« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »
*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
* Сообщение UCS-INFO.494, 1 октября 1999 г. *
*******************************************************************
Отходы и доходы
СУДЬБЫ МУСОРА У «НИХ» И У НАС
(на взгляд журнала «Итоги», N 18 за 1999 г.)
ГЕРМАНИЯ
Грязное золото
Выбросить в Германии обычный бытовой мусор — высокая наука.
Иначе в развитом индустриальном обществе конца XX века и быть не
может.
Дисциплина
КАК ВЫБРОСИТЬ ПУСТУЮ ПАЧКУ ОТ СИГАРЕТ? НЕ СПЕШИТЕ С ответом -
вы наверняка забыли о целлофановой пленке, в которую эта пачка была
упакована и которую вы уже намеревались вместе с самой пачкой
выбросить в мусорное ведро. А пустой стаканчик из-под йогурта -
вы полагаете, его тоже можно прямиком отправить в мусоропровод, не
отделив предварительно сделанную из плотной фольги крышечку? Наконец,
вы считаете, что не нужно отделять от общей массы отходов консервные
банки, батарейки и стеклянную посуду? Если это так, то имейте в виду,
что у вас отсутствует экологическое сознание и что защита окружающей
среды для вас — пустой звук. По крайней мере, именно к такому выводу
придет активный сторонник экологического движения где-нибудь в
Западной Европе, если застанет вас за подобным «неэкологичным»
методом выбрасывания мусора.
Дело не только в том, что эти нормы с каждым днем получают все
большее распространение в европейских странах. В Германии они
соблюдаются строже, чем где бы то ни было. Сознательность и
дисциплинированность немцев в отношении мусора даже вызывают у
европейских соседей легкую насмешку. Однако немцев это не смущает:
все больше жителей страны начинают разделять мнение экологов о том,
что защита окружающей среды — это не только мощные очистные
сооружения на предприятиях, строгое законодательство и борьба за
сохранение лесов Амазонии. Экология — это прежде всего личная
ответственность каждого, в каких бы мелочах, вроде «правильного»
выбрасывания мусора, она ни заключалась.
Сортируйте стеклотару!
Семидесятые годы стали в ФРГ временем разочарования в
техническом прогрессе. Развитие техники и бурный рост промышленности
привели к резкому осложнению экологической ситуации: помните, в
учебниках по географии в то время неизменно сообщалось, что Рейн
«превратился в сточную канаву Европы». Своя правда в этом, надо
признать, была. Не случайно по всей Западной Германии в 70-е годы
независимо друг от друга возникло множество общественных
экологических движений, деятельность которых не ограничивалась
митингами, участием в коммунальных выборах и борьбой с крупными
промышленными концернами. Фактически речь шла о выработке нового
экологического сознания, которое оценивало бы каждый шаг человека
в быту по его последствиям для окружающей среды. Сегодня экологисты
70-х, многие из которых позже вошли в состав партии немецких
«зеленых», могут гордиться: экологическое мышление вошло в
повседневную жизнь немцев. Немецкие фирмы и предприятия теперь
непременно указывают на упаковке, что их товар произведен из
экологически чистых компонентов. Товары в супермаркете помечены
специальными значками, которые информируют покупателя о том, куда
необходимо выбросить упаковку и что с ней произойдет в будущем
(подлежит ли она переработке или нет).
Приведенный пример с сигаретной упаковкой, конечно, крайность,
однако исследования показывают, что к сортировке мусора большинство
немцев относится весьма ответственно: 84 процента отделяют от общей
массы бумагу и картон, примерно столько же отдельно выбрасывают
стеклянную посуду (причем раскладывая ее предварительно по цвету:
зеленое стекло, коричневое и бесцветное), 66 процентов — пластик
и т.д. Кроме того, в последние годы в разных регионах страны
проводится эксперимент по раздельной утилизации батареек и упаковок
от медикаментов.
