*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.1003, 10 июня 2003 г. *
*******************************************************************
Охрана природы
РАДИО СВОБОДА — ОБ ОХРАНЕ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЕ
[05-06-03]
C Всемирным Днем окружающей среды
5 июня был провозглашен Всемирным Днем окружающей среды в 1972 году
на Генеральной Ассамблеей ООН в Стокгольме. Тогда же — на конференции
«Окружающая среда человека» — была принята программа ООН по окружающей
среде.
Виктор Тепляков — директор Лесной программы Всемирного союза охраны
природы.
Виктор Тепляков: Часто говорят: раньше была природа, а потом — в век
индустриализации — стала, окружающая среда. Наверное, на игре этих понятий
люди осознают, что они вышли из природы, а сейчас вынуждены жить в
окружающей среде.
Это день, когда люди должны подвести некие итоги: что же было сделано
между этими двумя днями — 5 июня прошлого года и 5 июня этого года? И если
никакого хорошего дела не сделано, значит, год — в этом отношении -
наверное, был прожит впустую.
Марина Катыс: Директор по кампаниям «Гринпис-Россия» Иван Блоков считает,
что в России окружающая среда находится в катастрофическом состоянии.
Иван Блоков: С 1991 года количество образующихся токсичных отходов в стране
выросло более чем на 50 процентов. При этом победные реляции Министерства
природных ресурсов о том, что сбросы и выбросы сократились, а токсические
отходы — случайно — выросли, не выдерживают никакой критике. Безусловно,
выросли и выбросы, и сбросы, просто министерство (равно как и
Госкомгидромет) стало неспособно контролировать то, что происходит с
окружающей средой.
Кроме того, другим словом, кроме как катастрофа, нельзя охарактеризовать
ситуацию с пожарами в стране. По предварительным оценкам, сделанным на
основании снимков НАСА, в прошлом году в России горело около 8 миллионов
гектаров, а сейчас горит уже около 13 миллионов гектаров лесов, что является
безумной цифрой.
Марина Катыс: Действительно, в последние годы в России лесные пожары стали
национальным бедствием. Причем все чаще причиной пожаров называют не просто
людскую халатность или неосторожность (хотя 90 процентов лесных пожаров
возникают именно из-за этого), а преднамеренные поджоги.
Директор Российского представительства Международного фонда защиты животных
Мария Воронцова считает, что надо принимать срочные меры по борьбе с
коррупцией среди сотрудников природоохранных ведомств.
Мария Воронцова: Дело в том, что после лесного пожара статус лесных угодий
сразу понижается, и леса 1-ой категории (которые раньше в принципе не
подлежали вырубке) после небольшого пожара можно отдать на вырубку. И
поэтому пожары очень часто возникают, в общем-то, неслучайно. Леса горят в
огромных количествах.
Марина Катыс: Ну и как же российское правительство может справиться с
такими преднамеренными действиями собственных чиновников?
Мария Воронцова: Очень трудно бороться с коррупцией в ситуации, когда
чиновники сидят на мизерных зарплатах. Средняя зарплата чиновника -
1500-1600 рублей, притом что чиновник потенциально может дать разрешение на
использование ресурсов, стоимость которых иногда может достигать десятков
тысяч долларов и больше. Безусловно, человек, сидящий на такой должности,
должен иметь такую зарплату, чтобы у него даже не возникало мысли о том, что
он может заработать на этой должности, используя свое служебное положение.
У нас, действительно, есть неплохие природоохранные законы, которые не
работают. Очень важно, чтобы они у нас в стране начала работать.
С одной стороны, это — повышение зарплат министерским работникам, чтобы
не было даже мысли о коррупции. А с другой стороны — у нас совершенно
отсутствует система штрафов и наказаний за совершение экологических
преступлений. Во многих странах за такие преступления предусмотрены не
только штрафы, но и уголовные наказания, людей сажают в тюрьму. Когда такие
механизмы есть, то законодательство работает.
Марина Катыс: С Марией Воронцовой солидарен директор Лесной программы
Всемирного Союза охраны природы Виктор Тепляков.
Виктор Тепляков: Россия если не утонет, то сгорит. И только когда либо то,
либо другое произойдет, государство и правительство осознают — зачем нам
нужны наши леса. Сейчас в мире люди делятся на прагматиков, так скажем, и
экологов. То есть вопрос охраны окружающей среды рассматривается либо с
точки зрения ресурса, либо с точки зрения заповедования.
