*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.1325, 16 апреля 2005 г. *
*******************************************************************
Чернобыль
СКОРО ОЧЕРЕДНАЯ ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ДАТА
(пора напомнить А.П.Александрову историю)
АЗЕРБАЙДЖАНСКИЕ ЧЕРНОБЫЛЬЦЫ
Ликвидаторы
Более семи тысяч наших граждан, участвовавших в ликвидации аварии
на Чернобыльской АЭС, стали инвалидами. Об этом пишет в своей статье
журналист «АИ» Эльдар Гусейнов.
Скоро исполнится девятнадцать лет с того дня, как человечество
содрогнулось, узнав о страшной трагедии, разыгравшейся под небом Украины.
26 апреля 1986 года на одном из реакторов Чернобыльской атомной станции
произошел взрыв, последствия которого человечество ощущает на себе до сих
пор. И хотя официально ликвидация последствий этой трагедии закончилась еще
в 1987 году, на самом деле, по мнению специалистов, на полное устранение
проблемы потребуется не менее 48760 лет!
Чернобыльская трагедия не обошла стороной и нас. Как известно, на
ликвидацию последствий аварии на атомной станции были брошены представители
всех союзных республик тогдашнего СССР. В их числе и более семи тысяч
человек из Азербайджана — специалисты разных профессий, а также солдаты
срочной службы. Кроме того, в момент самого взрыва на АЭС находилось более
40 наших земляков, направленных на монтажные работы.
По словам Миргасана Гасанова, председателя Союза инвалидов Чернобыля,
жертв могло быть гораздо меньше, если бы правительство не засекретило всю
информацию о происходящем.
— Если бы население было заблаговременно проинструктировано о мерах
защиты и эвакуировано, то это, вероятнее всего, позволило бы избежать
воздействия на людей радионуклидов, таких, как йод-131, который вызывает рак
щитовидной железы.
По его словам, не было принято во внимание и то, что последствия подобной
аварии не могут спустя время исчезнуть сами по себе. А из-за того, что в
спешке, а, может, просто по халатности был неправильно установлен радиус
зоны безопасности, в пределах которой и стали возводить новый город Славутич
для эвакуированных, число пострадавших еще больше возросло.
В строительстве этого города также принимали участие наши специалисты -
в те годы в Баку даже существовала организация под названием
«АзСлавутичстрой», которая и направляла их из Азербайджана на эту стройку.
Когда город был уже почти возведен, выяснилось, что с расчетами вышла ошибка
и построенный в 100 километрах от АЭС город тоже находится в опасной
радиоактивной зоне. Таким образом, к числу наших земляков, пострадавших при
ликвидации аварии и работавших на АЭС до взрыва, добавились и строители
Славутича.
Но, конечно же, хуже всего пришлось тем, кто, как Миргасан Гасанов, был
ликвидатором. Как он вспоминает, его, восемнадцатилетнего солдата срочной
службы, в числе других таких же молодых ребят отправили очищать крыши
близлежащих домов от радиоактивного мусора. Каждый из поднимавшихся наверх
солдат имел в своем запасе всего три минуты, чтобы взять смертоносный груз и
быстро спуститься вниз.
Позже, когда многие из ликвидаторов, разъехавшихся по домам, стали
жаловаться на плохое самочувствие, врачи, обследовавшие их в медучреждениях,
обычно выдавали заключение, в котором значилось: «Совершенно здоров».
— Уже потом мы узнали, что в те годы существовало специальное письмо
руководства Минздрава СССР о соблюдении режима секретности при выполнении
работ по ликвидации последствий аварии на АЭС, — говорит М.Гасанов. — На
основании этого документа, все сведения об аварии, а также о состоянии тех,
кто пострадал в результате нее, были засекречены. Поэтому-то пострадавших
в результате чернобыльской аварии не лечили или лечили на основании иных
диагнозов.
Вплоть до 1990 года инвалиды Чернобыля официально не признавались
таковыми. Видя, что поодиночке решать свои проблемы не удается, ликвидаторы
решили объединиться в Союз инвалидов Чернобыля (СИЧ), который и был создан
в апреле 1990 года. СИЧ сразу же приступил к подготовке целого ряда проектов
и документов для определения социальных и льготных прав чернобыльцев,
которые впоследствии были переданы на рассмотрение правительства. Принятие
этих документов было сопряжено с определенными трудностями, ведь для того,
чтобы подтвердить статус чернобыльца, необходимо было получить заключение
экспертного совета о том, что данное заболевание приобретено именно при
ликвидации аварии на атомной станции. Но такой совет в те годы имелся только
в Киеве.