Инвестируйте в экологию
Отношение современных немцев к мусору вызывает бурное веселье
не только у жителей соседних европейских стран, но и у многих бывших
граждан Советского Союза, перебравшихся в Германию на постоянное
место жительства или приехавших в туристическую поездку. У немцев,
мол, все благополучно, и потому есть время играть в бирюльки и думать
о мелочах вроде мусора. Любопытно, что в то же время восхищение
вызывают чистый воздух и сочетание высокоразвитой экономики со
здоровой экологической обстановкой. Объясняют это обычно наличием в
ФРГ строгих законов по охране окружающей среды и системы по утилизации
и переработке мусора. Что касается системы, то она — как бы ни
критиковали ее сами немцы — действительно может считаться их
несомненным достижением. Утилизация и переработка мусора фактически
стала в ФРГ отдельной отраслью экономики, в которой занято свыше
240 тысяч человек, а годовой оборот достигает 80 миллиардов немецких
марок. Главный принцип системы — кругооборот. Необходимо увеличить
количество материалов, которые после первого употребления можно
переработать и вновь «запустить в оборот», и соответственно
максимально снизить производство материалов однократного использования.
Для этого, собственно, и требуется сортировка мусора гражданами -
ведь иначе ни один коммунальный бюджет не выдержит подобной
экологической модели.
Кстати, поначалу утилизацией и переработкой отходов в Германии
в основном занимались именно коммунальные предприятия. Однако в
начале 90-х годов в перерабатывающей индустрии ФРГ произошел
настоящий бум. Одна за другой стали появляться частные фирмы, тут
же развернувшие ожесточенную борьбу за выгодные рынки. Никому раньше
не нужный бытовой мусор превратился в выгодный товар. В прессе
бытовые и промышленные отходы начали называть «грязным золотом». О
том, насколько привлекательным был в начале десятилетия «мусорный»
бизнес, говорит хотя бы факт появления в Германии «мусорной мафии».
Мошенники, подделывая необходимые документы, отправляли
предназначенные для переработки отходы в страны третьего мира, где
они тут же оказывались на свалке, а выделенные на переработку
деньги присваивали себе. Однако сверхприбыльный бизнес продолжался
недолго — против нечистых на руку дельцов немецкими следственными
органами были приняты соответствующие меры.
В «сточной канаве» снова можно купаться
Однако за каждым всплеском экономической активности следует
период стагнации — и именно такой период переживают сейчас немецкие
предприятия по переработке и утилизации мусора. Причина этого -
обострившаяся конкуренция внутри страны, а также деятельность
иностранных «мусорных» предпринимателей, привлекающих выгодных
клиентов низкими ценами. Тем не менее немецкие фирмы сдаваться не
собираются и пытаются опередить конкурентов с помощью автоматизации
производства и применения различных технических новшеств. Наконец,
и немецкие политики не собираются бросать отечественную
промышленность на произвол судьбы. После того, как осенью прошлого
года к власти в ФРГ пришла коалиция социал-демократов и «зеленых»,
из Бонна зазвучали заявления о намерении провести серьезную реформу
в системе лицензий и сборов на переработку бытовых и промышленных
отходов. Цель реформы — добиться, чтобы переработка мусора стала
экономически выгоднее, чем его уничтожение. А это будет
способствовать и дальнейшему улучшению экологической обстановки в
Германии, и увеличению числа клиентов перерабатывающих фирм.
Так что, судя по всему, немцы и дальше будут всей страной
раскладывать мусор по специальным контейнерам. Тем более что за
последние десятилетия это занятие уже принесло осязаемые результаты.
Рейн, например, перестал быть «сточной канавой Европы», и на
городских пляжах в жаркую погоду все чаще можно увидеть купающихся.
П.Лось
РОССИЯ
Отходный промысел
Российские свалки так и не стали «санитарными полигонами»,
но в умелых руках могут быть доходными и безопасными
Изобилие
САМЫЕ СТАРЫЕ ИЗ ТЕХ ПЛОЩАДОК, НА КОТОРЫЕ СЕГОДНЯ ВЫвозится
московский и подмосковный мусор, в своих учредительных документах
простодушно именуются свалками. Но с конца 70-х годов это простое
и выразительное слово быстро вытесняется из официальной лексики
сочетанием «санитарный полигон». Последнее кажется очередным
бюрократическим эвфемизмом вроде «людей пожилого возраста» или
«лиц кавказской национальности». На самом же деле оно должно означать
нечто отличающееся от традиционной свалки не меньше, чем современный
благоустроенный дом — от шалаша. Настоящий санитарный полигон для
твердых бытовых отходов (ТБО) должен быть устроен так. Достаточно
большая яма или естественная впадина подпирается снизу гидроизоляцией
(если близко естественный водоупорный слой, например, глина — хорошо,
если нет — надо стелить пленку). Поверх него кладется система
дренажных труб, которые будут отводить фильтрат — воду, попадающую в
толщу мусора из дождя и снега или возникающую в ней самой при
разложении органики. Вода эта должна затем проходить очистку как
обычные промышленные стоки. Кроме того, полигон должен быть и по
периметру обведен водоотводной канавой, чтобы ядовитый фильтрат не
растекался по окрестностям. Мусор, предварительно уплотненный
специальными машинами, ложится не ровным слоем по всей территории,
а по отдельным площадкам-картам. После заполнения каждый карт
оборудуется еще одной системой труб для откачки «свалочного газа»
(смесь метана и углекислого газа, «ароматизированная» множеством
летучих продуктов разложения) и покрывается слоем грунта, а в идеале -
еще одним гидроизолирующим слоем. А когда заполнится весь полигон,
то по истечении определенного срока (во время которого сгниет все,
что могло гнить, вымоется все, что могло вымыться, просядет все, что
могло просесть и т.д.) наступает черед рекультивации — «уснувшая»
свалка превращается в парк, теннисный корт или какой-нибудь
горно-спортивный комплекс.
Полигона, полностью соответствующего описанной схеме, в России
не найдется, пожалуй, ни одного. Однако степень несоответствия может
различаться очень сильно. В 80-е годы, в разгар экологических
увлечений населения, был принят ряд документов, определяющих
требования к полигонам. И хотя эти требования никогда не были
подкреплены ни достаточными деньгами, ни необходимым контролем,
кое-какой эффект они имели. Конечно, даже на самых лучших «полигонах»
мусор уплотняли обычными бульдозерами прямо на площадке, а о
водоупорных перекрытиях сверху никто и не заговаривал, но некоторая
эволюция от свалки к полигону наметилась отчетливо.
С началом реформ оказалось, что прием московского мусора, за
который столица всегда платила, — прекрасный способ заработать.
Одновременно произошла децентрализация вывоза — ныне в Москве этим
занято около 80 транспортных контор, договаривающихся, с одной
стороны, со 122 московскими Дирекциями единого заказчика, а с другой -
с полигонами. ДЕЗы сразу передавали всю сумму за вывозимый мусор
возчику и в дальнейшем уже не интересовались, куда именно он его
дел, — лишь бы не оставил на их территории. У возчика, таким образом,
появлялась возможность выбрать тот полигон, который возьмет дешевле.
Это не только стимулировало полигоны «экономить» на оборудовании и
мерах безопасности, но и привело к возникновению множества вовсе не
оборудованных свалок, обычно в заброшенных карьерах (хорошо еще,
если глиняных, — во многих местах для этого использовали песчаные
карьеры, из которых вся отрава прямым ходом попадает в грунтовые
воды). Обычным делом стал и вовсе нелегальный сброс мусора возчиками
в каком-нибудь лесочке — ведь в этом случае можно вообще все деньги
оставить себе. В то же время с бурным расцветом розничной торговли
поток ТБО резко возрос. Сейчас, кажется, уже все заинтересованные
стороны признали: сложившуюся систему обращения с отходами надо
менять. Вопрос лишь в том, на что именно.
Срочно требуется государство
В начале 90-х новая московская власть возлагала большие надежды
на мусоросжигательные заводы. Предполагалось, что с их строительством
Москва вообще избавится от необходимости вывозить мусор в область -
все будет уничтожаться прямо в черте города. Сегодня профессионалы
говорят об этом проекте с иронией или с раздражением. Некоторые
заводы так и остались на бумаге, другие замерли на разных стадиях
строительства, но и те, которые все-таки вступили в строй,
перерабатывают не более 3 процентов московского мусора. Выяснилось,
что эти сооружения непомерно дороги (что, естественно, удорожает
и переработку мусора на них, делая их неконкурентоспособными), а
их экологичность весьма сомнительна. Так что по крайней мере на
ближайшие 10 лет главным местом обработки ТБО останется свалка-
полигон. «Говорить о каких-то иных технологиях, кроме захоронения -
это обманывать себя, — подводит итог генеральный директор
инженерно-консалтинговой фирмы «Геополис» Александр Лифшиц. — Мы
должны создать систему, которая заканчивается нормальным санитарным
полигоном».
