«Химическое разоружение по-русски»

            4.4. МНОГО ШУМА… И НИЧЕГО (1993-1999)

Ответственность — штука дефицитная. Особенно в России.

После подписания Конвенции о запрещении химоружия18 для президента России и тех, кто давал ему советы и носил документы на подпись, наступил экзамен на наличие чувства ответственности и умение ему следовать. Нижеследующая таблица демонстрирует, чем надобно было срочно заняться властям России после того, как ее министр иностранных дел слетал в Париж на подписание Конвенции о запрещении химоружия.

ХРОНИКА ХИМИЧЕСКОГО РАЗОРУЖЕНИЯ

США:

1. Прекращение производства химического оружия — 1969 год.
2. Экспериментальная проверка базовой технологии уничтожения химоружия
на пилотных полупромышленных установках:
* арсенал в Роки Маунтин — 1972-1976 годы,
* арсенал в Туэле — после 1979 года.
3. Принятие закона об уничтожении химоружия (билль 99-145) — 1984 год.
4. Создание программы уничтожения химического оружия — 1988 год.
5. Оценка воздействия на окружающую среду в районах всех 8 баз хранения химоружия — 1990-1991 годы.
6. Принятие закона о взаимодействии властей и населения при уничтожении химического оружия                                                                                    — 1992 год.
7. Подписание Конвенции о химическом оружии                              - 1993 год.

СССР/РОССИЯ

1. Прекращение производства химического оружия                                — 1987 год.
2. Подписание Конвенции о химическом оружии                              - 1993 год.
3. Создание программы уничтожения химического оружия                    — 1996 год.
4. Принятие закона «Об уничтожении химического оружия»                  - 1997 год.
5. Экспериментальная проверка базовой технологии уничтожения химоружия на пилотных полупромышленных установках                                 - не проводилась.
6. Принятие закона о взаимодействии властей и населения при уничтожении химического оружия                                                                                — не принят.
7. Оценка воздействия на окружающую среду в районах всех 7 баз хранения химоружия                                                                                         — не существует.

Возвращаясь к тому, что уже обсуждалось, напомним, что администрация США пошла на подписание Конвенции о химоружия лишь после осуществления всех необходимых внутригосударственных процедур — юридических, технических, экологических. Другими словами, к январю 1993 года в США уже 14 лет как была отработана основная технология уничтожения химоружия, уже 9 лет как был принят закон об уничтожении химоружия, уже 5 лет как действовала программа уничтожения химоружия, уже 2 года как была проведена оценка воздействия на окружающую среду в районе 8 баз хранения химоружия, уже год как был принят закон о взаимодействии властей и населения при уничтожении химоружия.

Обращаясь к родным осинам, мы не будем апеллировать к двум последним пунктам американских правил — вряд ли имеет смысл рассказывать бюрократии России об экологических и социальных условиях химического разоружения. Она просто не поймет, о чем идет речь. Даже после Чапаевского протеста 1989 года, эхо которого к моменту подписания Конвенции18 еще не утихло. Во всяком случае для лиц с социально острым слухом.

Необходимо подчеркнуть, что армия к тому времени оправилась от своего поражения, связанного перехватом инициативы конвенциальным комитетом, и, воспользовавшись ошибками последнего, перешла в контрнаступление. Армии удалось организовать издание распоряжения правительства России от 12 февраля 1993 года о первоочередных работах в области химического разоружения377, которые надлежало выполнять «до утверждения Комплексной программы поэтапного уничтожения химического оружия». Тот документ не только определял задачи Минобороны и конвенциального комитета, но и устанавливал, что армия является государственным заказчиком работ по химическому разоружению, в том числе в таких важнейших (и далеких от компетенции армии) вопросах, как выбор технологий уничтожения химоружия, разработка проектных документов на объекты для его ликвидации, строительство природоохранных сооружений и др. Отмена эта принципа состоялась лишь в 2000 году353.

