« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »
*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
* Сообщение UCS-INFO.482, 11 сентября 1999 г. *
*******************************************************************
На просторах Родины чудесной
ЧУВАШИЯ, МЫСЛЕЦ: БЕДА БЫСТРО НЕ УХОДИТ
«На проклятом месте долго не живут.
Ранним утром на железнодорожном разъезде поселка Мыслец в
Чувашии сошел с рельсов грузовой состав. 24 вагона оглушительно
взорвались. Языки пламени взметнулись к небу. Люди — кто с ведром,
кто с лопатой — с криками «Пожар, пожар!» побежали к месту аварии.
Через несколько часов черный дым заслонил солнце и повис над
поселком.
Стало темно и жутко. Одинокая баба Агриппина, жившая на окраине
поселка на берегу обмелевшей речки Пушкут, от страха перекрестилась.
Вдруг услышала, как речка взволновалась и, словно в половодье, с
шумом понесла фиолетовые воды. На следующий день на дома и огороды
тихо осел черный пепел…
Эта трагедия случилась три года назад — 14 мая 1996 года. С
тех пор место аварии расчистили, и мимо поселка вновь мчатся поезда.
Да и Пушкут как будто стал прежней речкой. Но брось в нее камень -
и синие разводы вместе с ядовитым запахом напомнят о дне, который
разделил жизнь мыслечан на «до» и «после» аварии. Не вспоминает об
аварии разве что баба Агриппина. Она умерла. Врачи сказали: от
старости. Однако в поселке этому не верят.
Отрава замедленного действия
— Агриппина была первой жертвой. Сразу после аварии у нее подохли
гуси. Потом сдох теленок, а она стала задыхаться, — вспоминает
глава поселковой администрации Анатолий Швоев. — Впрочем, теперь
все поселковые болеют.
Идем к месту аварии по заболоченному берегу речки. Жижа чавкает
и оставляет на обуви яркие радужные следы.
— Земля впитала жидкость, вылившуюся из вагонов. Что на самом деле в
них было, мы до сих пор не знаем. Когда следом взорвался газопровод,
люди вспомнили о литерных цистернах с желтой полосой на боку. Стали
говорить о ракетном топливе, разных отравляющих веществах и ртути.
Однако нам объяснили, что большинство вагонов были пустыми и якобы
разлились лишь тринадцать цистерн с фенолом, еще три — с дизельным
топливом и один вагон — с полиэтиленовой крошкой.
Что не успело загореться — стекло в речку Пушкут и дальше в Суру.
Рыба всплыла кверху брюхом даже в Волге. А у нас сразу же подохли
кролики. Потом скот стал болеть, телята появлялись с какими-то
наростами и тут же умирали. Но люди шустрые. Видя, что скотина
вот-вот подохнет, забивают ее и сдают в заготконтору. Потому коров
от прежнего числа чуть ли не в три раза меньше. И молока с них не
выдоишь. А мне из района план по молоку спустили…
Мы идем вдоль молчаливого леса, обходя одну запруду за другой:
ликвидаторы аварии, пытаясь удержать феноловую воду речки, построили
три плотины. Все чаще встречаются высохшие деревья. Неожиданно из
калитки ближнего дома вышел мужчина с бледным лицом и слезящимися
глазами:
— Умираю… Вызывайте «скорую», — с трудом выговаривая слова и со
свистом в груди обратился он к нам.
Анатолий Николаевич заверил его, что по рации железной дороги
он вызовет врачей.
— Министр здравоохранения Чувашии Ольга Шарапова пообещала прикрепить
к поселку машину «скорой помощи». Однако нет ни «скорой», ни даже
телефона, — пояснил мне глава поселковой администрации. — В годовщину
трагедии мы собираемся с требованием, чтобы нам выдали деньги за ущерб
здоровью. Приезжают разные начальники из Чебоксар. Показывают на лес и
говорят, что раз деревья зеленые, ничего опасного нет.
Об аварии и горевших некогда вагонах напоминает лишь желтый песок,
насыпанный вместо убранного слоя земли, шурфы и отвратительный запах.
Через них ликвидаторы аварии для дезактивации почвы вкачали в землю
перекись водорода и порекомендовали жителям не пить воду из колодцев.
— Сначала мы ее не пили. Уж очень воняла. Запасались привозной водой.
А потом добились фильтров «Родничок»… Правда, в последнее время люди в
поселке стали чаще умирать. С начала года уже пятерых похоронил. Сколько
на самом деле умерло людей, я не знаю. Только одних ликвидаторов здесь
было человек 300. Говорят, что умирают и они. Услышав об их печальной
участи, те, у кого были деньги, уехали из поселка. Осталось чуть больше
500 душ, которым не на что и некуда податься.