Поэтому вскоре после того, как Совет министров Азербайджана утвердил
положение о СИЧ, было принято решение создать и у нас совет, аналогичный
киевскому. Затем был подготовлен проект закона «Об инвалидах Чернобыля»,
принятие которого не раз откладывалось. Тем временем число пострадавших в
результате чернобыльской аварии в стране росло — ситуация усугублялась тем,
что болели уже не только те, кто участвовал в ликвидации ее последствий, но
и их дети, многие из которых рождались больными. Однако необходимая помощь
этой категории населения практически не оказывалась. И только после
возвращения к власти Гейдара Алиева ситуация изменилась к лучшему — закон
был, наконец, принят, инвалиды Чернобыля получили официальный статус и
ощутили реальную заботу о себе со стороны государства.
Однако проблемы все еще остаются. Сегодня практически каждый участник
ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС страдает различными
заболеваниями. Болеют и их дети, родившиеся после трагедии: многие из них
отстают в развитии, имеют нарушения в иммунной системе. Все они, согласно
закону «Об инвалидах Чернобыля», тоже имеют определенные права на льготы.
Однако, по словам М.Гасанова, исполнение закона осуществляется, увы, не
везде и не всегда. К тому же у инвалидов Чернобыля существуют проблемы с
медицинским обслуживанием, обеспечением жильем.
— Мы, конечно, понимаем, что в стране проблем сегодня хватает, но и наши
вопросы решать тоже нужно, — говорит М.Гасанов. — Можно, к примеру, выделить
нашим инвалидам по шесть соток земли, пусть каждый уже сам решает, что и как
он там будет делать. Правда, пока это наше предложение не нашло поддержки.
Однако чернобыльцам все же помогают решать и эту проблему. Так,
Министерством труда и социальной защиты населения в доме, построенном для
инвалидов Карабаха и семей шехидов, квартиры были выделены и двенадцати
инвалидам Чернобыля.
Э.Гусейнов, «Азербайджанские Известия», 5 апреля, 2005 г.
Источник: info@cenn.org, 15 апреля 2005 г.
ОТКУДА РАСТУТ НОГИ
Неизвестный Чернобыль-2.
Василий Рязанцев — ликвидатор, директор Свердловского областного музея
«Память» Союза «Чернобыль» России, кавалер ордена Мужества.
Многие годы после катастрофы на Чернобыльской АЭС идут споры о причинах
взрыва и виновниках его. Осуждены руководители ЧАЭС, но истинные виновники
остались на свободе.
Корни этих трагических для миллионов людей событий уходят в далекие
шестидесятые, когда Виктором Александровичем Бобровым (и.о. начальника
лаборатории государственной экспертизы изобретений ЦНИИ атоминформ) были
отвергнуты изобретательские заявки на РБМК-1000 по ряду причин, в том числе
из-за отсутствия существенной новизны и промышленной полезности. РБМК-1000 -
печально знаменитый реактор, взорвавшийся в Чернобыле. Авторами заявки, с
приоритетом от 06.10.1967 года, были директор Института атомной энергетики
академик А.П.Александров, С.М.Фейнберг и др. сотрудники института.
Решения об отказах были подписаны на основании отрицательного решения
Физико-энергетического института и предприятия, возглавляемого главным
конструктором реактора РБМК-1000 академиком Н.А.Доллежалем, анализа
публикаций американских и английских физиков. Кстати, главным конструктором
РБМК-1000 Александров назначил именно противника этого реактора академика
Н.А.Доллежаля, стоявшего у истоков атомной энергетики, одного из четырех
создателей первой в мире Обнинской АЭС, за пуск ее получившего Ленинскую
премию.
Впоследствии Александров взвалил на него как на главного конструктора
всю вину за Чернобыль. В этом нет ничего удивительного, еще в 1974 году
Александров на годичном собрании Академии наук СССР заявил: «Нас обвиняют,
что атомная энергетика опасна и чревата радиоактивным загрязнением
окружающей среды. А как же, товарищи, если случится ядерная война? Какое
загрязнение тогда будет?» И он получил это загрязнение, но пострадали от
него миллионы невинных людей.
К сожалению, Александров был не одинок. Его поддержал старинный
соратник, председатель Госкомитета по использованию атомной энергии СССР
А.Петросьянц, который на пресс-конференции в Москве 6 мая 1986 года,
комментируя Чернобыльскую трагедию, произнес кощунственные слова: «Наука
требует жертв».
Но вернемся в прошлое. В 1967 году первый вариант заявки — 1,5 страницы
текста без формулы изобретения и чертежей — был возвращен на переоформление.