И 9 августа 1993 года появилось распоряжение президента РФ «О порядке выбора районов для размещения объектов по уничтожению химического оружия»344, за которым последовало соответствующее решение правительства379 и была создана государственная комиссия (глава — заместитель руководителя правительства О.Н.Сосковец). Впрочем, хоть и был О.Н.Сосковец тогда большим начальником, вопросы решал не он. Во всяком случае не он принял решение, где именно уничтожать химоружие — на заводах по его производству и/или в районе складов хранения. Именно военные посылали О.Н.Сосковца в Чувашию попробовать уломать жителей на авантюру по уничтожению боеприпасов с ФОВ непосредственно в г.Новочебоксарске533. Впрочем, с чем приехал, с тем и уехал. Кстати, делом занялась та государственная комиссия не сразу. Лишь 11 мая 1994 года ею было решено сформировать рабочие группы по согласованию вопросов размещения будущих объектов уничтожения химоружия с администрациями соответствующих регионов594.

При анализе документов 1993-1995 годов легко видеть, что власти России тогда всерьез не верили, что настанет время старта 10-летнего срока уничтожения химоружия. И тем более настанет довольно скоро.

Как известно, в сентябре-октябре 1993 года исполнительная власть России активно бодалась с законодательной, в том числе с применением тяжелого оружия и сожжением высшего государственного учреждения, и им не было дела ни до конфликтующих химических генералов, ни до граждан страны (России), ни до исполнения Конвенции о запрещении химоружия18.

Соответственно, регионам России и ее гражданскому обществу пришлось заняться самозащитой. 15 октября 1993 года в Нижнем Новгороде произошло образование межрегиональной общественной экологической организации России Союз «За химическую безопасность». По существу Союз стал наследником стихийного движения, которое родилось летом и осенью 1989 года в Чапаевске в дни протеста против открытия завода по уничтожению химоружия.

Были хлопоты и у генерала С.В.Петрова. Лишь в указе от 17 февраля 1994 года президент Б.Н.Ельцин установил двусмысленный «порядок привлечения воинских частей и учреждений Вооруженных Сил Российской Федерации для проведения мероприятий по реализации международных обязательств России в области химического разоружения»345. Однако в рамках УЛХО войск РХБЗ действовали лишь два военно-химических склада со старыми ОВ — ипритом и люизитом, то есть склады в пос.Горный (Саратовская область) и в г.Камбарка (Удмуртская Республика). А остальные 5 складов с боеприпасами в снаряжении ФОВ продолжали оставаться в иных ведомствах Минобороны (управлении начальника вооружений и главном ракетно-артиллерийском управлении) и были готовы для использования этого вида оружия по прямому назначению. Эти склады были переданы военным химикам лишь через 4 года351 — пока же их никто ликвидировать не собирался, они все еще были «в игре». И даже в сентябре 1994 года химический генерал Ю.В.Тарасевич позволял себе делиться стенаниями на тему, «не ослабит ли ликвидация химического оружия обороноспособности России»291.

Следует подчеркнуть, что в то время ни конвенциальный комитет, ни армия так и не знали главного — где именно будет уничтожаться химоружие, хотя соответствующий американский принцип был просчитан и сформулирован еще в 1980-х годах. Да и отечественные экологи сформулировали то же самое еще в 1992 году500. Как следствие, нельзя было ни создать программу конкретных работ по уничтожению химоружия, ни внести в парламент проекты соответствующих законов с зафиксированными в них принципами. Что касается интересов страны, то во время генеральской битвы под ковром под благожелательным присмотром Верховного Главнокомандующего они серьезно пострадали. Так было потеряно еще несколько лет и теперь Россия могла организовать химическое разоружение с отставанием не на год, а на много больший срок.

Так прошел 1994 год. Страна жила своей жизнью. В ноябре на НТВ вышла программа «Куклы», где авторы хотя бы в метафорической форме позволили себе улыбаться над повседневными хлопотами бюрократии. Потом настала первая Чеченская война, и генералитет начал втягиваться в увлекательную игру во взаимные обвинения с повстанцами о том, кто именно применил химоружие. А в делах химического разоружения меж тем так ничего и не происходило.