Твердые бытовые отходы — профиль «Геополиса». В частности,
стараниями этой фирмы на полигонах в Дашковке под Серпуховом и в
Каргашине под Мытищами (оба принадлежат к числу наиболее технологичных
в Подмосковье) смонтированы голландские установки для добычи биогаза
и выработки электричества. Применимость этой технологии в России, где
по полгода держатся отрицательные температуры, представлялась
сомнительной. Однако обе установки исправно дают свет и тепло для
самих полигонов. Их мощности и запасов газа хватило бы и для выработки
электроэнергии на продажу. Но с 1996 года так и не нашлось ни
покупателя, ни сетей, пригодных для передачи энергии от маленького
местного генератора. Вот это и есть главное препятствие для наиболее
перспективного подхода к переработке мусора — рециркуляции, повторного
использования. «Если бы мы, скажем, извлекли из мусора и пустили в
переработку всю бумагу и картон, то мы бы не только спасли огромные
площади лесов, но и на 40 процентов снизили бы объемы вывозимых на
свалки ТБО, — продолжает г-н Лифшиц.
- Но у нас до сих пор нет ни одного бумажного комбината, способного
работать на макулатуре. Все эксперименты с раздельным сбором мусора
кончались одним и тем же: соберут по фракциям, а дальше-то их куда
девать? Они же никому не нужны! Значит, в конце концов все опять
будет свалено вместе на полигоне».
«У нас страна избыточно богатая, просто-таки до невозможности
богатая ресурсами, — вторит частному консультанту заместитель
министра землепользования и экологии Московской области Юрий Мелкумов.
- Москва вместе с областью производят 6 миллионов тонн отходов в год,
8 процентов из них — это металлолом. Почти полмиллиона тонн, можно
загрузить хороший комбинат. Но только этому комбинату проще привезти
с месторождения руду, чем собирать по щепотке на полигонах лом. Рынка
вторичного сырья в России нет, никогда не было, и трудно представить
себе процесс, при котором эти ресурсы будут востребованы». «Мы,
конечно, стараемся найти производства, которые можно было бы
адаптировать под вторсырье, — говорит Александр Лифшиц. — Но
получается замкнутый круг: пока нет массовой сепарации, производителю
нет смысла переналаживать производство, а пока нет спроса именно на
вторсырье, все так и останется на стадии экспериментов. Рынок
вторсырья не может возникнуть стихийно, он должен родиться системно!»
Породить такой рынок, по мнению Александра Борисовича, может только
разумная воля государства.
Это вполне совпадает с подходом столичной и областной
администраций. В октябре 1994 года они учредили АООТ «ИНЭК», в
котором контрольный пакет акций по уставу принадлежит государству,
а само оно обладает полномочиями регионального ведомства.
Первоначальной задачей «ИНЭК» была реализация программы строительства
мусороперерабатывающих заводов. О программе и ее результатах
говорилось выше, но сама структура вполне процветает. Сейчас в
областной администрации (при полном понимании московских коллег)
понемногу вызревает идея создания всеобъемлющего центра управления
отходами — государственного унитарного предприятия, которое
контролировало бы техническое состояние всех подмосковных полигонов
и в зависимости от него раздавало бы им квоты на прием мусора. Оно же
держало бы в своих руках все деньги, отпущенные на вывоз мусора, и
расплачивалось бы с возчиками и полигонами — причем не раньше, чем
получит подтверждение, что именно столько-то тонн мусора привезено
данным возчиком на данный полигон. Это позволит предотвратить и
создание дешевых необорудованных «полигонов», и самовольный сброс
мусора: не привез, куда было велено, — денег не получишь. В дальнейшем
такой центр мог бы и аккумулировать средства на будущую рекультивацию
отработавших полигонов, и заняться созданием цивилизованного рынка
вторичного сырья.
«Ничего не вернем земле-матушке!»
«Да ерунда все это! — восклицает Юрий Казенников, заместитель
по экономике генерального директора ООО «Заготовитель». — Это
означает увековечение подхода, при котором полигоны получают средства
только из бюджета и занимаются только захоронением. А в России
сегодня вполне можно пустить в рециркуляцию большую часть ТБО и
зарабатывать на этом хорошие деньги — есть и технологии, и потребитель.
Да, это требует больших начальных вложений, но ведь в этой сфере и так
крутятся немалые средства, при правильном использовании их вполне
хватило бы».
Свалка возле поселка Кучино существует с начала 70-х, и все это
время при ней, как и при множестве других свалок, работал пункт
приема вторсырья, входивший в систему райпотребсоюза. Однако кучинские
заготовители оказались расторопнее прочих — как только стало можно,
они на базе приемного пункта создали фирму «Заготовитель». Вскоре ей
уже принадлежал 60-процентный пай в полигоне «Кучино» (остальные 40
процентов оставила за собой местная администрация).