Марина Катыс: По поводу заповедников — сейчас обусжается проект нефтепровода
«Ангарск — Дацин», этот трубопровод должен пересечь четыре природоохраняемые
территории. И при этом проект явно лоббируется правительством России.
Виктор Тепляков: Те же самые проблемы и на реке Бикин. Вы помните Бикин,
воспетый Песковым, все его красоты?
Это вопрос экономической целесообразности. Есть места, где все-таки можно
осуществлять рубку, даже если это девственная тайга, — где был повальный
пожар или нашествие короеда. Но когда дорога проходит через заповедник или
национальный парк, нужно задать вопрос: ради чего этот парк создавался?
Помните ту же историю с ВСМ (высокоскоростная магистраль)? Только люди,
поднявшиеся на защиту этого национального парка, отстояли заповедные
территории.
Марина Катыс: Но ведь все равно леса 1-ой категории были вырублены вдоль
трассы и проданы.
Виктор Тепляков: Ну, это вопрос уже для прокуратуры. Насколько обоснованно
был осуществлен землеотвод — это первый вопрос. А второй вопрос — насколько
экологически обоснованно было решение о строительстве ВСМ.
Марина Катыс: Россия остается страной с достаточно большими территориями
ненарушенных ландшафтов, поэтому создается впечатление, что экологическая
обстановка в Российской Федерации не так уж и плоха по сравнению со странами
Западной Европы. Директор по кампаниям «Гринпис-Россия» Иван Блоков с этим
не согласен.
Иван Блоков: В европейских странах натуральной окружающей среды почти
не осталось, кроме Скандинавии. Если сравнивать нас со Скандинавией, то,
безусловно, состояние лесов Скандинавии лучше, чем состояние лесов
Российской Федерации. Да, действительно, у нас осталось значительно больше
(и в абсолютных цифрах, и в процентах) мало нарушенных участков, до которых
не удалось дотронуться человеку. Но это означает лишь то, что в европейской
части это — 10-12 процентов лесов, в Сибири это — не более 30 процентов.
А вот что творится на остальной территории — это просто ужасная ситуация.
Мы используем технологии рубки лесов, которым 20, 30 и даже 40 лет, от
которых давно отказались в странах Европы, и в Соединенных Штатах, и
практически во всех странах мира. А ведь стоит лишь немного изменить правила
рубок, которые существуют в России, например — разрешить оставлять те
деревья, которые не нужны для лесозаготовки, и ситуации значительно
улучшится. Но у нас этого не делается, и в результате остаются просто голые
территории.
А когда в официальных цифрах пишется, что лесовосстановление проведено
(как в 2002 году) на территории 2,5 миллиона гектаров, то я боюсь, что
слово «липа» — это наиболее подходящее слово к данным отчетам. А если вы
сравните цифры восстановления с цифрами пожаров и с цифрами по вырубкам,
то окажется, что у нас объем лесов все уменьшается, уменьшается и
уменьшается. Особенно страшна ситуация в так называемых
экспортно-ориентированных регионах — это европейская часть России и
Дальний Восток, от Иркутска до Приморья.
Марина Катыс: Однако разговоры о том, что Россия может стать для остального
мира донором благоприятной окружающей среды, не прекращаются. Особенно часто
они возникают в контексте Киотского протокола, который Россия (равно как и
Соединенные Штаты) до сих пор не ратифицировала.
Говорит Мария Воронцова.
Мария Воронцова: Большая часть населения у нас, конечно, живет в городах.
И экологическая ситуация в городах очень плоха. Наше производство,
безусловно, грязное. Сейчас правительство рассматривает вопрос о платежах за
экологическое загрязнение окружающей среды.
Принцип — загрязняющий платит — он должен работать.
Марина Катыс: В России все компенсационные платежи за загрязнение окружающей
среды отменены с апреля 2001 года. В результате за последние два года, как
говорит директор по кампаниям «Гринпис-Россия» Иван Блоков, объемы
промышленных выбросов возросли в катастрофических масштабах.
Иван Блоков: Необходимо было вместо решения Министерства природных
ресурсов выпустить постановление правительства, которое бы фиксировало
две вещи — ставки платежей и сроки и порядок их внесения.
В течение почти двух лет подобного рода платежей в России не
существовало, и в этот период у предприятий не было никакого стимула
сокращать сбросы или выбросы и сокращать образование токсических отходов.
К чему это привело? — Объем отходов увеличился с 1991 года на 50 процентов,
а за последние два года он увеличился более чем на 30 процентов.
Марина Катыс: А вообще существует ли еще в категории цивилизованных стран
государство, в котором отсутствуют платежа за загрязнение окружающей среды?
Иван Блоков: В принципе, ни одной развитой страны, где нет в том или ином
виде платежей, установленных за сбросы и выбросы, не существует. Например, в
Соединенных Штатах за каждый сброс или выброс, за каждую «трубу» предприятие
платит фиксированную сумму. При этом на каждую трубу установлен жесткий
лимит, который они не могут превышать. И в случае минимального превышения
допустимых концентраций предприятие подпадает под гигантского размера
штрафы — они действительно огромны, они не сравнимы с теми штрафами, которые
предусмотрены российским Административным кодексом.
В Европе в разных странах существуют разные системы, но в большинстве
своем это все-таки плата за объемы сброшенных и выброшенных веществ. Везде,
во всех индустриально развитых странах такая система есть.
У нас такой системы сейчас нет.
Сейчас у нас существует небольшое подразделение в Министерстве природных
ресурсов, которое занимается контролем за состоянием окружающей среды. И
всего десяток человек занимаются Государственной экологической экспертизой,
они должны организовать в течение года почти тысячу государственных
экологических экспертиз особо опасных объектов. Например таких, как завод по
уничтожению химического оружия. Объем документации, связанной с этим
заводом, по толщине составляет чуть более метра. И всю ее надо прочесть
одному человеку.
Когда существовал Госкомэкологии, когда государственная экспертиза (по
крайней мере — федерального уровня) проводилась серьезно, отвергалась почти
треть объектов. Сейчас отвергается 2,3 процента от поступающих проектов.
Неужели вы думаете, что за три года качество проектов стало настолько лучше?
Конечно — нет, просто их стали пропускать.
Марина Катыс: 2003 год был объявлен ООН Международным годом пресной воды.
Сегодня на планете два миллиарда человек страдают из-за отсутствия питьевой
воды.
В России ситуация с питьевой водой тоже не самая благополучная.
Байкал, где содержится пятая часть всех мировых запасов пресной воды, -
лишнее тому подтверждение, считает Иван Блоков.
Иван Блоков: В 1996 году Байкал, как уникальный природный объект, был
включен в список «Всемирного природного наследия» ЮНЕСКО. При этом было
выставлено несколько не то, чтобы требований, а — условий: что Россия должна
сделать, чтобы этот объект сохранился. Это — мониторинг, это -прекращение
рубок на берегах Байкала и прекращение загрязнения озера целлюлозно-бумажным
комбинатом. Так вот, интересно, что, несмотря на то, что по официальным
отчетам все условия выполнены, на самом деле не выполнено ни одно из них. И
сейчас серьезно рассматривается вопрос о том, чтобы перевести Байкал в
список «Всемирное природное наследие в опасности».
Что касается остальных территорий, то большинство водных объектов
продолжает загрязняться промышленностью. С питьевой водой ситуация в России
крайне нехорошая — не более 60 процентов питьевой воды, которую использует
население, соответствует санитарно-гигиеническим нормативам. И это — по
официальным отчетам. Зная, как у нас готовятся отчеты, можно предположить,
что цифра гораздо меньше.
Марина Катыс: В России люди не умеют бережно относиться к воде. Возможно,
причина этого кроется в кажущейся доступности и бесплатности этого ресурса
и, естественно, — в пренебрежительном отношении к Природоохранному
законодательству. Говорит директор Лесной программы Всемирного Союза охраны
природы Виктор Тепляков.
Виктор Тепляков: Когда дама сливает 2 тонны солярки в Клязьминское (или в
Пироговское, я уж не помню) водохранилище, из которого питается Москва, и на
полгода Москва отрезана от этого источника водоснабжения, — и эта дама
платит штраф 500 рублей — о чем можно говорить?
Давным-давно всем известно и имеется закон о том, что в урезе воды
нельзя строить ни коттеджи, ни дачные поселки — ничего. Там должна быть
водо-охранная зона. Вы проедьте по Подмосковью, я уже не говорю — подальше:
та же самая история.
У людей сформировалось наплевательское отношение: у меня — хорошо, а
где-то там — это не мое… Извините, река течет по территории многих
субъектов Федерации. Если каждый житель бросит хотя бы по фантику или по
пустой банке, по пустой бутылке — к устью по ним просто можно будет аки
посуху, идти на другой берег.
Я вспоминаю одну из первых передач «Что? Где? Когда?». Задан был
вопрос: почему у нас загрязняются реки? Да потому, что забор воды для
технических нужд — выше по реке, а сброс — ниже предприятия. А если бы
было сделано, как во Франции: забор ниже по течению от предприятия, а
выпуск — выше, — тогда люди стали бы думать.
Я не хочу сказать, что Петр Первый, например, заботился о чистоте рек.
Но он запретил тесать бревна и бросать мусор в реки. Люди ценили воду.
Сейчас во многих небольших городах улицы моют питьевой водой — не для
технических нужд, а чистой питьевой водой, то есть — из тех же источников,
откуда идет и питьевая вода.
Но скоро питьевой воды просто не останется.
Марина Катыс: Огромное значение имеет экологическое воспитание, но в
обязательную программу российских школ до сих пор не входит такой предмет,
как экология.
Мария Воронцова — директор Российского представительства Международного
фонда защиты животных.
Мария Воронцова: В целом знания населения о том, что такое экология очень
неглубоки…. Да, все мы слышали, все говорят: экология, экологическая
обстановка — но что за этим реально стоит, мало кто знает.
Мне кажется, что без включения в решение этого вопроса всей нашей
общественности, без выполнения каждым членом общества обычных ежедневных
правил решить такую проблему будет сложно.
Если говорить о моей обиходной жизненной практике — у нас есть дача в 60
километрах от Москвы. Каждую субботу и воскресенье мы с моим сыном берем
большой пластиковый мешок и ходим собирать мусор по берегу Москва-реки. За
неделю накапливается бесконечное количество. Неужели людям трудно просто
соблюдать простое правило: если вы приехали на машине — заберите этот мусор
с собой в пластиковом мешочке и увезите, не бросайте вы эти бутылки.
Если мы сами не будем понимать, что мы должны жить в гражданском обществе,
и, как граждане этой страны, должны иметь уважение не только к себе, но и к
другим членам общества, выполнять примитивные правила, просто жить в
гармонии с природой, то мало что можно будет изменить.
Марина Катыс: Виктор Тепляков, директор Лесной программы Всемирного Союза
охраны природы, подготовил для своего доклада на Всемирном Лесном конгрессе
в Квебеке небольшое социологическое исследование среди молодых людей в
возрасте от 18 до 22 лет.
Виктор Тепляков: Жизнь, любовь, дружба, взаимопонимание, уважение — они все
стоят намного выше по ценности, чем экологические понятия. И это наводит на
мысль, что у нас — либо это в крови, либо это в школе недоработка какая-то
была, либо у нас средства массовой информации в этом отношении
недорабатывают, либо вообще в государстве отсутствует целенаправленная
экологическая политика.
Например, дружбу, свободу, карьеру назвали в своих ответах все 73
респондента, причем на первом месте стоит «дружба», то есть это — верхний
приоритет. А вот экологические ценности назвали 40 человек, причем поставили
на первое место — чистую воду. Сохранение животного мира никто не поставил
на первое место. А право на здоровую окружающую среду: 3 человека — первое
место, 5 человек — второе место и 15 человек — третье место.
Это говорит о том, что «дружба» — это «да», а «природа» — это совершенно
другое. Мы не можем соединить слово «дружба» со словом «природа». Вот когда
«дружба» и «природа» будут вместе, тогда человек не будет просто бросать
окурки, назло разводить костры и так далее.
Марина Катыс: По мнению Виктора Теплякова, России необходима целостная
политика в области охраны окружающей среды.
Виктор Тепляков: Если принимается программа «Здоровье населения» или «Мать и
ребенок», ну хоть где-то надо хотя бы два-три параграфа прописать — как
окружающая среда будет воздействовать на дитя, пока оно растет.
Ну, какой здоровый ребенок может вырасти в Москве? Исследования показывают,
что 50 процентов детей у нас больны от рождения. В армию призывать некого -
80 процентов с отклонениями.
И тогда экологическая безопасность окажется не менее (если — не более)
важной, чем экономическая и военная. Потому что мы сами всем перемрем без
всяких атомных бомб и без всякого экономического удушения. Человек может
прожить на хлебе и воде бесконечно долго, монахи живут десятилетиями. Но
когда нечем дышать, нечего пить и земля уже заражена настолько, что не
вырастить нормальный, здоровый хлеб, то результаты будут соответствующие.
Марина Катыс: Российское правительство утвердило Экологическую доктрину
России более полугода назад. Казалось бы — разве этого недостаточно? С этим
вопросом я обращаюсь к директору по кампаниям «Гринпис-Россия» Ивану
Блокову.
Иван Блоков: Экологической доктриной Российской Федерации было предусмотрено
множество очень серьезных и очень важных мер, ни одна из них не выполнена.
Это в какой-то степени напоминает мне Первый съезд по охране окружающей
среды, который был почти 10 лет назад. На нем было принято множество
прекрасных, очень важных и действительно очень хороших решений, но выполнено
из них было только одно: были напечатаны материалы самого съезда.
Марина Катыс: Последствия загрязнения окружающей среды в результате
деятельности человека в первую очередь сказываются на животном мире.
Мораторий на промысел китов был введен в 1986 году. Сегодня только две
страны в мире — Норвегия и Япония — продолжают забой китов. В этом году
норвежские специалисты провели исследования тканей убитых китов.
Рассказывает Мария Воронцова.
Мария Воронцова: Выяснилось что в жире китов накапливается такое количество
различных химических веществ, что потреблять этот жир человеку небезопасно.
Надо сказать, что киты находятся в конце пищевой цепи. Те вещества, которые
попадают в Мировой океан, сначала потребляются планктоном, планктон
потребляется рыбами, а мелкие рыбы и планктон служат пищей для китов. Таким
образом происходит накопление химических веществ.
Марина Катыс: Еще более серьезная ситуация сложилась с арктической
популяцией белых медведей.
Мария Воронцова: Белые медведи питаются морскими млекопитающими, такими
как тюлени. Проведенные в Арктике генетические исследования показали, что у
белых медведей наблюдается огромное количество мутаций, выше любых
допустимых норм. В частности, там находят особи, которые являются
гермафродитами, причем — с вторичными половыми признаками, как у самца, так
и у самки. Это очень распространенное явление, и просто показывает, что все
те пестициды, все те ядохимикаты, которые реками сносятся в Арктику,
накапливаются в животных и в конечном итоге приводят к таким результатам.
Марина Катыс: Если мутации, связанные с отравлением окружающей среды в
результате деятельности человека, зашли так далеко, может быть, все-таки
человеку стоит озаботиться этой ситуацией?
Мария Воронцова: Конечно, нам надо всерьез озаботиться. Кстати, цифры
говорят, что к 80-м годам масса человечества превысила биомассу живой
природы, то есть человек со своими городами и техникой уже начинает
превалировать на этой планете. И совершенно очевидно, что человек обязан
контролировать окружающую среду не только для собственного выживания, но
и, естественно, для выживания всей планеты.
Мы уже настолько все загрязнили и настолько Земля уже зависит от человека,
что мы, естественно, должны устанавливать определенные правила и вести себя
соответствующим образом, чтобы загрязнение окружающей среды не привело не
только к исчезновению человека, но и к исчезновению жизни вообще.
Какое количество людей, собственно, Земля может выдержать, чтобы не
начались процессы необратимой деградации?
Марина Катыс: То, что планете грозит перенаселение, ученые обнаружили около
тридцати лет назад, говорит Мария Воронцова, но только сейчас эти
теоретические работы получили реальное подтверждение.
Мария Воронцова: Сейчас уже политики оперируют этими фактами и цифрами и
пытаются решить проблему. Идет разговор о необходимости создания глобального
органа в масштабах Земли, грубо говоря — какого-то международного
правительства, которое сможет контролировать процесс, введет общие, единые
правила, по которым человечество будет существовать. И эти правила
человечеству необходимо будет выполнять именно для того, чтобы сохранить
планету живой не только для выживания самого человечества, но и для
выживания в целом Земли.
Марина Катыс: Я думаю, что на самом деле в отрыве от всех остальных
биологических видов, существующих на планете, человечество выжить не сможет.
Если не смогут выжить белые медведи, киты, растения, то человек тоже не
сможет жить в этой ситуации.
Сегодня каждый час с лица Земли исчезают 3 вида животных, каждый день -
70 видов флоры и фауны планеты. Это означает, что уже в ближайшее время на
Земле перестанет существовать четверть всех видов флоры и фауны планеты.
На волнах Радио Свобода вы слушали экологическую программу «Запретная зона».
Продюсер в Москве — Елена Колупаева. Автор и ведущая — Марина Катыс.
http://www.svoboda.org/programs/ECO/2003/eco.060503.asp
[Радио Свобода Экология]