Поскольку за отсутствием базового принципа власти России не могли подготовить государственную программу уничтожения химоружия, они начали выпуск штучных решений по отдельным (очевидным) регионам. В одном из них (постановлении правительства 1994 года «Об организации работ по созданию объекта по уничтожению запасов ОВ, хранящихся в Саратовской области»)381 рассматривалась организация уничтожения люизита, иприта и их смесей, которые хранились в Горном. А аналогичное решение, принятое правительством в 1995 году382, касалось уже задачи уничтожения 6400 т люизита на складе в г.Камбарке. Разумеется, оба документа «повисли» — на тот момент в стране не были решены многочисленные общие вопросы.

А время неумолимо шло, и старт 10-летнего срока мог начаться уже скоро.

К концу 1994 года для властей страны и, в частности, ее генералитета, наконец, дошло, что уничтожать химические боеприпасы с ФОВ на заводах по их выпуску не удастся — не по экономическим соображениям, как это решалось в США, а из-за того, что не позволит постоянно обманываемое население. Так, методом исключения и с двухлетним запозданием, они дозрели до американского решения — уничтожать химоружие в местах его хранения.

Возможно, высшая власть России спала бы еще долго, если бы не одно внешнее событие. 20 марта 1995 года в Токио разыгралась химическая трагедия, связанная с применением в метро религиозной сектой одного из ФОВ — зарина. В Японии пострадало очень много людей. А это встрепенуло мировое сообщество.

И лишь 24 марта 1995 года появился указ президента РФ «О подготовке Российской Федерации к выполнению международных обязательств в области химического разоружения»347, который решал хотя бы частично общие задачи530. Будем надеяться, что этот давно заготовленный армией документ возник не вследствие событий в Японии, а из-за созревания высшей исполнительной властей самой России, к тому времени напрочь увязшей в войне в Чечне.

Тем указом была сделана попытка разрешить две проблемы.

Во-первых, был установлен базовый принцип — «запасы химического оружия… уничтожаются в районах (регионах) его хранения». Тем самым была зафиксировала высокая опасность транспортировок химоружия. Принцип тот действовал до 2001 года — нужда в его отмене возникла по решению США, которым не захотелось оплачивать создание в России нескольких объектов по уничтожению химоружия — хватало мороки с объектом в Щучанском районе Курганской области369,595.

Во-вторых, было решено, что министерство обороны исполняет функции «государственного заказчика по разработке и реализации… федеральной программы поэтапного уничтожения запасов химического оружия, хранящихся на территории Российской Федерации». Указ определил и то, что именно Минобороны будет осуществлять «выбор оптимальных технологий уничтожения химического оружия», ну а за промышленностью оставалась «конверсия неуничтоженных объектов по производству химического оружия» (Конвенция о запрещении химоружия18 предусматривает вовсе не конверсию, а прямое уничтожение объектов). На министерство охраны окружающей среды и природных ресурсов России было возложено «осуществление государственного контроля за охраной окружающей среды и соблюдением норм экологической безопасности при уничтожении химического оружия». Нашлось в том Указе и дело для санитарно-эпидемиологической службы — осуществление надзора «вокруг объектов по хранению и уничтожению химического оружия».

Во-третьих, был определен тот, кто делает политику. Поскольку армия к тому времени сумела убедить президента, что конвенциальный комитет не справлялся со своей координационной функцией, для координации деятельности органов исполнительной власти по реализации общей политики России в области химического разоружения по предложению армии была создана специальная межведомственная комиссия по химическому разоружению во главе с кремлевским фаворитом тех лет Ю.М.Батуриным348. Новой комиссии было вменено совершенствование механизма координации деятельности органов исполнительной власти348, а не обеспечение решения внутрироссийских задач (главным образом экологических и медицинских), связанных с выходом из химического противостояния297. Впрочем, поначалу вся «политика» Ю.М.Батурина свелась к обычному дележу денег596 — в отношении общей политики ничего путного он не сообщил301 и не сделал, а вскоре после первых заседаний596,597 комиссия и вовсе затихла.