Вторично заявка была подана 06.10.1967 года, а уже через месяц, когда заявка
еще не была рассмотрена, Александров в газете «Правда» от 10 ноября объявил,
что «советским ученым удалось решить задачу повышения экономичности атомных
электростанций». Он же в книге «Атомная энергетика и научно-технический
прогресс» обосновал концепции реактора РБМК-1000. Редактором книги по иронии
судьбы (а может быть, это и закономерность) был академик В.А.Легасов,
участник ликвидации катастрофы на ЧАЭС, покончивший с собой, по мнению
многих, из-за травли его в собственном же институте. Через 10 лет после
катастрофы указом Б.Н. Ельцина от 19.09.1996 года Легасову посмертно
присвоено звание Героя России.
С утверждением Александрова о «передовом техническом уровне» РБМК-1000
Государственная патентная экспертиза не согласилась и не признала реактор
изобретением в СССР, а заявление о «принципиальной невозможности взрыва»
опровергла крупнейшая техногенная катастрофа в истории человечества.
Недостатки реактора были известны физикам ИАЭ еще в 1965 году, но более 20
лет не устранялись. Объяснить факт широкого внедрения в девятый пятилетний
план еще не испытанного реактора с опасными недоработками можно лишь
клановыми интересами Минсредмаша и Госкомитета СССР по использованию атомной
энергии, выразителем которых был Александров. И все это несмотря на
серьезное противодействие группы ученых и конструкторов во главе с
академиком М.Д.Миллионщиковым, предлагавших другие типы реакторов.
Клановые интересы — иначе чем объяснить, что Минсредмаш СССР на
основании п.79 «Положения об открытиях, изобретениях и рационализаторских
предложениях» о рассмотрении секретных изобретений, за завесой секретности
провел в жизнь преступный план, перешагнув через Государственную патентную
экспертизу изобретений? Давая оценку РБМК, академик Легасов назвал
альтернативой ему реакторы ВВЭР и ВТГР, а Легасов должен был знать (или знал
и молчал?), что последний — заявка от 30 ноября 1967 года — был к тому
времени морально устаревшим. Его главное отличие — покрытие графитовых
блоков карбидом кремния — скопировано с аналогичного английского реактора
AGR, то есть это его основное отличие, на основании которого требовался
патент, попросту украдено! Парадокс, но авторами заявки на патент были
противники РБМК-1000 академик М.Д.Миллионщиков, Н.Н.Пономарев-Степной и др.
Последний, став академиком в 1988 году, активно старался внедрить устаревший
реактор с западногерманским вариантом охлаждения ВТГР-400, копирующий
немецкий HTGR. Опытный реактор этого типа в ФРГ начали строить еще в 1959
году.
В свете всей этой мышиной возни вокруг реакторов начинаешь понимать,
что смерть сотни тысяч участников ликвидации катастрофы на ЧАЭС — результат
той системы, взрастившей академиков, чьи громкие титулы и научные звания
оплачены кровью лучших сынов Родины, заслонивших мир от ядерной чумы. С
подачи представителей этой системы в обвинительном заключении виновником
катастрофы назван Анатолий Степанович Дятлов: «Заместитель главного инженера
ЧАЭС по эксплуатации второй очереди станции, будучи руководителем испытаний
турбогенератора No 3, в режиме выбега для обеспечения собственных нужд
допустил грубые нарушения регламентных требований по безопасности
эксплуатации реактора РБМК-1000, в результате чего 26 апреля 1986г.
произошла авария на четвертом блоке АЭС». Это — несмотря на подачу
кассационных жалоб с указанием одной из причин катастрофы несовершенство
конструкции реактора. Дятлов не был услышан и умер от переоблучения.
Катастрофа, а не «авария» — очевидная или сознательная безграмотность суда
и прокуратуры, Горбачева и Ельцина, подменяющих одни понятия другими и
оставивших на воле истинных виновников вселенской трагедии. В своей книге
«У истоков рукотворного мира» академик Н.А.Доллежаль пишет: «Серийно
производимые РБМК составили энергетическое ядро Ленинградской, Курской,
Смоленской, Чернобыльской, Игналинской АЭС, построенных в конце 70-х».
Взорвалась ЧАЭС, но могла и может в любой момент взорваться любая из
перечисленных станций.
