных обязательств России в области уничтожения запасов химического оружия»342. Конвенциальному комитету предписывалось внести в правительство предложения о создании системы объектов по уничтожению запасов химоружия.
Среди других решений того периода укажем два.
«Теперь ситуация иная. Мировое сообщество вплотную подошло не только к запрещению использования, но и к полному уничтожению химического оружия. Вот почему изменилось предназначение наших войск. Соответственно — и название. Они теперь — войска двойного предназначения. Так что войска РХБЗ без натяжек можно назвать экологическими.»273
Одно из них — это директива Генерального штаба Минобороны РФ от 22 августа 1992 года № 314/1/865 о создании в составе возглавлявшегося генералом С.В.Петровым управления начальника войск радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ) специального органа — управления ликвидации химоружия (УЛХО). Как водится новый орган занялся делами, далекими от круга обязанностей и квалификации армейских служащих — отбором технологий уничтожения химоружия, разработкой технико-экономических обоснований (ТЭО) на создание объектов уничтожения химоружия, согласованием с администрациями регионов вариантов размещения данных объектов. Впрочем, делать-то им было нечего — склады авиационных и ракетно-артиллерийских химических боеприпасов с новейшими ФОВ (см. табл.3) в УЛХО войск РХБЗ переданы не были. Два склада с ипритом и люизитом у генерала С.В.Петрова в подчинении были, а вот склады с ФОВ ему так и не отдали — армейский Генштаб все никак не мог отказаться от мысли использовать эти боеприпасы по прямому назначению. И сколько бы генерал ни пыжился, вряд ли он знал в деталях, что хранится на тех складах. Он не знал даже большего. В подтверждение приведем выдержку из письма С.В.Петрова времен 1995 года, когда жители поселка Речица Почепского района Брянской области, где находится склад авиахимбоеприпасов, обратились наверх со своими сомнениями: «Мы, жители поселка Речица, ближе других проживающие к хранящемуся в Почепском районе смертоносному химическому оружию, с тревогой следим за действиями властных структур, военных по уничтожению последнего. За нас, похоже, уже решили нашу судьбу…» («Сельская новь», 18 марта 1995 года). А вот в ответ граждане России получили фантастическое заявление: «На ваш исх.№ 209 … Сообщаю, что в пос.Речица Брянской области нет и не было объектов, связанных с хранением или уничтожением химического оружия. С.Петров, нач.войск радиационной, химической и биологической защиты. 11 октября 1995 г.»
Кстати, в том же 1992 году в Минобороны РФ было создано даже так называемое управление экологии и специальных средств защиты (УЭССЗ) во главе с полковником авиации С.И.Григоровым. И поначалу основной задачей нового образования определили экологическое сопровождение при уничтожении запасов химоружия. Однако химические генералы не подпустили авиаварягов к кормушке, так что новым «экологам» пришлось довольствоваться в основном экологическими проблемами в других направлениях — ракетном и авиационном. В общем в 1997 году это УЭССЗ пришлось реорганизовывать в самостоятельное управление экологической безопасности вооруженных сил России.
Следует обратить внимание и на распоряжение президента России от 16 сентября 1992 года о «контроле за экспортом из Российской Федерации химикатов и технологий, которые имеют мирное назначение, но могут быть использованы при создании химического оружия»343. Этим документом (а также следующим — от 7 декабря 1994 года346) был канонизирован курьез — запрещен, среди прочего, вывоз из России полупродукта производства американского ФОВ типа VX523. А вот вывоз полупродукта советского V-газа нормативными актами России запрещен не был. И не только он.
Ну это уже из области «гримас секретности». Устранена эта нелепица была лишь в XXI веке355.
«… чего стоит только одно распоряжение № 508-РП, подписанное президентом Б.Ельциным 16 сентября 1992 года… Оно касается перечня химических материалов, подлежащих к запрету для вывоза из России как полупродуктов, из которых могут быть получены БОВ. В перечне есть все известные полупродукты, в том числе американского газа VX и его бинарного варианта. Однако здесь нет ни полупродуктов для синтеза нашего нового отравляющего вещества, ни полупродуктов новочебоксарского вещества, ни полупродуктов их бинарных вариантов. Это распоряжение, таким образом, кроме официального прикрытия обмана, развязывает руки нашим дельцам…»
В.Мирзаянов, из письма Б.Н.Ельцину от 10 апреля 1993 года.
Не удивительно, что завершился 1992 год от рождества Христова и первый год независимой России событиями, которые хотя и взаимно исключали друг друга, однако ярко характеризовали то противоречивое время.
С одной стороны, российский ВХК продолжал реализовывать систему мероприятий по подготовке к наступательной химической войне. Разумеется, в полной тайне от партнеров по двусторонним и многосторонним переговорам о химическом разоружении.
С другой стороны, 3 сентября 1992 года в Женеве на Конференции по разоружению были успешно завершены сами многосторонние переговоры по установлению принципиально новой системы отношений между государствами — мира без химоружия. Завершились они формулированием и парафированием окончательного и уже не подлежавшего новым изменениям текста Конвенции о запрещении химоружия. Несколько позже в том же году Генеральная Ассамблея ООН одобрила Конвенцию, после чего она была открыта для подписания на специальной церемонии, готовившейся в Париже. И генерал А.Д.Кунцевич как руководитель конвенциального комитета даже обращался со специальным письмом от 24 октября 1992 года к президенту Б.Н.Ельцину с предложением «дать указания представителю России в ООН выступить с заявлением о поддержке резолюции по химическому оружию», на котором адресат (Б.Ельцин) начертал лаконичное «согласен», правда, лишь 10 ноября.
Для людей с нормальным восприятием норм цивилизованного поведения все это означало, что к тому моменту стороны, что-то пока таившие друг от друга, должны были прекратить все работы по разработке новых поколений ОВ и вообще химоружия и быть готовыми раскрыть свои военно-химические тайны и начать преодоление экологических последствий химического вооружения.
Тайны США к концу важного для дела химического разоружения 1992 года стали практически полностью известны не только руководству советского ВХК, но и… американским гражданам (см., например320).
А противоположный процесс (раскрытие российских секретов и остановка их тиражирования) так и не состоялся. Это было очевидно для всех, кто знал и понимал логику жизни советского ВХК.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |