Раскопки прошлых лет
Итак, мы уже немало знаем о том, что Красная Армия очень активно занималась закапыванием ОВ и вообще химического оружия на всей территории Советского Союза, которая ныне является территорией множества государств. Остановимся, далее, на том более чем скромном опыте, который относится к раскопкам химического оружия и который касается лишь двух регионов России — Москвы и Саратовской области.
Раскопки химического оружия в Москве на военно-химическом полигоне в Кузьминках и других объектах возникли довольно случайно. Дело в том, что постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О генеральном плане реконструкции Москвы«, принятое 10 июля 1935 года, планировало серьезное изменение границ столицы первого пролетарского государства с включением в нее ряда загородных районов, в том числе Кузьминок и Очакова. Это вроде бы оптимистичное обстоятельство стимулировало озабоченность председателя Совета народных комиссаров СССР В.М.Молотова, у которого в наркомах обороны ходил К.Е.Ворошилов — большой любитель военно-химической активности и вымогатель немалых денег на эти цели. Ясно, что озабоченность «грязными» (по современному, экологически небезупречными) работами с химическим оружием одного руководящего лица не могла не стимулировать стремления у другого не попасть под топор того людоедского времени.
Раскопки на полигоне в Кузьминках начались в 1937 году. Их «результаты» побудили заняться выявлением виновников. Поскольку к этому времени ряд руководителей военно-химического управления, НИХИ и самого полигона Я.М.Фишман, Ф.Я.Козлов, В.М.Рохинсон, Ю.М.Иваницкий и А.С.Берлога уже были оформлены как «враги народа», маршал А.И.Егоров предложил НКВД привлечь к ответственности «врагов» рангом пониже.
А экологическая история полигона развивалась по своему сценарию.
3 октября 1937 года появилось распоряжение заместителя наркома обороны маршала А.И.Егорова о «проведении очистительных работ» на военно-химическом полигоне в Кузьминках — к тому времени он загрязнялся ОВ в течение долгих 12 лет, в том числе отходами 4-х московских заводов химоружия.
Из старого документа:
«Заместителю народного комиссара обороны Союза ССР
Маршалу Советского Союза тов.Егорову
Согласно Вашего приказания от 27-X-37 г. за N 27573сс комиссия установила:
1. Вся территория полигона в Кузьминках систематически заражалась различными ОВ в течение не менее 12 лет. На полигоне зарывались в землю некондиционные ОВ, отходы от производства ОВ, зараженная аппаратура, доставляемая туда химзаводами г.Москвы (завод N 51, Дербеневский, НИОПИК и др.) по соглашению с Фишманом, Козловым, Рохинсоном, Иваницким, Берлогой — врагами народа и Жигура, ныне уволенного из рядов РККА. Кроме того, по их прямому указанию зарывались в ямы баллоны с хлором, фосгеном, синильной кислотой,.. бочки с ипритом, снаряженные снаряды различных калибров, снаряженные фугасы и проч.
На полигоне преступно, вредительски велись артиллерийско-минометные стрельбы, а площадки, на которых отстреливались задачи («Северный бугор», «Подвесная дорога») из года в год не очищались от неразорвавшихся снарядов и мин, в результате чего вся площадь, отведенная когда-то под минные и артиллерийские стрельбы, оказалась «минированной». Сейчас в процессе работ по очистке и дегазации полигона с этих площадок из земли извлечено свыше 7 тысяч оболочек: мин, снарядов, фугасов, авиабомб. Имеется среди них большое количество неразорвавшихся со взрывателями на боевом положении, абсолютное большинство оболочек — с разрывными зарядами.
Комиссия устанавливает в существовавшем порядке заражения территории химполигоне (находящегося в 12 км от Москвы) умышленно-злостный, вредительский акт.
Этот вывод подтверждается еще и тем, что в процессе работ по очистке полигона:
а) обнаружено большое количество ям с ипритом, с баллонами, наполненными хлором, синильной кислотой, со снарядами — нигде не зафиксированных и не известных никому из работников полигона,
б) в районе технического склада, в непосредственной близости от порохового погреба и цистерны с ипритом была найдена яма, в которой обнаружено 100 кг фосфора, 30 пироксилиновых шашек и несколько баллонов с синильной кислотой. Такое сочетание носит явно диверсионный характер.