СССР развалился, но система продолжает жить и действовать под другими
вывесками. Учрежден международный фонд безопасности развития цивилизации
имени В.А.Легасова. В числе учредителей — печально знаменитый Курчатовский
институт, членом совета фонда является А.П.Александров — прямые виновники
катастрофы на ЧАЭС и смерти Легасова. Уроки Чернобыля ничему не научили ни
старые, ни пришедшие им на смену новые кланы, еще более беспринципные,
старающиеся всеми способами, принятием новых законов добить тех, кто 18 лет
назад спас их, их семьи, — вышедших из ядерной мясорубки. Для представителей
этих кланов остаются пустым звуком цифры, приведенные в докладе Генерального
секретаря ООН на 54-й сессии: «Беспрецедентная ядерная авария в Чернобыле
имела чрезвычайно сложные последствия. Она непосредственно затронула более 7
миллионов человек, включая более 3 миллионов детей; в результате аварии была
заражена поверхность общей площадью 155 тысяч квадратных километров».
В печати все реже упоминается о катастрофе, а если упоминается, то
последствия стараются приуменьшить. Даже в учебном пособии, изданном в
Обнинске в 1992 году под редакцией С.П.Соловьева, «Аварии и инциденты на
АЭС», указывается: «С 1970 по 1986 г. из 44 крупных аварий в мире только две
приходится на АЭС. На ЧАЭС сразу погибли 29 человек и 300 получили серьезное
облучение. В неядерных авариях погибли 4654 и получили ранения 8324 чел». А
куда делись 100 тысяч умерших ликвидаторов и почти 200 тысяч инвалидов
Чернобыля, проживающих на территории бывшего СССР?
История все расставит по местам, воздаст должное и героям Чернобыля, и
его виновникам. Ликвидаторы верят в это, в справедливость, которую им
приходится отстаивать каждый день. Такова уж участь всех лучших людей нашей
страны.
В.Рязанцев, Журнал «Урал», 2005, N 2
http://magazines.russ.ru/ural/2005/2/ria8-pr.html
Прислал: svkrich@mail.ru, 7 февраля 2005 г.
А ДО ЭТОГО ЗАСВЕТИЛСЯ «МАЯК»
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИКВИДАЦИИ РАДИАЦИОННЫХ АВАРИЙ
В борьбе за обладание ядерным оружием солдат не щадили
Об авторе: Алексей Митюнин — участник ликвидации аварии на Чернобыльской
АЭС в 1986-1988 годах, ветеран подразделений особого риска, участник ядерных
испытаний.
История ликвидации радиационных аварий в Советском Союзе берет свое
начало на <плутониевом> комбинате No 817 (ныне производственное объединение
<Маяк>) в Челябинской области. Это сверхсекретное предприятие по производству
оружейного плутония для первых советских атомных зарядов появилось на Южном
Урале в конце 40-х годов прошлого века. Комбинат состоял из трех главных
промышленных объектов: ядерного реактора для наработки плутония (объект
<А>), радиохимического завода для его выделения и очистки (объект <Б>) и
химико-металлургического завода для изготовления деталей зарядов (объект
<В>). Еще до пуска комбината руководители <атомного проекта> понимали, что в
случае аварии последствия их придется устранять в условиях повышенного
радиационного фона. Но они молча примирились с мыслями о возможных жертвах,
которые в плановых показателях отнюдь не фигурировали.
Первые ликвидаторы
Высокая аварийность на ядерных объектах в этот период была обусловлена
во многом сложностью и новизной решаемых задач. Однако несовершенство
оборудования, проектные решения, принятые без должного учета специфики
ядерного характера производства, были лишь одной из причин радиационных
аварий и переоблучения персонала.
Главными же причинами большого числа жертв среди работников атомных
производств, ликвидаторов аварий и местного населения были авральные методы
работы, наличие чрезмерного режима секретности, заниженная ценность
человеческой жизни в бывшем СССР. На тех же принципах основывалось и
реагирование на аварийные ситуации: многие работы производились вручную, без
соответствующих средств защиты, с превышением норм облучения.
Первая тяжелая радиационная авария в Советском Союзе произошла 19 июня
1948 года, на следующий же день после выхода атомного реактора по наработке
оружейного плутония (объект <А> комбината <Маяк>) на проектную мощность.
В результате недостаточного охлаждения нескольких урановых блоков произошло
их локальное сплавление с окружающим графитом — так называемый козел.
Ликвидацией аварии руководил главный инженер комбината Славский, будущий
министр Атомпрома. Реактор был остановлен, и в течение девяти суток
<закозлившийся> канал расчищался путем ручной рассверловки. Допустимая доза
облучения для ликвидаторов аварии была установлена специальным приказом
директора комбината в 25 рентген. Уже на четвертый день весь мужской
персонал реактора набрал установленную норму облучения. Затем к работам были
привлечены солдаты строительных батальонов. Людей не хватало, наиболее
сознательных рабочих привлекали для работ в реакторном зале дважды и трижды.
В этом случае сменный руководитель аварийных работ обычно <по-дружески>
просил рабочего не брать с собой свой личный дозиметр. С солдатами было еще
проще — их никакими дозиметрами не пугали.
Им можно больше:
В декабре 1948 года первая партия облученного в реакторе урана поступила
на радиохимический завод для выделения плутония, и на объекте <Б> началась
своя череда аварий. Технологическая схема этого производства была такова,
что частые разливы радиоактивного раствора операторам установок приходилось
ликвидировать вручную, с помощью тряпки и ведра.
Работа в таком аварийном режиме привела к тому, что около двух тысяч
работников комбината стали <носителями плутония>, то есть имели в своем
организме превышение допустимого его содержания. Однако в это число не
включены так называемые солдаты-десорбщики — военнослужащие, участвовавшие в
ликвидации аварийных ситуаций вместо персонала. Вот что пишет о них в своей
статье <Северное сияние над Кыштымом> бывший работник комбината Анатолий
Никифоров:
<...Для них не было понятия <рабочий день> и <смена>. Их работа — <допуск>.
За талон доппитания они тряпкой и ведром убирали разливы высокорадиоактивных
растворов, отмывали до допустимых пределов поверхности оборудования. Время
их допуска — 10, 15, 20 минут из расчета пять рентген в заход и 45 рентген
за три месяца работы. Через три месяца их сменяли <свежие> бригады>.
Другая работница радиохимического производства, Ирина Размахова, вспоминает,
как начальник объяснял ей, что <эти допустимые дозы определены для нас -
персонала комбината. А солдатам можно больше — они ведь поработают и уедут>.
Поэтому неудивительно, что первые случаи острой лучевой болезни в СССР были
выявлены врачами организованного в 1947 году на <Маяке> медико-санитарного
отделения именно у молодых солдат, которых, в противоположность персоналу,
использовали на радиационно-опасных работах <вслепую>. Многие из них вряд ли
понимали степень риска, которому они подвергались. Да и где они сейчас?
Кыштымская авария
29 сентября 1957 года беда пришла, откуда ее ждали меньше всего, — с
хранилища радиоактивных отходов. Там взорвалась емкость, содержавшая 20
миллионов кюри радиоактивности. Специалисты оценили мощность взрыва в 70-100
тонн в тротиловом эквиваленте. За 10 часов радиоактивное облако от взрыва
прошло над Челябинской, Свердловской и Тюменской областями, образовав так
называемый Восточно-Уральский радиоактивный след площадью 23 тыс. кв. км.
Основная же часть выброса осела прямо на территории комбината <Маяк>.
Эвакуация началась только через 10 часов после аварии, когда было получено
разрешение из Москвы. Людей на открытых бортовых машинах и в пешем строю
вывели из опасной зоны.
По оценкам специалистов, в первые часы после взрыва, до эвакуации с
промплощадки комбината, в результате прохождения радиоактивного облака
подверглись разовому облучению до 100 рентген более пяти тысяч человек.
Из-за высоких уровней радиации для дезактивации загрязненной территории
требовалось очень много людей. На самые опасные и тяжелые работы, как
всегда, были направлены солдаты-<добровольцы>.
Опыта очистки поверхностей, особенно стен, перекрытий и крыш, не было.
Пользовались подручной техникой и инструментом — пожарными машинами,
бульдозерами, лопатами и отбойными молотками. Дороги мыли специальными
растворами, в наиболее загрязненных местах снимали верхний слой почвы,
спиливали деревья и вывозили в могильники. После каждой рабочей смены
загрязненность спецодежды была столь сильна, что комбинезоны и резиновые
сапоги приходилось сразу уничтожать, зарывая в землю.
Ликвидаторам аварии были установлены максимальные нормы облучения: не
более двух рентген в смену и 25 рентген за все время работ. Но установленные
дозы облучения на практике не соблюдались. Облучение было значительно выше
нормативного. Многие участники после окончания очистки территории были
досрочно уволены в запас.
Всего же, по официальной оценке, в ликвидации этой аварии в период
1957-1959 годов участвовало более 25 тысяч военнослужащих военно-строительных
частей. И это без учета военнослужащих близлежащих к <Маяку> воинских частей,
привлекавшихся к аварийным работам в разовом порядке (а их, по
приблизительным подсчетам, было более пяти тысяч человек). При этом им не
сообщалось, для чего их привозили на промплощадку, каковы истинные цели
работ и какую опасность они представляют.
А.Митюнин, «Независимая Газета», 15.04.2005
http://www.ng.ru/nvo/2005-04-15/11_radiation.html
Прислал: svkrich@mail.ru, 15 апреля 2005 г.