Разумеется, и два координирующих органа так и не смогли искоренить редкостный бедлам в таком важнейшем деле, как ликвидация химоружия. Впоследствии указ президента о создании комиссии был отменен353 — против армии она никак «не тянула».

В целом указ347 был далек от совершенства. Он не решал и даже не ставил вопроса о решении большинства острейших проблем. В первую очередь — о создании правовой среды химического разоружения. Однако, по прошествии 10 лет после принятия первых, тогда еще секретных, решений об уничтожении химоружия, даже несовершенный указ сделал, наконец, первый определенный шаг в нужном направлении.

В рамках развития начавшегося реального процесса можно рассматривать появившееся вскоре после указа президента постановление правительства РФ от 21 апреля 1995 года о порядке участия в процессе химического разоружения воинских частей и учреждений383 — уничтожение химических боеприпасов с ФОВ в местах хранения требовало установление организационного механизма. За ним последовал приказ министра обороны от 11 июля 1995 года № 232 с конкретными заданиями. Были сохранены воинские части и учреждения, предназначавшиеся для решения задач химического разоружения, однако они состояли в дальнейшем в составе вооруженных сила, но вне их общей численности. К ним относились не только химические склады, но и научные и учебные заведения и подразделения охраны и чрезвычайного реагирования на случай аварии598.Одним из заданий того приказа стала подготовка для конкретных работ необходимых специалистов в стенах Саратовского военного училища химической защиты.

К сожалению, несмотря на принятие принципиального решения о местах уничтожения химоружия, власти России потратили еще целый год на подготовку соответствующей программы. Лишь 21 марта 1996 года правительство утвердило Федеральную целевую программу «Уничтожение запасов химического оружия в Российской Федерации»384. Программа та вряд ли была выполнима, потому что задача ликвидации 40 000 т ОВ трудна для любой индустриальной державы, не говоря уже о такой хромой утке, как России тех лет — с ее безответственным генералитетом и малопригодной к серьезному и опасному делу и многоголовой бюрократией. Во всяком случае министерства и ведомства — соисполнители той программы — не заспешили разрабатывать планы практических мероприятий, за исключением разве что министерства охраны здоровья428.

Разумеется, время от времени власти были вынуждены обращаться и к «частностям». Так, в 1996 году было издано распоряжение правительства РФ о проведении подготовительных работ, связанных с созданием на территории Курганской области объекта по уничтожению химоружия385. К тому времени уже замаячили жирные американские деньги, и объект решили строить, несмотря на отсутствие хотя бы признаков технологии уничтожения химических боеприпасов с высоко токсичными ФОВ, особенно в кассетном исполнении.

Однако в стране все еще не было правовой среды для осуществления необходимых и очень трудных действий, к тому же опасных для людей.

Лишь 2 мая 1997 года президент Б.Н.Ельцин подписал федеральный закон «Об уничтожении химического оружия»361, чем завершилась длительная игра по обсуждению и принятию этого закона. К сожалению, несмотря на красивые слова, в целом закон оказался пустопорожним — он не установил механизма взаимодействия властей и населения в процессе уничтожения химоружия. К тому же легитимности у этого закона не было — он не проходил государственной экологической экспертизы (обязательной, так же, как и для программы).

В том же ключе можно рассматривать и указ президента России 1997 года «О преобразовании г.Шиханы в закрытое административно-территориальное образование»350. Тем документом была создана закрытая зона для двух военных организаций (военно-химического полигона Шиханы и военно-химического 33 ЦНИИИ министерства обороны РФ) и одной гражданской (Государственного института технологии органического синтеза, ГИТОС, который будто был занят мирными делами, а не подготовкой к наступательной химической войне с помощью смертельного и несмертельного химоружия). Разумеется, в целях «экологической безопасности населения». На самом деле тот указ вводился не для безопасности населения, а для того, чтобы осуществить «ограничения на въезд и постоянное проживание граждан» и, таким образом, по возможности скрыть ГИТОС и его возможности по опытному выпуску партий ОВ от международных контролеров. Впрочем, это не помогло, и со временем властям пришлось пойти на «химическое разоружение» ГИТОСа599.

