«Необъявленная химическая война в России: политика против экологии»

IV.5. ЗАТОПЛЕНИЯ

Как уже упоминалось, затопления официально относят главным образом к Балтийскому морю (1947 г.) и трофейному химическому оружию145,146. Эти сообщения к тому же сопровождают политическими изысками.

Из откровений генерала А.Кунцевича:
«Россия на себя не берет ответственности за те затопления, которые являются результатом второй мировой войны. Мы — победители. Поскольку Россия не имеет затоплений в зоне своих экономических интересов, мы на себя брать проблему обследования этих запасов не будем”
143.

Генерал-победитель А.Кунцевич был освободжен от государственных обязанностей в России через несколько дней после этих откровений, и его мнение, относить или нет Белое и Охотское моря к зоне экономических интересов России, вряд ли заслуживает интереса.

Обратимся поэтому к точке зрения министра охраны окружающей среды и природных ресурсов РФ, который еще работает в правительстве и числится в Государственной Думе.

В.Данилов-Данильян — Совету Безопасности РФ:
«Министерство, занимаясь сбором, анализом и обобщением материалов, связанных с проблемой уничтожения химического оружия методом затопления на морских акваториях России, пришло к предварительному заключению, что такого рода антропогенному прессингу на протяжении более чем 50 лет подвергались Балтика, Белое, Баренцово, Карское, Охотское, Черное, Японское моря«
105.

Известно также замечание генерала С.Петрова, который в протокольной обстановке подтвердил лишь один факт — о «небольших захоронениях» химического оружия в Белом море141.

Если же отойти от практически не существующих официальных данных, то выяснится, что в действительности дело обстоит много сложнее. И, как будет показано ниже, непоявление официальных данных не было случайным событием.

Итак, попытаемся нарисовать на основе имеющейся информации более детализированную картину событий107.

Точками отправления химических боеприпасов на затопление служили многочисленные сухопутные хранилища107:

  • Покровка-Чапаевск299,
  • Леонидовка191,192,
  • Горный79,191,
  • ст.Обозерская (Архангельская область)191,192,
  • Копорье (Ленинградсткая область)190 и т.д.

Маршруты движения были самыми разнообразными107:

  • со ст.Обозерской — в Северодвинск, Лиепаю, Клайпеду;
  • из Копорья — в Печенгу;
  • из Чапаевска — в Печенгу, Северодвинск;
  • из Леонидовки — в Печенгу, Северодвинск, Таллин,
  • из Горного — в Печенгу и на Дальний Восток.

Перевалка этих опасных грузов на морские суда происходила в соответствующих транспортных узлах107:

  • на станции Печенга (Петсамо) в порт Лиинахамари (Мурманская область) — автотранспортом с ориентацией на затопление в Баренцовом и Карском морях; годы — 1959-1962;
  • в военном порту Северодвинск (Архангельская область) — с последующим затоплением в Белом и Баренцовом морях; годы — 1947-1956;
  • в портах Посьет и Находка (Приморский край) — с ориентацией на затопление в Японском море; годы — 1946,1951,1953,1961;
  • в многочисленных балтийских портах Палдиски, Таллин, Лиепая, Клайпеда, Ораниенбаум, Вентспилс — с последующим затоплением на Балтике и т.д.; годы — 1945-1946,1951-1955,1969-1972,1975.

Подчеркнем, что советские порты на Балтике использовались для затоплений химического оружия ничуть не меньше, чем на остальных морях. Однако этот факт показателен в том отношении, что он разрушает официальную версию о «немецком» характере затоплений в Балтийском море (якобы только из немецкого порта Вольгаст145,146).

Перевозчикамии служили корабли ВМФ с широким привлечением гражданских судов.

Районы затопления с точки зрения официальной информации тоже не являются столь уж неизвестными. Их можно найти, например, на морских навигационных картах, где эти места, как правило, шифровались под «свалки взрывчатых веществ«53,107. Два района затопления ОВ под этим шифром значатся на морской навигационной карте Белого моря107 северо-восточнее Соловецких островов (так называемые районы NN 120 и 121), всего же на этой карте временно закрытыми для плавания обозначены 16 районов. Район затопления химического оружия в 65 милях к юго-западу от Лиепаи на картах обозначен как N 214 с легендой «Затопленные взрывчатые вещества». В районе о.Борнхольм в Балтийском море имеется пометка «Затопленные химические и взрывчатые вещества». В других морях очевидцы называют следующие районы затопления107: в Баренцовом море — район Шпицбергена, на границе Баренцова и Карского морей — участок моря недалеко от Новой Земли в районе мыса Желания, в Японском море — район южнее мыса Поворотный (от 12 до 20 миль) и т.д.

Армия производила также затопления химических боеприпасов во внутренних водоемах страны — реках, озерах, болотах190,264, а также в прибрежных водах морей в тех случаях, когда вывоз химического оружия был практически невозможен (Камчатская область).

Будни болотных затоплений

«Летом 1960 г. в 40 км от Ленинграда близ Копорья химические авиабомбы хранились под сгнившими брезентовыми тентами посреди леса и занимали 4 км2. Утечку смертоносных ядов предотвращали с большим трудом. У деревни Лопухинка в болотах вырыли траншеи, выделили взвод, чтобы разогнать местных и городских (собирали морошку и клюкву). В траншеи ставили бомбы и давали по ним ружейный залп: в 50 кг — две пули, в 100 кг — пять. «Готовые» бомбы ручным домкратом валили в траншеи, заполненные болотной жижей. Через два дня дырявые болванки увозили в металлолом. Когда оцепление сняли, военные оградили страшное место щитами с надписью «Стой! Опасная зона». Продержались щиты всего один день, местные растащили их на растопку. И снова ходили на болота по клюкву. И травились, и помирали»190.

“Химическое оружие уничтожалось в пяти километрах от Леонидовки на выработанном торфянике — торфяном болоте. Уничтожение происходило 2-3 раза в неделю. Химические компоненты сжигались в специальной кирпичной яме, а дым ветром несло на поселок. Полигон, на котором уничтожалось химоружие, не охранялся, и один из местных жителей разобрал кирпичную кладку ямы, притащил домой на тачке кирпичи из “ипритной” ямы. Майор Зыков из отдела по ликвидации химоружия воинской части, который при уничтожении химических боеприпасов получил сильное отравление, впоследствии умер от рака”264.

Важно иметь в виду, что затопления в малодоступных болотах Пензенской, Кировской, Томской, Мурманской и других областей производились многие годы, иногда до самого последнего времени и, возможно, осуществляются до сих пор. Особенно опасны в связи с этим опытные образцы химического оружия третьего поколения, о котором населению абсолютно ничего не известно, а будущие поколения, возможно, не будут иметь и документов.

Номенклатура затопленного химического оружия включала советские ОВ в боеприпасах (артиллерийских и авиационных) и иных емкостях. Немалую долю среди затопленного составляли и немецко-советские боеприпасы — те, что были привезены из Германии в конце 40-х гг. и включены в действующий арсенал Красной Армии. С большой вероятностью среди них могли быть и боеприпасы с табуном, а также с азотистым ипритом.

В номенклатуру ОВ советского происхождения, которые были затоплены в различного рода боеприпасах и емкостях, входили:

  • иприт Левинштейна,
  • иприт Зайкова,
  • люизит,
  • различные смеси иприта с люизитом,
  • вязкие рецептуры иприта, люизита и их смесей,
  • синильная кислота,
  • фосген,
  • адамсит,
  • дифенилхлорарсин и т.д.

Номенклатура советских химбоеприпасов, “пропавших” в послевоенные годы, была очень многообразна, даже если ограничиться лишь данными о 4573600 химбоеприпасах, выпущенных в годы второй мировой войны и снаряженных стойкими ОВ кожно-нарывного действия — ипритом, люизитом и их смесями.

Пропавшие химические боеприпасы со стойкими ОВ

  • авиабомбы ХАБ-500 с иприт-люизитной смесью — 52000,
  • авиабомбы ХАБ-200 с ипритом и иприт-люизитной смесью — 62500,
  • авиабомбы ХАБ-100 с иприт-люизитной смесью — 123000,
  • авиабомбы ХАБ-25 с иприт-люизитной смесью — 80600,
  • артснаряды АХС-76 с ипритом — 698200,
  • артснаряды АХС-122 с ипритом, вязким люизитом, иприт-люизитной смесью и вязкой иприт-люизитной смесью — 648600,
  • артснаряды АХС-152 с ипритом, вязким люизитом, иприт-люизитной смесью и вязкой иприт-люизитной смесью — 211700
  • химические мины М-82, снаряженные ипритом и иприт-люизитной смесью — 1423000
  • химические мины М-107 с иприт-люизитной смесью — 2000,
  • химические мины М-120 с иприт-люизитной смесью — 175000,
  • химические снаряды МХ-13 для гвардейских минометов — 97000.

Вопрос о предоставлении обществу информации о местах морских затоплений и номенклатуре химического оружия, затопленного в зоне экономических интересов России, за несколько лет оброс перепиской.

В поисках правды о морских затоплениях

Министр — народному депутату РСФСР (январь 1991 г.):
“Ваш обращение о захоронении боевых ОВ в Балтийском море рассмотрено. Выяснено, что захоронения трофейных ОВ производились в 1947 г. В настоящее время по этой проблеме Министерством обороны СССР производится розыск архивных документов. Д.Язов.

Лубянская ЧК — партии зеленых (ноябрь 1991 г.):
“Ваше обращение по вопросу о захоронении трофейного химического оружия в Балтийском море в Комитете государствоенной безопасности СССР рассмотрено. Информация по данному вопросу Комитетом государственной безопасности была доложена Президенту СССР в августе 1990 года . По его указанию в феврале с.г. принято решение Государственной комиссии СМ СССР по военно-промышленым вопросам. Во исполнение этого решения заинтересованными министерствами и ведомствами осуществляется поиск архивных материалов.Зам.Председателя Комитета А.Алейников”.

Лубянская ЧК — Верховному Совету РФ (апрель 1993 г.)
“В МБ изучены вопросы, связанные с захоронением ОВ на территории России и в примыкающих к России акваториях. В оперативных подразделениях и архивах МБ России документальных материалов по указанной проблеме не имеется. Вместе с тем, нами установлено, что данные по захоронению ОВ находятся только в Центральном Военно-морском архиве МО России (г.Гатчина Ленинградской области) в деле 320 (фонд 2, опись 03070).

Первый заместитель министра Н.Голушко”.

Из газеты (июль 1994 г.):
“Молчит господин министр. Молчат и адмиралы, производившие затопления химического оружия в морях, омывающих берега России, в зоне ее экономических интересов. Говорить правду труднее, чем рассуждать о традициях российского флота и офицерской чести
302.

Генерал С.Петров — в Гринпис (ноябрь 1994 г.):
“Ваше обращение с просьбой о предоставлении информации по номенклатурам и количествам боевых ОВ, захороненных в Советском Союзе, рассмотрено. По мнению минобороны РФ для решения проблем прошлых захоронений химического оружия необходимо специальное постановление Правительства России. В соответствии с положениями Конвенции 1993 года, Россия не обязана предоставлять объявления о химическом оружии, которое было захоронено на его территории до 1 января 1977 года или которое было сброшено в море до 1 января 1985 года

Таким образом, за четыре года в вопросах гласности о морских затоплениях советского химического оружия ВХК определился. Его приговор, озвученный генералом С.Петровым, именующим себя Россией, однозначен — информацию населению не давать. Однако, подобные хлопоты ВХК скорее всего напрасны — скрыть от граждан России факты масштабных затоплений химического оружия в зоне ее экономических интересов вряд ли удастся. Даже если ВХК мобилизует для этой цели свой сговор с США о взаимном непредоставлении информации о морских затоплениях, осуществленных в послевоенный период с 1.1.1946 до 1.1.1985 гг. (вписанный для взаимного удобства сторон в международную Конвенцию о химическом оружии). Этот их сговор противоречит Конституции РФ, Закону о государственной тайне РФ и ряду других документов РФ и потому не может и вряд ли будет приниматься гражданами России всерьез.

За нежеланием ВХК предоставить гражданам России факты о морских затоплениях химического оружия стоит вполне прозаическая причина. В Советском Союзе в 70-80-х гг. действовала секретная программа затопления в морях опасных материалов (химических и радиоактивных)77. Эта программа ревностно осуществлялась, вопреки действующему международному законодательству. Именно желание скрыть неприглядные поступки тех лет стоит за действиями (и нынешним бездействием) генерала С.Петрова, ряда адмиралов, а также других деятелей ВХК, инициировавших и осуществлявших в свое время эту программу — преступную не только экологически, но и юридически. И в настоящее время заметающих следы исключительно в личных целях.

Очевидцы затоплений - тысячи жителей бывшего Советского Союза (военные химики, военные и гражданские моряки). Они лично участвовали в операциях по затоплению советского191,192 и германского80,145,192 химического оружия. И хотя официальных сообщений на эту тему пока не имеется, общество вряд ли будет уповать на ВХК в своем праве знать факты, связанные с экологическими последствиями затоплений химического оружия.

Приведем пример из практики совсем иной географической привязки. Считается, что документы Тихоокеанского флота (ТОФ), относящиеся к затоплению химического оружия, уничтожены и что известны лишь свидетельства очевидцев81. На самом деле, следы сохранились.

Так, в приказе командующего ТОФ N 0561 от 27.11.1946 г. получили отрицательную оценку действия руководящих лиц ВВС флота, которые неудовлетворительно организовали затопление 15859 шт. химических авиабомб ХАБ-5с. В результате неумелой работы, как оказалось, случилось массовое поражение команды стойким ОВ. Отчетные документы по этой операции пока не найдены (либо уничтожены, либо утеряны). Планировалось затопление провести в течение 10 дней июля 1946 г., однако из-за отсутствия транспорта оно закончилось лишь к ноябрю. Затопление проводилось в соответствии с приказом НК ВМФ N 00165-45, который уничтожению не подлежит.

История получила продолжение через 13 лет. Район затопления был объявлен опасным для лова рыбы придонными тралами после того, как в марте 1959 г. получили поражение ипритомприморские рыбаки, затралившие вместо рыбы бомбы с ипритом. Соответствующие извещения мореплавателям NN 75 и 76 были даны 26 марта 1959 г., а необходимая информация была внесена в навигационные карты.

В июле 1951 г. в открытом море за о.Аскольд было затоплено 5-7 тыс. ядовито-дымных шашек (вот они — следы пропавшегоадамсита). Документы об этом уничтожены, однако сохранился документ, в котором констатируется факт уничтожения соответствующих документов303.

Приказом командующего ТОФ N 0408 от 11 августа 1952 г. устанавливался район затопления партии химических боеприпасов, в том числе 1618 химических мин, снаряженных ипритом - в 20 милях южнее мыса Поворотный. Приказ был исполнен в мае 1953 г.

Обращаясь к общей картине, пока отсутствующей, проанализируем письма жителей России, пожелавших ознакомить общество со своим личным знанием. Здесь приводятся лишь несколько фрагментов из писем и публикаций, содержавших воспоминания участников и очевидцев затоплений химического оружия. Однако и они показывают, что из мозаики фактов складывается вполне убедительная картина.

Из писем участников и очевидцев затоплений

«В конце 30-х-начале 40-х годов я исполнял должность начальника химической лаборатории Тихоокеанского флота (ТОФ). На складе ТОФ хранилось тогда много технического, неочищенного иприта (речь идет о партии в 98,5 т иприта, которая была изготовлена на заводе N 91 в 1936 г. и направлена на химсклад ТОФ N 300188 - Л.Ф.). Склад этот находился в урочище и представлял собой открытую бетонированную площадку, на которой лежало более 200 стандартных стальных бочек с ипритом по 250 л в каждой. К началу 40-х годов вещество в этих бочках потеряло текучесть, его нельзя было бы перелить в снаряды и бомбы. Это было очень опасное, но совершенно непригодное к использованию ОВ. В соответствии с правилами его «списали» с вооружения. И тут разразилась война с Германией. В таких условиях мы и получили в первых числах июля 1941 г. из Москвы приказ — затопить иприт. В назначенный день в уединенную бухту возле склада с ОВ пришли два старых тихоходных тральщика, береговая команда грузовиками возила бочки с ипритом к причалу, а морская — принимала их и уладывала на палубе. Рейс был совершенно секретный. Мы шли несколько часов, и были примерно в 200 км от Владивостока, когда последовала команда. Бочки с ипритом лежали вдоль бортов кораблей на рельсах для минных тележек. Матросы подкатывали бочки одну за другой к корме, где у них отвинчивали пробки, чтобы не оставалось запаса плавучести, и сталкивали за борт. Вскоре после «операции» из наших вод ушла прекрасная рыба — иваси. Иваси снова появились у наших берегов лишь в 80-е годы»81.

«В прошлом с одного из складов химического оружия близ города Находка, старые емкости с ипритом, которые грозили проржаветь, вывозили на плавсредствах в воды близ Находки (залив Петра Великого), сбрасывали в воду и расстреливали с целью их затопления».

«Был 1961 год. Я работал на т/х «Н.Островский» ДВ пароходства. Однажды судно сняли с какого-то рейса и направили в Посьет. Каждому из членов экипажа выдали индивидуальный противогаз. А потом выход в море и в каком-то квадрате Японского моря производилась выгрузка груза. А груз оказался обыкновенными бомбами с химической начинкой. Район выгрузки на карте назывался «свалкой взрывчатых веществ«. Все делалось только ночью. Работали мы около месяца, сделали три рейса».

«В 1945-1946 гг. я служил командиром транспорта (отдел вспомогательного флота КБФ). Периодическая бункеровка происходила в порту Ораниенбаум, на угольном причале. Это мол, прикрывающий гавань. По молу проходила железная дорога, по которой и доставлялся уголь. В одну из бункеровок я обратил внимание на груз, лежавший на конце мола, внимание привлекла необычная маркировка. Весь груз — ящики, бочки — имел цветные метки (полоски) — синие, красные, желтые и др. в различном сочетании. Командовал армейский капитан. Он сказал — это ОВ, грузим на баржи, вывозим в залив и вываливаем на меридиане Таллина«.

Из писем участников и очевидцев затоплений

«Мы занимались вывозом боеприпасов с мая 1951 по ноябрь 1955 года. В Таллинском порту перегружали авиабомбы из эшелонов на баржи тамошнего морского пароходства, зафрахтованнык Министерством обороны. Насколько я знаю, боеприпасы топили прямо в акватории порта, а некоторые отвозили в район острова Саарема. Некоторые бомбы были расстреляны для облегчения затопления»192.

