« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »
*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
* Сообщение UCS-INFO.402, 12 апреля 1999 г. *
*******************************************************************
Химия и жизнь
ИЗ ЖИЗНИ ДИКИХ СВАЛОК В МОСКВЕ
«Бульдозерная политика стала причиной тяжелого социального
конфликта в Митине.
Правда, чиновники считают, что конфликта нет, а есть несколько
смутьянов, разжигающих страсти для получения личных политических
дивидендов. «Им все равно, какую карту разыгрывать», — полагает
зампрефекта, председатель окружной комиссии по чрезвычайным ситуациям
Виктор Селиверстов. Районные газеты, состоящие на довольствии в
Северо-Западном округе, именуют происходящее «политической вонью»,
а супрефект Николай Бутырин — «зеленой мутью».
Корреспондента «Московской правды» политические нюансы этой истории
интересуют мало, зато весьма занимает, как реальную и более чем
серьезную проблему, сознательно уводя ее в разряд политических, местная
власть пытается замотать.
О пользе мокрых простыней
В понедельник, 1 марта, микрорайон 8г Митина снова окутала
невыносимая вонь. Жители привычно задраили форточки, а Сергей Ерофеев,
санитарный врач, поступил по-научному — завесил окна мокрыми простынями.
Его соседи делают теперь так же. Каждый раз при газовой атаке маленькая
внучка Сергея Борисовича принимается тяжело болеть. Зимой приступы
удушья настигали микрорайон всякий раз, если мороз сменялся оттепелью
или ветер тянул со стороны оврага, где экскаваторы насыпали в самосвалы
черную вонючую землю.
Эта дурно пахнущая история началась 17 января, когда заместитель
директора школы N1919 Александр Анисимов, обходя вечером школьное
здание, ощутил тяжелый, едкий запах. 18-го дышалось не легче, а еще
через три для стало и вовсе невмоготу. Вызвали МЧС, в классах взяли
пробы воздуха. Результат анализа изложен в справке за подписью директора
Всероссийского центра медицины катастроф «Защита» Сергея Гончарова: 21
января содержание уксусного альдегида в воздухе превысило ПДК в 230 (!)
раз. 22 и 23 января школа N1919 была закрыта. Потом детей из соседней
школы, а также детского сада, стоящих примерно в 150 метрах от оврага,
отпускали по домам не раз. Москомприрода останавливала работы дважды.
На залежь мусора примерно двадцатиметровой толщины наткнулись год
назад случайно, когда начали готовить строительную площадку. Кому
первому взбрело в голову приспособить под помойку глубокий овраг, кто
и что возил сюда в течение тридцати лет, теперь уж не узнать, хотя для
большей ясности это было бы совсем неплохо.
Проект удаления свалки делала известная в городе организация
«Прима-М», однако содержимое помойки изучала не предъявившая лицензии
контора из Раменского, по изысканиям которой вышло, что «участок
представляет собой насыпную толщу строительного мусора с примесью
бытовой органики».
Однако «строительный мусор», едва тронули, взялся смердеть так, что
жильцы ближних домов легли на бок, и это не странно: уксусный альдегид,
оксид углерода, сероуглерод, сероводород, гидрохлорид, диоксид азота и
прочие не укрепляющие здоровья соединения обнаруживались в воздухе с
пугающей регулярностью.
Сволочной грунт
— Ей-богу, не сама придумала: как можно отнимать авторство у зама
префекта Павла Козлова! Вместо того, чтобы разрешить конфликт законным
путем, этот чиновник 8 февраля жалуется Владимиру Ресину: «Заместителем
председателя Москомприроды Васильевым решение КЧС СЗАО (О возобновлении
работ.- Ред.) не согласовано. При объективной необходимости скорейшего
вывоза сволочных грунтов работы не ведутся». О том, что проект ВОПРЕКИ
ЗАКОНУ не был представлен на экспертизу, — ни намека, зато уж очень
примечательна — низкий поклон Фрейду! — оговорка.
Но что такое загадочная аббревиатура КЧС и почему исходящие от нее
решения требуют непременного исполнения? Да очень просто: КЧС — комиссия
по чрезвычайным ситуациям. На расширенном заседании 3 февраля КЧС
решила, что работы, несмотря на запрет Москомприроды, надо продолжать,
что и удостоверила в образце коллективной безответственности -
протоколе. Напоминать заму префекта П.Козлову о том, что протокол не
имеет юридической силы, право, скучно. Столь же скучно рассказывать
начальнице административно-технической инспекции, что без согласия
Москомприроды г-жа Н.Хвастушина может выдать ордер разве что на ремонт
собственного чердака.
