*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.802, 23 октября 2001 г. *
*******************************************************************
Доходы и отходы
ЕКАТЕРИНБУРГ: НАШЛИ НЕФТЕПРОДУКТЫ НЕ ТАМ, ГДЕ У ЛЮДЕЙ
НЕФТЬ В ЗАСАДЕ
Нефтяную пленку на Верх-Исетском пруду, вода из которого поступает
в жилые дома двух районов Екатеринбурга, заметили окрестные жители.
Вызвали специалистов эпиднадзора, а те — природоохранную прокуратуру.
Прокуратура предположила: нефтепродукты стекают в пруд по ливневой
канализации с территории железнодорожной станции Свердловск-Сортировочный.
По первым прикидкам, в воду попало несколько десятков тонн отравы.
Эпиднадзор оштрафовал руководство Свердловской железной дороги за
нарушение санитарных норм, железнодорожники под руководством экологов
принялись чистить пруд. Правда, многочисленные комиссии, которые буквально
проползли по территории станции и депо, не нашли признаков того, что на
станции была слита как минимум цистерна нефти. Между тем нефтяная жижа
продолжала поступать в водоем.
Разноцветные разводы поползли вниз по течению реки Исети, которая и
образует пруд. Но, как ни странно, гибели рыбы замечено не было. Местные
рыбаки объяснили феномен просто: обитатели пруда привычны к грязи.
Верх-Исетский пруд, образованный еще при строительстве первого завода,
вокруг которого и появился Екатеринбург, действительно не отличается
чистотой. На расположенном здесь пляже санитарные врачи купаться не
рекомендуют. Министерство природных ресурсов Свердловской области давно
уже предлагает закрыть водозабор и качать питьевую воду из другого источника.
Городская мэрия хоть и соглашается с доводами министерства, но
настаивает, что деньги на строительство водозабора должен дать бюджет
областной. Область отвечает, что Екатеринбург и без того город богатый.
Хронический конфликт между свердловским губернатором и мэром
Екатеринбурга тянется уже добрый десяток лет. Потоки нефти с территории
станции дали мэрии возможность всю ответственность за плохое качество воды
свалить на железнодорожников. И теперь городские власти надеются за счет
дороги построить новые коллекторы или очистить пруд.
Однако следствие, которое проводит природоохранная прокуратура, еще
не завершено, а предположение о вине железнодорожников поставлено под
сомнение. На первый план выходит версия о том, что нынешнее загрязнение -
результат давней катастрофы на станции Свердловск-Сортировочный.
Осенью 1988 года Екатеринбург — тогда еще Свердловск — проснулся от
мощного взрыва: на Сортировке рванули две цистерны со взрывчаткой.
Ударная волна выбила стекла даже в центре города, на расстоянии 20
километров от станции. Сама станция и прилегающие районы были просто
снесены. По официальным данным, в результате взрыва погибли четыре
человека. Кто видел разрушения, верил этому мало, и по городу ходили слухи о
колоннах грузовиков, которые везли гробы. Следствие тогда пришло к выводу,
что в произошедшей трагедии виноват отправитель груза, плохо его закрепивший
и не информировавший дорогу о перевозке опасного вещества. На ликвидацию
последствий деньги брали из бюджета СССР.
Станцию и жилые кварталы отстроили заново. Предупреждение
гидрогеологов, что из разрушенных хранилищ вытекло около 600 тонн
нефтепродуктов, которые ушли под землю, власти проигнорировали. А под
вновь отстроенной станцией образовались своеобразные залежи — нефтяные
линзы. Как считают специалисты Уралгидроэкспедиции, в подземных водах
находится около 200 тонн нефти — это только в известных пластах. Линзы
мигрируют и некоторые из них подходят к Верх-Исетскому пруду. Нынешнее
дождливое лето подняло уровень грунтовых вод, и они выдавили нефть на
поверхность. За прошедшие 13 лет нефтепродукты разложились и стали менее
токсичными. Тем не менее пробы воды из пруда показали превышение
допустимых концентраций в 15 раз.
Есть все основания предполагать, что нефтепродукты давно попадают в
пруд. Пробы, взятые со дна, подтверждают наличие тяжелых составляющих нефти.
Рыбаки говорят, что и раньше замечали нефтяную пленку на поверхности воды, но
никому не приходило в голову вызывать природоохранную прокуратуру. Просто
нынешней осенью жильцы окрестных домов оказались бдительнее.
Экологи утверждают: если срочно не принять мер, на Верх-Исетском пруду
можно поставить крест. Но не только на пруду. Такое количество нефти может
погубить и Исеть, и реки, в которые она впадает, — Тобол и Обь.
Нефтяники, с которыми Свердловская железная дорога провела консультации,
считают, что выкачивать нефтяные линзы очень рискованно. Во-первых, нефть
будет уходить на нижние пласты, отравляя все новые подземные воды. Во-вторых,
образовавшиеся после откачки пустоты могут просесть, а это опять разрушит
станцию и прилегающие к ней городские кварталы.
Власти Екатеринбурга мрачному экологическому прогнозу верить
отказываются и по-прежнему настаивают, что в загрязнении пруда виноваты
железнодорожники. А Свердловская железная дорога, по словам ее главного
инженера Петра Эсаулова, ждет результатов анализов, которые покажут:
все-таки какие нефтепродукты попали в пруд — «свежие» или «старые». Если
версия о свежем сливе не подтвердится, железнодорожники намерены
настаивать на том, чтобы этой нефтяной проблемой занялись областные
власти. Потому что ясно: борьбу с подземным загрязнением профинансировать
исключительно за счет железной дороги не удастся. Только стоимость работ по
обмеру нефтяных линз и нанесению их на карту предварительно оценивается в
20 млн. рублей. А полная ликвидация очага опасности, как предполагают,
обойдется в десятки миллионов долларов.
К.Иванов, «Московские новости», 9 октября 2001 г.
И НЕ ТАКОЕ ЧИСТИЛИ
Специалисты считают: катастрофу можно предотвратить
Нефтепродукты в почве и воде для России дело обычное. Нигде в мире
нет столь масштабных загрязнений, потому что нигде с нефтепродуктами не
обращаются так безалаберно — во время добычи, транспортировки, хранения и
переработки. Сочатся нефтью изношенные трубопроводы, на нефтеприисках
отходы бурения просто сливаются в ямы — хорошо, если хоть брезент на дно
бросят. Под некоторыми военными аэродромами — линзы в 100-200 тысяч
кубометров авиационного керосина… Экологический аврал объявляется, лишь
когда происходит разрыв нефтепровода, грозящий загрязнением сотен гектаров
земли и десятков водоемов. Или когда, скажем, в Волгу откуда-то начинает
стекать 100 кубов бензина — как недавно случилось в Тольятти. В большинстве
случаев ползучая катастрофа происходит незаметно для человеческих глаз и,
следовательно, для служб контроля. Не прояви жители стоящих около Верх-
Исетского пруда домов бдительность — возможно, компетентные органы
спохватились бы лишь после того, как начали «загибаться» целые реки.
200-600 тонн нефтепродуктов, предположительно блуждающих под землей в
районе Екатеринбурга, — много это или мало? С таким вопросом «МН»
обратились в питерскую экологическую компанию, специализирующуюся на
очистке вод и земель от нефтяного загрязнения.
Для поверхностного загрязнения это немного, утверждают эксперты. Но и
такая «мелочь» чревата большими неприятностями, если попадает в подземные
водяные пласты: с водой она может распространиться на сотни гектаров,
заражая и почву, и пруды, и реки. Короче говоря, чистить «екатеринбургские
подземелья» придется.
Питерские специалисты говорят, что технической проблемы здесь нет.
Технологии в мире отработаны давно, они основываются на сочетании
физических, химических и биологических методов очистки. В России
достаточно фирм, способных решить подобную задачу. Кстати, не за столь
уж большие деньги. Сотни миллионов долларов, называемые уральскими
экспертами, — западные расценки. Отечественные, как водится, на порядок
ниже.
Правда, значение имеет способ организации работ. Тут возможны два подхода.
Традиционный путь, при котором сначала составляется полная «карта беды»:
бурятся разведочные скважины, нефтяные линзы наносятся на карту — и лишь
на следующем этапе приступают к очистке воды. И путь альтернативный, когда
разведка и очистка производятся одновременно: бурится скважина, линза
«оконтуривается» — и сразу начинают снимать нефтяную пленку. Первый путь
не только более дорогой, но и достаточно долгий (на все про все потребуется
года полтора-два). При угрозе экологической катастрофы нужно действовать
гораздо быстрее. А как же опасения екатеринбуржцев насчет вероятного провала
почвы в результате очистных мероприятий? Подобные провалы, объяснили нам,
происходят в результате интенсивной откачки воды при осушении горных
выработок. Здесь же речь идет лишь о снятии с поверхности подземных озер
достаточно тонкой нефтяной пленки. Освободившееся место при этом почти
сразу заполняется водой и опасных пустот не образуется.
Так что справиться с верх-исетс-кой бедой можно. Если, разумеется,
руководители всех рангов перестанут надеяться, что «все рассосется», и
вплотную займутся изысканием необходимых для предотвращения катастрофы
ресурсов.
Т.Скоробогатько, «Московские новости», 9 октября 2001 г.