в) В том же районе обнаружены две ямы, никому не известные, со снаряженными снарядами.
г) Неподалеку от района технического склада, в лесу, в закрытом и укромном месте, сплошь поросшем травой и деревьями, обнаружены две ямы с бочками, наполненными ипритом (свыше двух тонн).
д) Такого же характера ямы обнаружены в других районах территории полигона.
е) В центре поля под верхним покровом центральной дороги на глубине четверти метра обнаружена яма с оболочками, наполненными ипритом (свыше двух тонн) и пр…
2. Технический склад полигона до самого последнего времени служил местом «свалки». Сюда систематически завозились на хранение различные ОВ, снаряды, мины, подрывное имущество и пр…
Для безопасности района полигона дополнительно к проделанным работам необходимо:
а) весной 1938 года провести еще раз тщательную разведку всей территории специальным отрядом.
б) Этому же отряду еще раз провести работу по раскопке мин и снарядов в районе «Северного бугра» и «Подвесной дороги».
в) Категорически запретить в дальнейшем работать на полигоне с какими бы то ни было ОВ.
г) Запретить на территории полигона уничтожение ОВ и отходов…
Председатель комиссии бригинженер Лебедев.
15 ноября 1937 года».
Очистные работы начались 7 октября 1937 года.
В одном из первых докладов «наверх» говорилось, что к 26 октября из многочисленных захоронений, часть из которых не была зарегистрирована даже во внутренней документации полигона, было извлечено 373 баллона в основном с фосгеном, синильной кислотой и хлором, много неразорвавшихся химических боеприпасов со взрывателями (в том числе мин — 2084, артиллерийских снарядов различных калибров — 225, авиабомб больших калибров — 21, фугасов с вязкой ипритной рецептурой — 127), 225 бочек главным образом с ипритом (всего — 20,5 тонн), 55 бочек с отходами производства ОВ, 680 ядовито-дымных шашек, в основном в снаряжении адамситом.
Из старого документа:
Народному комиссару обороны К.Е.ВОРОШИЛОВУ
Докладываю о работах по очистке и дегазации химического полигона в Кузьминках по состоянию на 26 октября 1937 г.
Извлечено из земли 225 бочек с различными ОВ, главным образом с ипритом, в количестве 20,5 тонн; 374 баллона, большая часть которых наполнена или хлором или фосгеном; выкопано из земли за все время 2084 мины, 225 артиллерийских снарядов различных калибров; 21 аэробомба больших калибров, многие из них со взрывателями; 680 штук ядовито-дымных шашек, главным образом снаряженных адамситом; 180 кг жидкого фосфора в полуразрушенной таре; 127 штук снаряженных фугасов; 64 шт. пирокосилиновых шашек.
В процессе работ установлено, что состояние и расположение
извлеченных средств химического оружия можно усмотреть явно диверсионные цели, так:
1. В районе технического склада в непосредственной близости от погреба со взрывчатыми веществами и цистерной с ипритом обнаружена яма, нигде до сих пор не зарегистрированная, в которой было на глубине 1,5 метров зарыто вместе — пироксилиновые шашки 32 шт., фосфора — 120 кг, 3 баллона синильной кислотой и 1 большая шашка.
2. В районе броне-ямы в яме, наполненной мышьяковистыми ОВ, обнаружен снаряд со взрывателем и 2 мины.
3. В том же районе в непосредственной близости от броне-ямы обнаружена яма, точно также нигде не зарегистрированная, в которой найдено 6 бочек с ипритом.
4. В районе «Будконаркомпочтеля» в центре поля на дороге, выходящей на «Красную площадь» при раскопках обнаружена яма-старый окоп, из которой извлечено 24 бочки с ипритом.
5. В районе технического склада обнаружена обнаружена нигде не зарегистированная яма, в которой было зарыто 33 снаряда различных калибров.
Все изъятое из земли уничтожено: 20,5 тонн иприта сожжено, баллоны с ОВ расстреляны, шашки фугасы, шашки пироксилиновые точно также сожжены. Кроме того, уничтожено 15 машин различных отбросов и утиля.
Дегазировано 574 бочки, 369 баллонов, 22 ямы и 23 машины металлолома.
Работы продолжаются с принятием всех мер предосторожности и обеспечения техники безопасности.
За это время имел место один случай легкого поражения люизитом, во время снятия защитной одежды один красноармеец нечаянно зараженной перчаткой задел себе спину. Красноармеец прошел в течение двух дней амбулаторное лечение и в настоящее время уже работает.
Начальник химического управления РККА
комдив М.И.Степанов
27 октября 1937 г.»
Реабилитация в те годы была бесхитростной — с помощью сожжения было уничтожено 20,5 тонн иприта, 55 бочек с отходами производства ОВ, все фугасы, все ядовито-дымные шашки, 15 машин отходов, зараженных ОВ. Баллоны с хлором и фосгеном были просто расстреляны.
Работы были продолжены, и к 15 ноября 1937 года сухопутная их часть была, как казалось исполнителям, вчерне завершена. В процессе них: 1) из захоронений было извлечено 6855 химических мин, 751 артиллерийских химических снарядов, 75 химических авиационных бомб, 2) было вскрыто 146 захоронений и из них извлечено 904 бочки с ипритом или зараженных ипритом и люизитом, 3) было извлечено из захоронений 636 баллонов, в том числе 277 — с фосгеном, синильной кислотой и хлором, 4) было извлечено 30 тонн адамсита и 156 тонн отходов производства мышьяковистых ОВ, 5) было извлечено 732 ядовито-дымные шашки.
Обеззараживание всего этого «богатства» было столь же простым, как и ранее. Все 43 тонны иприта и все ядовито-дымные шашки были сожжены на месте.
Адамсит и отходы производства мышьяковистых ОВ были подготовлены для утилизации на заводах треста «Союзмышьяк». В первую очередь имелся в виду завод в Свирске (имя Свирск этот городок Иркутской области получил в 1949 году; предприятие называлось «Ангарский металлургический завод по производству мышьяка», последующее название — завод «Востсибэлемент»). Для перевозки туда отходов был сформирован целый железнодорожный состав, хотя маршрут его ясен не до конца ясен — другим адресом было одно из морей, куда и намечалась отправка мышьяксодержащих отходов на затопление. Были, однако, построены и 5 печей для уничтожения части этих отходов на месте, в Кузьминках. И они не бездействовали.
К 20 декабря 1937 года работы остановлены. Из земли была извлечена бездна химических боеприпасов — 6972 химических мин, 878 артиллерийских химических снаряда, 75 химических авиабомб. Причем это был общий итог по двум территориям — по военно-химическому полигону в Кузьминках и по военно-химическому институту на Богородскому валу, хотя большая часть химических боеприпасов была раскопана, конечно, в Кузьминках.
Как попало в землю полигона все это богатство? Промахнулись при выстреле, не заметили место приземления боеприпаса (разорвавшегося или неразорвавшегося) и… забыли? Такая гипотеза могла иметь право на существование, если учесть, что из 6972 химических мин 4085 оказались неразорвавшимися. Точно так же неразорвавшимися оказались все 75 авиабомб и 501 артиллерийский снаряд из 878 найденных.
Только не все так просто. Во время тех же раскопок 1937 года из полутора сотен (!) захоронений в земле Кузьминок были извлечены предметы, которыми не принято стрелять ни в одной армии. Нашлись, например, 946 закопанных бочек, заполненных ипритом. Ясно, что все это закопанное богатство — не плод рассеяния химических боеприпасов при стрельбах и рассеянности их организаторов. Бочки с ипритом были закопаны в землю сознательно.
Как ни прискорбно ныне признавать, закапывания химического оружия наши советские туфтогоны проводили всегда по окончании их испытаний и стрельб. Заказывали для этих работ они значительно много больше, чем было нужно, а неизрасходованное (и списанное) упрятывали в землю. Скажем, в ту же осень 1937 года из земли было извлечено 353 баллона с синильной кислотой, фосгеном и хлором, для метания которых орудия не изобретены и в наши дни. А также 832 шашки ядовитого дыма с мышьяксодержащим адамситом и другими ОВ, которые не подожгли во время военно-химических учений, а просто зарыли.