Из тех, кто предпринял хоть что-то для защиты жителей, -
Москомприрода, чьи эксперты в пожарном порядке вынуждены были не просто
рассматривать халтурный проект, а вносить в него поправки и рекомендации,
чтобы свести к минимуму вред от вовсе не по их вине затянувшихся работ.
Технологию провала проследить несложно: проектировщики пользовались
услугами организации, не предъявившей лицензии, проект не прошел
Государственной экологической экспертизы, но заказчик, ТУКС-2, этим
пренебрег, как и административно-техническая инспекция СЗАО, разрешившая
начать работу. Дело тормозилось еще и потому, что ловчило УМ-9, возившее
помоечный грунт не на спецполигон «Хметьево», как указано проектом, а
поближе, в карьер «Кирилловский» возле Сходни. За такую инициативу
начальник механизаторов Владимир Хусаинов и руководитель ТУКС-2 Валентин
Стрыгин расплатились штрафами в 20 МЗП. Кстати, В.Стрыгину пришлось
расстаться с двадцатью минимальными зарплатами дважды — еще и за то, что
начал работы без проекта. Результат партизанских действий известен:
несносная вонь, вынужденные паузы, неизбежное форсирование событий.
Тут весьма кстати вспомнить, как в 1994 году в Покровском-Стрешневе
разгорелась «бульдозерная война», когда префектура, имея в виду
застроить это место «малоэтажными элитными коттеджами», взялась сносить
сараюшки огородников. Столичных земледельцев извели под корень, но и
победившая сторона понесла потери: 2 бульдозера горели жарко. Руководил
наступлением Виктор Козлов, тогда еще не префект, а зам. А вскоре после
этого экспертный совет Москомприроды, членом которого состоял ваш автор,
обсуждал проект застройки. Проект отклонили, чем крайне расстроили
Козлова: «Да на одну только технику сто миллионов потратили!» — обиделся
Виктор Александрович на несознательных экспертов. С огородами и прочей
«нахаловкой» в округе всегда было богато, но почему-то активность В.
Козлов проявил в Покровском-Стрешневе, где замаячило «малоэтажное
элитное жилье» с неутвержденным проектом застройки.
С тех пор бульдозерные методы на Северо-Западе усовершенствовали и
развили. Перечислять все подвиги местной власти в этом помоечном деле -
читатель задохнется. Скажу только, что префект пытался оказать давление
на редакцию и что не нашлось ни одного чиновника, который не желал бы
меня обмануть. Могу подтвердить это документами, коих набралась целая
папка, и диктофонными записями.
А вонь и ныне там
А что же пострадавшие жители? Неужели мокрые простыни на окнах -
знак капитуляции? Да нет, общественность принялась активно роптать при
первых же раскопках «сволочного грунта», и в конце января префектура
вынуждена была провести собрание. Повестка формулировалась лукаво — о
перспективах развития 8-го микрорайона. Но как только чиновники принялись
рисовать ослепительную даль, новоселы перехватили инициативу и сказали
все, что думали — и о префектуре, и об МЧС, и о Москомприроде, а также
многих прочих. Люди потребовали ясности и получили ее: на школьных дверях
стали вывешивать сводки за подписью главного врача окружного центра
санэпиднадзора Тамары Вишневской: «В пробах воздуха обнаружены
незначительные концентрации загрязняющих веществ…
санитарно-гигиеническая обстановка по запаховому воздействию на органы
обоняния неустойчивая».
В переводе на русский — воняет, но это не вредно. В том же пытался
уверить корреспондента и доктор медицинских наук Г.Простакишин,
подписывающий донесения Всероссийского центра медицины катастроф
«Защита» (этой организации поручен постоянный мониторинг): «Хорошие там
грунты, — сообщил он. — Земля черная. Два раза перекопать, и ничего
опасного». Мое предложение перевезти «хорошую черную землю» на свой
огород Простакишин почему-то не поддержал. По мнению доктора меднаук,
опасности для здоровья нет: ну, пахнет, неприятно, конечно, зато «нет ни
одного человека, у которого изменения здоровья были бы связаны с этими
веществами». Именно так сказал он 19 марта в Мосгордуме, где слушался
вопрос.
Хорошо, что не слышали Геннадия Петровича родители Вани Кузнецова,
Насти Колесниковой, Никиты Заболотного, Максима Шувалова и многих других
учеников школ NN1919 и 1918! «Потерял сознание, перестал дышать, лицо
горело несколько дней, неделю спал сидя, потому что кашель душил,
тошнило, голова кружилась, ужасно побледнел, температура подскочила,
стал слишком сонлив, не может сосредоточиться», — вот конспективно
жалобы родителей, чьи дети прежде на здоровье не жаловались. Мама Насти
Колесниковой считает, что им еще повезло: «Мы вернемся домой в Новые
Химки, молока попьем и в лесок. А куда бежать тем, кто живет рядом со
школой? Мы с мужем поехали и купили респираторы на весь класс». Мама
Вани Кузнецова передала в редакцию справку, где невропатологом
удостоверено: отравление неизвестным газом. Так откуда же у доктора из
Центра медицины катастроф, равно как и его коллеги из окружной СЭС
Анатолия Маркина уверенность, что «здоровью это не вредно»? Может быть,
проведены какие-либо массовые обследования, которые это подтверждают?
Читаю справку окружного управления здравоохранения от 21 января:
«Осмотрены дети в количестве 319 человек. Из них одна девочка, 15 лет,
Тихомирова Яна, была госпитализирована в НИИ им. Склифосовского.
Отпущена домой с диагнозом: ингаляционное отравление сероводородом
легкой степени. За остальными детьми проводится медицинское наблюдение и
обследование». Никаких иных документов, иллюстрирующих заботу о здоровье
пострадавших, не представлено, а посему самое время дать слово главному
детскому токсикологу профессору Я.Луцкому.
Прочитав справки и донесения, Ян Михайлович высказал такое суждение:
«Перечисляется с десяток токсических веществ и делается заключение:
концентрация их невысокая, ниже, чем ПДК. Но они присутствуют в воздухе,
которым дышит ребенок! Там есть вещества, представляющие высокую
опасность, и ПДК здесь ни при чем: токсикантов в воздухе не должно быть
вовсе, а если они обнаруживаются, то влияние на живой организм, тем
более детский, неизбежно, причем яд ударит в первую очередь по слабому
месту. У одного это почки, у другого — печень, у третьего — легкие и так
далее. Значит, мы можем говорить о том, что общий уровень здоровья детей
в этом районе понизится. К сожалению, мне неизвестно, что предприняли
мои коллеги, но все же надо ребят обследовать еще раз: развернутый
анализ крови, мочи, ЭКГ — это минимум. И обязательно — невропатолог.
Особое внимание — к легочной патологии. Скажут, что бронхит? Значит,
пусть проведут повторное обследование, выяснят, сколько этих бронхитов
оказалось в то время, когда шли активные выбросы. Надо собрать
информацию и проанализировать, только тогда картина станет ясной».
Выходит, не зря люди не верят ни «Защите», ни СЭС, ни местной
власти. По правде говоря, после двух выездов на место, променадов в
резиновых сапогах по свалке, признаний бульдозеристов и экскаваторщиков,
что «голова трещит без передыха», у химически необразованного
корреспондента тоже забрезжили сомнения. Действительно, как это
получается, что в помещениях школы поймали 230 ПДК ацетальдегида, а
возле свалки — всего 2? Прояснить ситуацию взялся президент Союза
«За химическую безопасность» профессор Л.Федоров.
Вооружившись справочником под редакцией Н.В.Лазарева «Вредные
вещества в промышленности», Лев Александрович сообщил, что регулярно
поминаемые в сводках ацетальдегид и сероуглерод относятся соответственно
к 3-му и 2-му классу токсичности, что сероуглерод является промышленным
ядом, даже малые концентрации которого приводят к расстройству нервной
системы, портят кровь, делают мужчин импотентами, а женщин -
бесплодными. «Если в школе 230 ПДК, а на источнике измерения -
полтора-два, это означает, что такие измерения слова доброго не стоят.
Кто измерял, либо не умеет этого делать, либо обманывает», — подвел
черту профессор химии. Как тут не вспомнить, что первая январская проба
грунта дала ошеломляющий результат: по некоторым веществам — тысячные
ПДК! Эти шокирующие сведения тут же засекретили.
Но каким образом городской центр санэпиднадзора присвоил «сволочному
грунту» низшую, 4-ю категорию токсичности, если его составные части куда
опаснее? В пределах здравого смысла эта задача не имеет решения.
* * *
«Мы купили квартиры в экологически чистом районе, а попали в
газовые камеры»,- волнуются жители. Что им возразить? Что, расползаясь,
Москва начинает строиться на бывших помойках? Что такая ситуация может
возникнуть где угодно, и если мы будем работать так, как с первого дня в
Митине, социальные конфликты неизбежны? Вряд ли это кого-то утешит, тем
более что люди, которые будут руководить развитием Митина, прежние, но
при этом никто не знает, каких сюрпризов можно ожидать от зловредного
оврага и его окрестностей. Неплохо бы выяснить это прежде, чем пустить
бульдозер».
Е.Субботина, Московская правда, 6 апреля 1999