Вступление Конвенции о запрещении химоружия18 в силу произошло так же, как и ее подписание, — по-русски. Соответствующий закон начал действовать в ноябре 1997 года253, чем был закончен процесс вхождения России в число стран — полноправных участников Конвенции. Однако и в этом акте страна потеряла полгода, поскольку для всего мира Конвенция вошла в силу 29 апреля 1997 года. И об этом властям России — исполнительной и законодательной — стало известно еще 31 октября 1996 года, когда в ООН была сдана на хранение 65-я по счету ратификационная грамота и начался отсчет 180-дневного срока до теперь уже однозначного дня вступления Конвенции в силу. Так что после ратификации на исполнение Конвенции оставалось всего-то 9,5 лет (если не выклянчить первую и единственно возможную отсрочку). На все про все.

Однако выполнять ратифицированную Конвенцию никто не заспешил — у властной военной и иной бюрократии были свои заботы.

Особенно богат подковерной мышиной возней был 1998 год — год, когда до полного уничтожения запасов химоружия России оставалось уже 9 лет, а практические работы так и не начались.

21 марта 1998 года, перед самым освобождением от многотрудных обязанностей премьер-министра, В.С.Черномырдин утвердил план мероприятий по реализации законов РФ «О ратификации Конвенции…» и «Об уничтожении химического оружия»386. Пожалуй, наиболее интересным заданием из того плана была подготовка к июню «проекта указа Президента Российской Федерации о распределении обязанностей между федеральными органами исполнительной власти при реализации Конвенции…». Его должны были исполнить 9 разнопрофильных министерств и ведомств, так что этого занятия им бы хватило надолго (и никакой Ю.М.Батурин не мог бы помочь им найти общий язык301). Так и вышло — в июне срок пришлось продлить до сентября, ну а появился на свет желанный документ лишь в ноябре, но не 1998, а 2000 года. И произошло это не только после смены обширной плеяды премьер-министров, но и при новом президенте страны. Просто от лидерства в химическом разоружении пришлось отставить армию — она так и не смогла уразуметь, что при разоружении надобно именно разоружаться, а не паразитировать на битвах под ковром.

Но пока армия была на коне и, возвращаясь к распоряжению премьера В.С.Черномырдина386, ей было поручено лидировать в исполнении очень многих поручений: разработка предложений об использовании токсичных отходов от ликвидации ОВ, разработка проекта положения о зоне защитных мероприятий (ЗЗМ) вокруг объектов хранения и уничтожения химоружия, определение порядка проведения работ по хранению и уничтожению химоружия, разработка концепции информационного обеспечения работ с химоружием, определение порядка посещения объектов хранения и уничтожения химоружия, разработка предложений о конверсии (ликвидации) этих объектов после завершения работ, разработка предложений по созданию резервов для предупреждения чрезвычайных ситуаций при проведении работ с химоружием и ликвидации их последствий, а также разработка предложений о предоставлении социальных льгот и компенсаций гражданам, кто волею судеб был обречен жить в ЗЗМ…

Немало заданий выпало и на долю конвенциального комитета.

Интересно, что дуэту органов охраны здоровья и природы было поручено на двоих разработать к маю 1998 года «концепцию мониторинга окружающей среды и здоровья населения, проживающего в зонах защитных мероприятий». Следов исполнения этого задания в Минздраве РФ отыскать не удалось, а вот в Госкомэкологии сочинили даже «Временное руководство по государственному экологическому контролю за объектами, связанными с уничтожением химического оружия» и соответствующий план мероприятий426.