«Летучий голландец» все еще в пути
Есть ли у жителей надежда вылечиться от появившихся недугов?
Любезная секретарша министра здравоохранения республики объяснила мне,
что по таким пустяковым вопросам начальство не беспокоят. На это
есть специалисты рангом пониже. Специалист управления медпомощи
населению Наталья Григорьева, которую мне порекомендовали для беседы,
лишь признала факт роста заболеваний и сообщила, на какую сумму были
сделаны закупки лекарств для жителей поселка.
— Ни один врач вам не ответит на этот вопрос, — пояснила мне лидер
республиканской партии «зеленых» Оксана Алексеева. — Людей лечат, но
боли появляются вновь. И как им не быть! Ведь даже по официальной
версии в Мыслеце разлилось 180 тонн фенола. Плюс 900 тонн дизельного
топлива, содержащего ко всему прочему нафталин и алкилбензолы.
Произошел мощный выброс токсичных веществ от горения пластмассы. В
нормальной стране давно бы этот поселок признали зоной экологического
бедствия. Взыскали бы с виновника за материальный и моральный ущерб
и вывезли жителей в безопасное место. Вместо этого у нас заключают с
ним мировое соглашение, по которому мыслечанам не предусматривается
никакой помощи.
Оксана Алексеева протянула документ, подписанный между
министерством охраны природных ресурсов ЧР и управлением Горьковской
железной дороги. Согласно ему виновник аварии возмещает республике
ущерб в пределах 18 миллиардов рублей (в ценах 1997 года) в виде
постройки водопровода и очистных сооружений на неких предприятиях,
не имеющих никакого отношения к поселку.
— Мы забили тревогу, — продолжает она. — Обратились к депутатам.
Те — в Генеральную прокуратуру России. Теперь дело об аварии повторно
направлено на рассмотрение в Федеральный арбитражный суд Волго-Вятского
округа. Какое он вынесет решение на этот раз, я не знаю. Ведь до сих
пор нет экспертизы, связывающей болезни с произошедшей аварией.
Почему ее нет, не смогла объяснить и депутат Венера Печникова,
занимающаяся в местном Законодательном собрании проблемами экологии.
Она лишь предположила, что поводом могут быть долги республики перед
железнодорожниками, которые еще в канун аварии исчислялись несколькими
миллиардами. Якобы на сумму долга и могло быть подписано мировое
соглашение.
— Головной болью стал для нас и состав с отравленным грунтом, который
железнодорожники три года назад увезли на захоронение, — рассказывает
Печникова. — Оказалось, что этот эшелон до сих пор катается. Там, где
он останавливается, людей начинают мучить зуд и головная боль. Мы тот
состав прозвали уже «летучим голландцем».
После этого разговора я пошла на прием к заместителю председателя
кабинета министров республики Анатолию Аксакову. Он был краток:
подписал мировое соглашение бывший министр по проблемам экологии
Алексей Автономов, а потому не известно, почему оно было подписано.
При этом Аксаков заверил, что никакого взаимозачета по долгам не было
и нет. А что касается судьбы мыслечан, лучше обращаться к министру
здравоохранения Ольге Шараповой. Круг замкнулся.
От чего умерла баба Агриппина?
Между тем то, что сегодня происходит в зоне аварии, заставляет
бить тревогу. Люди тихо умирают. Денег на лекарства и переезд у них
нет. А от виновника аварии помощь не торопится. Потому жители вынуждены
за жалкие крохи нанимать юристов и обивать пороги гражданского суда.
До сих пор лишь одной семье из 4 человек присудили взыскать с виновника
аварии по 10 тысяч рублей на душу.
Глава поселковой администрации Анатолий Швоев даже хранит научный
трактат о вреде химических веществ. А для убедительности в беседе
ссылается на утверждения доктора химических наук, президента союза «За
химическую безопасность» Льва Федорова, который объяснил, что при
вдыхании фенола поражаются почки и печень, щитовидная железа, отекают
легкие.
Однако к обследованию и экспертизе приступили лишь через три года
после аварии. Шумерлинский суд в марте поручил Научному центру
экологической токсикологии провести в Мыслеце комплексную экспертизу.
Истекли пять месяцев, а руководитель центра Алексей Фитин до сих пор
не может завершить работу из-за отсутствия финансирования. Между тем
от него теперь зависит судьба мыслечан. Если экспертиза подтвердит
феноловое отравление, виновник аварии будет вынужден выплатить
компенсацию и на лечение, и на переезд. Но мыслечане, похоже, этого
уже не дождутся…»
И.Семенова, «Российская газета», 3 сентября 1999 г.
* * *
Предыдущие выпуски на эту тему см. в UCS-INFO.68,69,164,182,232.