Во время тех раскопок в Кузьминках случались и курьезы. В районе технического склада в непосредственной близости от погреба со взрывчатыми веществами и цистерной с ипритом было обнаружено не зарегистрированное захоронение с зарытыми совместно 32 пироксилиновыми шашками, 120 кг фосфора, 3 баллонами с синильной кислотой. Такой набор стал причиной активной инициативы маршала С.М.Буденного по поиску «врагов народа» — время было такое, что от конника требовались именно такие подвиги.
К концу 1937 года стало ясно, что находки остальных предметов военно-химической археологии (недовырытых бочек с ипритом, баллонов с синильной кислотой, шашек с адамситом) — еще впереди. И в последнем докладе 1937 года высший военно-химический начальник докладывал наркому К.Е.Ворошилову о новых планах: «Для безопасности района полигона дополнительно к проделанным работам необходимо: а) весной 1938 года провести еще раз тщательную разведку всей территории специальным отрядом; б) этому же отряду еще раз провести работу по раскопке мин и снарядов в районе «Северного бугра» и подвесной дороги; в) закончить работу по очистке территории НИХИ РККА, которая была приостановлена из-за наступления морозов. Кроме того, предварительной разведкой установлено, что и территория склада N 136, расположенного под Москвой (10-12 километров — Очаково) точно так же заражена… На территории склада из года в год закапывались в землю баллоны с ОВ, снаряды и бочки».
Из старого документа:
«Председателю Комитета обороны тов.В.М.Молотову
Согласно Ваших указаний докладываю о мероприятиях по дальнейшей очистке территории химического полигона и НИХИ РККА в Кузьминках. Сейчас установить срок окончания работ трудно, так как до развертывания этих работ невозможно определить их объем.
Очистка территории начнется с весны 1938 года и будет вестись до приведения ее в полную безопасность…
Организациям, планирующим Большую Москву, в данное время указаний давать нет необходимости, так как еще до начала строительства на Кузьминском участке территория эта будет приведены в полное безопасное состояние.
Нарком обороны СССР К.Е.Ворошилов.
8 марта 1938 года.»
Карты, однако, легли иначе. Гроза обошла «первого маршала» стороной, и в 1938 году до очистки от ОВ территорий полигона в Кузьминках, склада в Очакове, военно-химического института на Богородском валу руки у нашей армии уже не дошли. Во всяком случае в начале 1938 года руководство ХИМУ не получило ответа на нижеследующий демарш и… не стало продолжать раскопки.
Из старого документа:
«Контрольный лист начальника ХИМУ РККА комкора Степанова
Заместителю народного комиссара обороны СССР командарму I ранга Федько
В течение ряда лет Полевой отдел Химического института принимал и уничтожал ОВ, снаряды, мины, авиахимбомбы и различные отходы отравляющих веществ.
Работа по уничтожению выполнялась безобразно, все зарывалось в землю. В результате чего вся площадь полигона оказалась зараженной и при производстве очистки территории в конце 1937 года извлечено из земли несколько тысяч химмин, химснарядов, авиахимбомб, баллонов с разными ОВ.
Для дальнейшей очистки полигона необходимо к 1.VI приступить к дальнейшей очистке территории, для чего прошу подписать распоряжение командующему МВО, начальнику финансового отдела НКО и начальнику АУ РККА.
Начальник М.И.ХИМУ Степанов
Кстати, к тому времени и дела генплановские повернулись к военным химикам другим боком — Кузьминки и Очаково остались вне Москвы. В общем, все вернулось на круги своя, и вместо раскапывания химического оружия было возобновлено его закапывание. Не составило исключения и «очищенное» озеро полигона в Кузьминках.
При очередном расширении Москвы, случившемся на рубеже 1950-1960-х годов, Кузьминки и Очаково вошли, наконец, в городскую черту. Впрочем, власти столицы вряд ли задумывались над последствиями содеянного военными химиками. Они, похоже, совсем не знают такой вот записи в документе, который нарком обороны К.Е.Ворошилов отправил 20 декабря 1937 года в адрес предсовнаркома В.М.Молотова: «территория должна быть взята под особое наблюдение и пользоваться ею людьми (заселение, устройство общественных гуляний, постройки и т.п.) категорически запретить«. Это — о той части полигона в Кузьминках, которая впоследствии «отошла городу».
Этот запрет до них не дошел.
Впрочем, если и дошел, то услышан не был. Во всяком случае ныне по тому полигону спокойно разгуливают москвичи, не смущаясь вонью, которая иногда прорывается из ядовитой преисподней, особенно летом или после дождя. С густо удобренных мышьяком лесных угодий грибы спокойно перекочевывают на рынки Москвы. А в недоочищенном от химического оружия озере москвичи, не смущаясь, ловят рыбу. Кстати, дома, составляющие одну из сторон улицы Головачева, стоят непосредственно на территории, которая раньше называлась военно-химическим полигоном. А совхоз «Белая дача» — совсем рядом да и охраняемый бравыми милиционерами подземный водозабор тоже недалеко.
Подробных данных об обследовании и реабилитации территории НИХИ в Москве на Богородском валу (и гражданского Богородского склада, и военного института ИХО-НИХИ) не имеется, тогда как нужда в этих данных очень актуальна. Укажем в обоснование этой мысли тот факт, что в ноябре 1937 года на территории НИХИ было вскрыто 13 ям, из которых были извлечены беспорядочно захороненные отходы работ с ОВ — 3 тонны мышьяковистых ОВ, 29 тонн зараженных стойкими ОВ лабораторных отходов, 4,5 тонны зараженного стойкими ОВ химического поглотителя, 4 машины металлолома и утиля. Возможно, что перенесенные на весну 1938 года раскопки так и не были осуществлены.
После перевода в 1960-х годах в Саратовскую область в пос.Шиханы институт ИХО-НИХИ-ЦНИВТИ получил новое имя, а его прежняя территория в экологическом смысле была напрочь забыта. Во всяком случае у нас нет данных о реабилитации зараженной территории после перехода ее к новому хозяину.
Первая и единственная операция по очистке военно-химического склада N 136 в Очакове (Москва) состоялась не в 1937 году, как в Кузьминках, а двумя годами позже — с 28 августа по 9 октября 1939 года. Искали захороненное за многие годы ненужное химическое оружие. Поскольку данные о разведанных и неразведанных очагах заражения отсутствовали, вскрытие захоронений на площади 1500 квадратных метров было выполнено путем «опроса старых работников«.
Из старого документа:
«Начальнику Генерального штаба командарму I ранга тов.Б.М.Шапошникову
Территория склада N 136… в течение нескольких лет, вплоть до 1933 г., заражалась отравляющими веществами, так как ОВ и оболочки с ОВ зарывались в землю на основе наставлений и инструкций, отмененных только приказом N 002 от 24/I-38 г.
Опросом старых работников склада установлено наличие значительных территорий с зарытыми ОВ и специальная разведка подтвердила присутствие ОВ на площади 1500 квадратных метров…
На основании вышеизложенного прошу Вашего распоряжения о выделении в распоряжение начальника склада N 136 двух взводов бойцов-химиков со средствами защиты и дегазации на 30 рабочих дней.
Начальник ХИМУ РККА
полковник П.Г.Мельников
4 августа 1939 года»
Впрочем, учитывая время событий, этих самых работников к тому времени осталось не так уж много. Да и сами захоронения никогда не документировались. Так что о полноте «очистки» говорить не приходится — она еще впереди.
С началом Второй мировой войны склад из Москвы был перебазирован на время в Камбарку (Удмуртия), а после его возвращения из эвакуации проблема окончательной очистки территории склада от ОВ «разрешилась» сама собой — она просто не ставилась.
Обращаясь к очистке от ОВ и вообще от химического оружия военно-химического полигона в Шиханах (Саратовская область), упомянем, что оснований для этого было более чем достаточно еще в начале 1930-х годов. Однако сами военные «заинтересовались» загрязнением своего полигона лишь в расстрельном 1937 году. И не по доброй воле.