«Я служил в поселке Печенга с 1959-го по 1965 год. 2 года в летний период, когда солнце не заходит за сопки круглые сутки, я со своим мотострелковым взводом занимался выгрузкой химических авиабомб на железнодорожной станции Печенга, погрузкой их в автомашины нашего автобата. В кузова тяжеловозов — опилки, на них и грузили, затем 18 километров до причала, складирование. С прибытием морского судна — погрузка в трюмы опасного груза. Для большей вместимости бомбы освобождали от ящиков: немецкие с табуном — 100 и 250 кг, русские с ипритом и люизитом и пр. Русские бомбы упакованы просто: деревянные рейки обиты проволокой, а немецкие с табуном в отличных ящиках, все это сжигалось. Прибывало по эшелону в 3-4 дня. Как нам сообщали члены команды, эти бомбы отправляли в район Новой Земли и опускали в морскую пучину».

«Я проходил военную службу с 1959 г. до 1964 г. в Мурманской области. В нашей части был взвод химической защиты. Он принимал участие в обеспечении безопасности при перевозках. Началась работа где-то с мая 1960 г. до сентября и так же в 1961 г. Эшелоны шли один за другим, работали водители круглые сутки, возили химические боеприпасы всех видов, устаревшие. Вагоны приходили со всего Союза на ст.Печенга Мурманской области. Потом их грузили на автомобили и возили в порт Лиинахамари, а там грузили на баржи и увозили в неизвестном направлении и так два северных лета, и днем и ночью, и в будни и в выходной».

«Возили эшелонами авиабомбы в Печенга-Петсамо, выгружали их в основном в Печенга-город, это было в 1959 г., мы уже их топили, а топили недалеко от Лиинахамари. В Печенге их грузили на баржи, катерами военными отбуксировали в море, там мы их «раздевали», то есть вытаскивали их из ящиков и уже «голыми» кидали за борт. Как нам гнало тюльку военное начальство, на дне моря имеется глубокая впадина, через которое проникают подлодки, поэтому есть приказ завалить эту впадину. Тару возили обратно на Печенгу-станцию и грузили в вагоны, отправляли на Большую Землю. Бомбы сохранились в то время довольно хорошо, как новые были. Об этой операции знают очень многие».

Из писем участников и очевидцев затоплений

«Я, бывший матрос Северного флота, 32 года назад (письмо датировано 1992 г. — Л.Ф.) откликнулся на призыв добровольно — обещали, что после выполнения Правительственного задания я буду демобилизован. Из порта Печенга (Петсамо) мы вывозили авиационные бомбы, начиненные ипритом и люизитом, которые уже хранить было нельзя из-за утечек (проржавели) и топили их вКарском море, за 80 параллелью, а оттуда, как нам говорили, течением все это уносило в Канаду. Те, которые не тонули, мы расстреливали. Работали в легких водолазных костюмах, запах чеснока ощущали. Воздух был разрежен, связь прерывалась, спасательной службы не было организовано (в случае чего мы погибали), кислорода не хватало, десны кровоточили, выпадал волос. Но уже в другие рейсы, пройдя Карские ворота, мы были встречены плавающими ледниками и айсбергами, а команды никакой не было, поэтому мы эти бомбы топили тут же у острова Новая Земля. В настоящее время я инвалид, мне 55 лет».

«Осенью 1962 г. я проходил службу в Мурманском батальоне связи солдатом. Однажды нас повезли в порт на разгрузку. Из вагонов мы разгружали ящики длиной до 3-х м и шириной метр. Ящики были черного цвета с четырьмя ручками, с запломбированным замками, с надписями на немецком языке. Весом они были до 200-300 кг. Мы узнали, что в ящиках были бомбы с ипритом. Ящики с бомбами мы складывали в штабеля, а другая команда грузила их на суда. Третья, спецкоманда, в противохимическом обмундировании отправлялась на судах в район Новой Земли, где бомбы сбрасывались в море. Хранение ипритных бомб на складах стало опасным из-за окончания срока хранения и возможности утечек. По рассказам ребят из спецкоманды, при выгрузке бомб в море некоторые давали утечку».

«В августе 1960 г. мне, курсанту Мурманской мореходки, проходившему практику на теплоходе «Кашира», пришлось принять участие в одной операции по захоронению химических боеприпасов. Вместе с «Каширой» действовали еще два теплохода, приписанные к Архангельску. Теплоходы совершили по три рейса, грузы сбрасывали северо-западнее Новой Земли«287.

«Операция по захоронению проходила и летом, и в начале осени 1954 г., примерно 3-4 месяца. На погрузке было задействовано достаточно много людей — от батальона до полка. Солдаты работали круглосуточно, благо летом на Белом море ночью светло, как днем. Эшелоны со снарядными ящиками разных размеров приходили в военный порт в Северодвинске, где грузились на большегрузные баржи. Баржи уходили в море и возвращались через 10-12 часов порожними. Ходили упорные слухи, что это химическое оружие, тем более что именно в это время проходило фронтальное перевооружение нашей армии».

Из писем участников и очевидцев затоплений

«После окончания училища в 1961 г. мы были направлены матросами на суда Севморпароходства. Мой друг Владимир был направлен на пароход «Могилев», на котором они в течение навигации вывозили и сбрасывали в Белое море снаряды и бомбы. Были среди них и химические, так как заставляли их работать в противогазах. Все работающие на этом судне давали подписку о неразглашении и получали намного больше нас, работавших на судах, перевозящих обычные грузы. Минимум два парохода в течение нескольких навигаций вывозили такой же смертоносный груз и сбрасывали в Белое море».

«Когда я находился в армии, меня лично и других командировали в 1961 г. в Чапаевск, где находились трофейные немецкие бомбы. Мы несколько тысяч бомб загружали в железнодорожные составы. И нам кто-то говорил, что их будут топить в Белом море».

«Уже известно, кто вез химические авиабомбы, кто их сбрасывал в море. А я сообщу, что я их грузил, служа в армии в 1961-1962 гг. в химических войсках Приволжского военного округа. Эти авиабомбы были с отравляющим веществом жидким. Они были немецкие, сделанные в 1937-1938 годах. Мы их грузили в составы из складов на территории Куйбышевской области. Нам говорили, что их в море будут бросать».

Таким образом, в настоящее время первичная картина затоплений советского химического оружия (хронология и география) может быть воссоздана достаточно надежно.

* * *

Итак, о прошлых операциях по уничтожению химического оружия в России уже известно немало. Очередь за властью, за официальной информацией.

По Конвенции о химическом оружии, боевым химическим оружием продолжают считаться даже те боеприпасы, которые были захоронены после 1.1.1977 г. и затоплены после 1.1.1985 г. Соответственно, они подлежат декларированию. В то же время для химического оружия, которое было выведено из оборота в более ранний период (захоронено в 1946-1977 гг. и затоплено в 1946-1985 гг.), обязательное декларирование не предусмотрено.

Понять мотивы этого решения можно, поскольку именно в этот период ряд западных стран произвели затопление в международных водах больших количеств химического оружия и потому были бы непрочь обезопасить себя от дипломатических осложнений, связанных с угрозой международной экологической безопасности. Однако принять эти мотивы нельзя, поскольку они не имеют отношения к внутренним делам и национальным интересам России.

В указанные годы бывший Советский Союз производил интенсивные захоронения химического оружия на собственной территории и затопления в зоне собственных экономических интересов. Поэтому нет никаких причин для сокрытия этих действий от населения России и других стран СНГ. Обществу нет дела до психологического раздвоения властей России, чье отношение к населению и к международным обязательствам оказалось как бы в противоречии.

Подчеркнем еще раз, что в экологическом смысле опасно любое химическое оружие, в том числе закопанное и затопленное в годы, выведенные за скобки Конвенции по химическому оружию. И общество должно быть о нем осведомлено в полном объеме. Если же государственные органы России не собираются информировать об этом экологическом оружии своих зарубежных партнеров по переговорам, это их международно-дипломатическое дело — к прямым интересам жителей России оно прямого отношения не имеет.

Население России должно знать все.

« Назад Оглавление Вперед »