Как видим, ни строить объекты, ни тем более уничтожать химоружие пока никто не собирался — приступали лишь к активным размышлениям над тем, с чем надо было определиться много лет назад. Между тем сроки исполнения всех этих заданий были ограниченными.

Так что только актом отчаяния и непониманием реального положения дел в делах химического разоружения можно квалифицировать подписание новым премьер-министром С.В.Кириенко постановления правительства РФ от 17 апреля 1998 года «О первоочередных работах по созданию объектов по уничтожению химического оружия в Российской Федерации»387. Минобороны было предписано завершить, наконец, подготовку ТЭО строительства объектов по уничтожению химоружия, хранящегося на складах страны. Юный премьер-министр совершил к тому же редкое по уровню цинизма беззаконие — разрешил (разумеется, «в порядке исключения») вести первоочередные работы по строительству зданий, сооружений, инженерных коммуникаций и объектов социальной инфраструктуры без утверждения обоснования строительства объекта в целом — по рабочим чертежам и сметам на отдельные виды работ.

«ВЫСТУПЛЕНИЕ И.О. ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РФ СЕРГЕЯ КИРИЕНКО НА ЗАСЕДАНИИ ГОСДУМЫ ПО УТВЕРЖДЕНИЮ ЕГО КАНДИДАТУРЫ

Ведущий: …Кто будет от фракции «Яблоко»? Злотникова Тамара Владимировна, пожалуйста.
Вопрос: … Уважаемый Сергей Владиленович, мой вопрос будет из двух частей… Вами подписано 17 апреля 98-го года постановление правительства номер 402, которое называется «О первоочередных работах по созданию объектов по уничтожению химического оружия в Российской Федерации», которое разрешает в порядке исключения ведение первоочередных работ без проектной документации, без ТЭО и так далее, конкретных работ по строительству, и вы даете поручение Минфину финансировать эти работы. Это является не только нарушением нескольких федеральных законов. В частности, закона о промышленной безопасности, закона об экологической экспертизе, закона об охране окружающей природной среды, земельного кодекса — я не буду перечислять статьи, но это и грубейшее нарушение Конституции Российской Федерации… Более того, это нарушение уголовного кодекса. По этому поводу направлена вчера телеграмма генеральному прокурору…
Кириенко: …При подписании постановления правительства оно проходит соответствующую экспертизу в правовых службах, и подписано оно потому, что правовые подразделения правительства, Министерство юстиции и Правовое управление администрации президента дали заключение, что такое постановление допустимо в соответствии с действующим законом. Если вы представите аргументы, что это не так, давайте вернемся к рассмотрению этого вопроса. Что касается целесообразности, абсолютно убежден, что делать это надо. Вы прекрасно понимаете, что химическое оружие, которое не используется, не обеспечивается должным образом охраной и не утилизируется, представляет колоссальную опасность в первую очередь для экологии страны. Поэтому ждать, пока ведомства согласуют с собой до конца все бумаги, может оказаться преступлением в итоге…» FNS, Госдума, 24 апреля 1998 года.

Конечно, надеялся на ускорение в проектировании объектов уничтожения химоружия С.В.Кириенко387 напрасно — для этого нужно было еще создать нормы проектирования. А тех норм, которые подрядилась подготовить армия (она выговорила у Б.Н.Ельцина право сочинять — вместо профессионалов — эти нормы еще в 1995 году347), не было вплоть до 1999 года. А когда, наконец, появились созданные министерством обороны РФ «Нормы специального проектирования…» для 7 объектов химоружия600, было, увы, слишком поздно — сроки исполнения Конвенции18 были так просрочены, что пришлось распрощаться с самой армией в качестве лидера, чтобы только начать конкретные дела.

Зато данное С.В.Кириенко387 разрешение строить объекты без документов армия использовала сполна. Во всяком случае в районе пос.Горный вместо возведения объекта по уничтожению химоружия армия немедленно построила городок Октябрьский для своих военных сотрудников, а прежний городок просто бросила. Логики в этом действе не было ни малейшей. Во-первых, строить для военных новый городок всего на несколько лет было не просто бессмысленно, а откровенно расточительно (то было время дефолта, когда в стране рвались и гибли целые хозяйственные цепи и промышленные империи). Во-вторых, если старый военный городок химического полка и склада химоружия находился в1,5 км от промышленной зоны будущего объекта, то пос.Октябрьский — в2,16 км. И чтобы он не попал в нормальную 3-км санитарно-защитную зону СЗЗ, которая устанавливается для такого рода серьезных химических объектов, пришлось выторговать у санитарно-эпидемиологической службы РФ сокращение той СЗЗ до2 км. Впрочем, это было несложно — служба всегда исполняла то, что велели.

Единственное, что армия сделала путного в тот смутный 1998 год — это не смогла помешать подписанию Б.Н.Ельциным августовского указа351. Тем самым были собраны, наконец, в одном месте все склады химоружия: УЛХО было создано еще в 1992 году, а вот 5 складов химоружия из ВВС и ГРАУ передали «химикам» лишь сейчас, что не помешало последним пыжиться перед страной, как если бы именно они всегда держали Бога за бороду и действительно что-то могли делать. А еще армия была вынуждена начать в 1998 году реальные работы по подбору участков для создания объектов уничтожения химоружия257,474,601 (до этого Государственная комиссия по выбору мест уничтожения химоружия344,379 просто бездельничала, и продолжалось это 5 долгих лет).

А потом настал дефолт 1998 года, и армия оказалась на финансовой мели, поскольку работать без иностранных денег уже не могла, а своих не имела. А для добычи чужих денег вести себя надо было гораздо лояльнее и обязательнее. И все эти проблемы общественные организации России поставили перед руководством страны в последние дни 1998 года602.

Тем не менее 1999 год тоже начался неспешно. Ничего из того, что было поручено Минобороны и конвенциальному комитету, сделано не было, хотя до окончательного расставания с опасным химическим арсеналом осталось лишь 8 лет. Только в феврале 1999 года очередной премьер-министр Е.М.Примаков подписал два документа, которые должны были появиться много раньше.

8 февраля 1999 года вышло решение правительства «О порядке посещения объектов по хранению химического оружия и объектов по уничтожению химического оружия»388, которым, наконец, был хотя бы формально установлен порядок появления граждан на складах химоружия «в ознакомительных целях». Фактически этот документ исполнять армия не стала. Весь порядок сводился к тому, чтобы Минобороны могло обеспечить минимальную доступность складов химоружия для официальных лиц и полную их недоступность для представителей общественных организаций и тем более рядовых граждан.

И в том же году армия, наконец, сделала то, что следовало выполнить много лет назад — поняла, как надо определяться с зонами защитных мероприятий (ЗЗМ) объектов химоружия, которые были декларированы в 1997 году законом об уничтожении химоружия361, а придуманы были задолго до этого времени. Соответственно, это новое понимание, материализованное в виде методики603, было немедленно переплавлено в правовой документ — 24 февраля 1999 года Е.М.Примаков утвердил «Положение о зоне защитных мероприятий, устанавливаемой вокруг объектов хранения химического оружия или объектов по уничтожению химического оружия»389. Исполнителем было определено все то же Минобороны, которое мало что сделало до этого времени. Во всяком случае армия не стала представлять в правительство материалы об установлении ЗЗМ для всех складов химоружия именно к сентябрю, как ей был предписано.

Ну а дальше начался процесс по отодвиганию армейского генералитета от руководства химическим разоружением. Так что армия напрасно сочинила в августе 1999 года свою концепцию информационного обеспечения химического разоружения421 — теперь ее точка зрения уже мало кого интересовала (это надо было сделать к июню 1998 года). Через пару дней после издания той концепции армия, наконец, была отстранена и заменена на гражданское ведомство.

« Назад Оглавление Вперед »