В частности, 19 ноября 1937 года не без подсказки «сверху» (в Москве в это время уже развернулись активные «поисковые» работы в Кузьминках) начальник полигона в Шиханах обследовал состояние опытных полей вверенного ему полигона и нашел «положение… ненормальным и преступным«. Все то, что взволновало майора, он изложил в приказе по полигону следующим образом:
«1) Систематической уборки полей не производится;
2) Обозначение полей знаками ведется небрежно;
3) В районе основных баз не соблюдается порядок. Место расположения сторожей поля — самый запущенный участок;
4) Полигонное оборудование не сохраняется…;
5) После каждой работы в поле остается ряд ненужных использованных материалов…;
6) Ни один из домиков для зимней работы не приспособлен и не отеплен;
7) Безобразно загажен Страшной овраг…»
Последний пассаж начальника полигона особенно любопытен. Сама констатация («безобразно загажен Страшной овраг«) означает, что этот элемент территории полигона сознательно использовался для тех же целей, что и озеро на полигоне в Кузьминках — исполнители опытных работ сбрасывали в тот овраг многочисленные отходы от работ с химическим оружием (это было много проще, чем закапывать). Соответственно, руководство полигона получало от оврага встречные импульсы, если учесть, что в июле 1938 года в приказе по полигону обсуждалось событие, связанное с тем, что «красноармеец Рыжов во время перехода оврага «Страшной» упал и получил поражение«.
Впрочем, в июле 1938 года у руководства ХИМУ и военно-химического полигона в Шиханах были иные хлопоты. Как ни странно, но именно на этот полигон по существу не были распространены меры, связанные с выполнением приказа наркома обороны от 24 января 1938 года о поиске по всей стране закопанного и забытого химического оружия и о реабилитации зараженных территорий. Более того, в апреле 1938 года на полигон в Шиханах прибыло 80 вагонов артхимснарядов, подлежавших уничтожению и направленных сюда по приказу свыше. А в июле начальник ХИМУ М.И.Степанов докладывал наркому К.Е.Ворошилову о переносе всех масштабных работ по уничтожению ОВ и больших партий химических боеприпасов с полигона в Кузьминках (Москва) на полигон в Шиханах. Разумеется, за отдельную плату («Как уничтожение ОВ, так и артхимснарядов производится за плату по договорам. Эти средства идут на улучшение полигона.«). Для этих целей на полигоне была создана специальная команда, а от маршала К.Е.Ворошилова требовалось немного — «подписать прилагаемый при сем приказ для немедленной организации этого ответственного дела на химическом полигоне«.
От подписания приказа маршал К.Е.Ворошилов благоразумно уклонился, предоставив военно-химическому руководству самим крутиться между Сциллой и Харибдой — между необходимостью очищать от ненужного химического оружия всей страны за счет загрязнения военно-химического полигона в Шиханах или же очисткой самого полигона в Шиханах.
Предпочтение отдали всей стране.
Отмщение настало немедленно. 3 октября 1938 года на так называемой «Поповой поляне» опытного поля полигона погибло четыре мальчика в возрасте от 12 до 14 лет из соседнего поселка Рыбное, переселение которого из опасной зоны непростительно затянулось. Мальчишки забрели на запретную территорию в силу известного любопытства, тем более что на этом поле уже в течение двух месяцев не проводилось никаких испытаний. Дети не могли знать той великой тайны, что многочисленные неразорвавшиеся авиационные химические бомбы, равно как и артиллерийские химические снаряды и химические мины, после испытаний не убирались и оставались там, где были потеряны или брошены военными организаторами.
В общем очищать опытные поля полигона в Шиханах от закопанного и разбросанного химического оружия все-таки пришлось именно в конце 1938 года.
А 25 декабря 1938 года командующий войсками Приволжского военного округа комкор К.А.Мерецков докладывал наркому обороны маршалу К.Е.Ворошилову о более чем скромных результатах очистки полей полигона от неразорвавшихся снарядов и бомб и устройству ограждений.
Выделенная им команда из 200 человек провела очистительные работы в течение осени 1938 года. Было «очищено» 150 квадратных километров территории полигона, найдено и уничтожено 1681 неразорвавшихся артиллерийских химических снарядов различных калибров. Были перекрыты важнейшие дороги, ведущие на территорию полигона, а также «Проведена разъяснительная работа среди населения прилегающих населенных пунктов… с категорическим запрещением гражданам появляться на территории полигона«. Ну а профессионалы (их возглавил начальник артиллерии округа) выделили для проведения стрельб артиллерийскими химическими снарядами две специальные артиллерийских директриссы.