Разумеется, «Заготовитель» не отказывается от тех денег, которые
ему (как и любому другому полигону, принимающему московский мусор)
платит правительство Москвы, — «Кучино» принимает у себя примерно
десятую часть московского мусора, в основном из Восточного округа.
Однако почти две трети принятого вскоре уходит с полигона, оставляя
взамен себя новые деньги. «Мы хорошо устроились, — смеется г-н
Казенников. — Мы получаем дважды за один и тот же товар — когда
принимаем его и когда отдаем». Продажа вторсырья дает полигону
примерно 40 процентов всех его доходов.
Правда, для этого нужен пустячок — глубокая переработка
поступающего мусора. У многослойной горы прессованной дряни стоят
симпатичные постройки. Часть из них еще без крыши — строительство
продолжается, а остальные битком набиты хитрыми импортными
агрегатами. Один измельчает провода любого калибра, отделяя потом
пластиковую крошку от металлической, а последнюю разделяя еще на
медную и алюминиевую. Другой дробит пластик, чтобы был компактнее
при перевозке, третий прессует корпуса старых холодильников… Вообще
на полигоне очень много прессов самого разного калибра и предназначения -
для железа, сплавов алюминия, пивных банок, пластиковых бутылок,
полиэтилена, картона и невесть чего еще. Но любая такая
технологическая цепочка начинается с характерного вида людей в
грязной одежде, встречающих каждый мусоровоз (а их в «Кучино»
приходит по 500 — 600 в день без выходных и праздников) и
раскидывающих его груз: картон — в этот бункер, битое стекло — в
тот… «Да, многие из них — бомжи, — говорит Юрий Алексеевич. — Ну и
что? Не мы их такими сделали, и разве лучше было бы, если бы они
воровали или побирались? Здесь они делают полезное дело и получают
за это приличные деньги. Но, кстати, тут не только бомжи, некоторые
вполне благополучные местные жители ходят к нам, как на работу. Заводы
вокруг не платят месяцами, а у нас четко — собрал, отдал, получил».
Впрочем, главное отличие «Кучина» — не чудеса западной технологии и
не трудолюбивые бомжи. И даже не то, что чистоте рабочих площадок
позавидует любой заводской цех, а весь парк техники стоит в теплых
гаражах (вы видели где-нибудь еще в России теплый гараж для бульдозера?).
Главное — что в стране, где, по общему мнению, вторсырье никого не
интересует, «Заготовитель» находит платежеспособных покупателей для
множества его видов. Картон, бумага, тряпки идут в Рязань на
рубероидную фабрику. Медную крошку из проводов покупают шведы. Целые
отечественные бутылки возвращаются изготовителю, нестандарт и стеклобой
идут в переплавку, как и металлолом или пластик. В «Кучине»
ухитряются извлекать и утилизировать даже отработанные батарейки -
один из самых неприятных компонентов бытового мусора, мощный источник
необезвреживаемой отравы. При этом все закупки нового оборудования,
строительство и прочее — исключительно за свой счет. «Меня уже коллеги
подозревают: у тебя, мол, мусор какой-то необычный, — посмеивается
г-н Казенников. — Должно быть, золотой».
Кстати, в ближайших планах полигона — начать извлечение
драгоценных металлов из выброшенных приборов, — содержащие их детали
уже выбирают и складывают отдельно. Руководство «Заготовителя» вообще
считает, что в полезный оборот можно возвращать и больше, чем
нынешние 65 процентов. Идеал Юрия Казенникова — «ничего не вернем
земле-матушке!».
Кучинский феномен хорошо известен специалистам. О нем с
уважением говорили и Лифшиц, и Мелкумов, да и вообще, когда речь
заходит о положительных примерах, о практическом опыте масштабной
рециркуляции, название «Кучино» всплывает непременно. О нем говорят,
как о вдохновляющем примере, о возможной перспективе решения проблемы
отходов. Но больше пока надеются на бюджетные деньги, единый центр
управления и безопасное захоронение.
…До Джеймса Уатта паровую машину изобретали множество раз — в
Португалии, Франции, России и, говорят, даже античной Александрии.
Просто Англия XVIII века оказалась первой страной, которой эта
диковинная игрушка оказалась кому-то всерьез нужна.
Б.Жуков, Е.Груева