Что до остальных недоочищенных 68 квадратных километра территории полигона, то их обследование и очистка было решено закончить в следующем году, «немедленно после схода снега«, но не позднее 1 июня 1939 года.
Впрочем, это благоприятное окончание уже не могло состояться.
Комкор К.А.Мерецков отправился за маршальским жезлом в Ленинградский военный округ, поближе к границам Финляндии, с которой у него могла вскоре состояться, помимо общей, также химическая война, но к счастью не состоялась. Ну а новое руководство военно-химической службы Красной Армии интересовалось в 1939 году иными проблемами. Ему нужно было обеспечить использование полигона в Шиханах для ликвидации ненужного военно-химического имущества (напомним, что за 1938 год на полигоне было уничтожено около 100000 артиллерийских химических снарядов и авиационных химических бомб, а также 20 вагонов отходов ОВ).
Что до самого полигона в Шиханах, то новые руководители сменили раскопки на издание строгих приказов.
2 января 1939 года в приказ по полигону была занесена следующая запись: «…очистка опытных полей от неразорвавшихся оболочек производится несвоевременно, а иногда забывается вовсе. Основной причиной тому служит безответственное отношение как стороны руководителей опытов, так и со стороны опытного поля. Руководители опытов сообщают о неразорвавшихся оболочках мало ответственным лицам, верят на слово и не поверяют. В результате… оболочки забываются и в дальнейшем приводят к тяжелым последствиям«.
Эта констатация сменилась строгой системой мер «1. Руководителям опытов во время проведения полевых испытаний строго учитывать испытываемые оболочки. 2. О всех неразорвавшихся оболочках руководитель опытов лично производит запись в журнал начальника опытного поля и одновременно инструктирует о порядке обращения с оболочками при их уничтожении. 3. Начальнику опытного поля завести журнал учета по уничтожению оставшихся оболочек после полевых испытаний, в котором руководители опытов отмечают, какие, где необходимо провести работы по очистке поля. 5. Начальнику 5 отдела завести журнал учета неразорвавшихся снарядов и организовать ежедневное их уничтожение. 6. При объезде полей начальнику опытного поля строго поверять безопасность поля и в случае обнаружения неучтенных подлежащих уничтожению оболочек докладывать… как о чрезвычайном происшествии.»
Повторение — мать учения, и в очередном приказе по полигону, который датирован 4 марта 1939 года, появилась новая запись: «Начальникам отделов по требованию начальника поля и его помощника знакомить последних с мерами безопасности при уборке оболочек и ОВ. Всем руководителям испытаний не позднее следующего дня после опыта записывать в журнал… район заражения.., одновременно сообщая начальнику опытного поля о степени безопасности района заражения и об оставшихся неразорвавшихся оболочках.»
Новый документ — и новые вариации на ту же тему. В приказе по полигону от 31 мая 1939 года было декларировано требование внести в Инструкцию по проведению испытательных работ ограничительную запись: «Розыск, обозначение неразорвавшихся снарядов, мин и других оболочек производится начальником опытного поля в день проведения испытаний или не позже утра следующего дня«.
Следующий день — 1 июня 1939 года — был знаменательным. Это был срок окончания очистных работ на полигоне — во всяком случае так доложил в Москву бывший командующий округом комкор К.А.Мерецков. А они (очистные работы) так и не начались. Хотя испытательные работы продолжались. И при этом неразорвавшиеся химические боеприпасы терялись, а излишние приходилось «уничтожать». Последнее обстоятельство, ставшее для полигона в Кузьминках сущим бедствием, побудило нового начальника полигона распорядиться в приказе от 29 декабря 1939 года о двух вещах: с одной стороны, «не допускать получения больших излишков«, а с другой, «прекратить сдачу на склад ненужных остатков от опытов«.
Данных о том, что на военно-химическом полигоне в Шиханах после 1938 года когда-либо вновь проводились раскопки химического оружия, нет. И вряд ли они вообще существуют.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |