« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »
*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
* Сообщение UCS-INFO.209, 17 января 1998 г. *
*******************************************************************
Экологическая правозащита
ДЕЛО ГРИГОРИЯ ПАСЬКО — УГРОЗА КАЖДОМУ ГРАЖДАНИНУ РОССИИ
Заместитель главного редактора издающейся во Владивостоке газеты
«Ежедневные Новости» Радушкевич Александр Радиевич сделал подборку
материалов по делу военного журналиста Г.Пасько.
ЖУРНАЛИСТ А.Р.РАДУШКЕВИЧ
«Я знаю Гришу с августа 1983 года, когда он появился после
распределения в редакции флотской газеты «Боевая вахта», где я в то время
работал спецкорром отдела информации. За шесть лет совместной с ним работы
и последующие годы я достаточно хорошо узнал этого человека, чтобы,
оставаясь в здравом уме, не поверить в его «измену». Сегодня, когда
Григория взяло УФСБ по ТОФ, «Новости» — единственная в Приморье газета,
регулярно освещающая ситуацию, в которой наш редакционный коллектив
усматривает натуральное наступление на свободу слова.
Напомню, как это все начиналось. 13 ноября 1997 года с разрешения
начальника штаба ТОФ (об этом имеется соответствующий приказ) Григорий
Пасько отбыл в командировку в Японию, где на протяжении последних двух
лет бывал неоднократно, собирая материал о захоронениях русских военных
моряков в этой стране. Во время таможенного досмотра во Владивостокском
аэропорту сотрудники таможни изъяли у него несколько десятков листов
каких-то документов, о содержании которых до сих пор ничего неизвестно,
и беспрепятственно выпустили за границу.
20 декабря Пасько вернулся из командировки и так же во время
таможенного досмотра его задержали сотрудники военной контрразведки по
подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьей 275 УК РФ -
государственная измена. Формально все процессуальные нормы были соблюдены:
о факте задержания УФСБ по ТОФ проинформировало прокуратуру флота и
Генпрокуратуру, был назначен прокурор по надзору, Пасько дали возможность
самому выбрать адвокатов (Олег Котляров и Ярослав Герин из городской
коллегии адвокатов). Через трое суток после изучения материалов,
предоставленных следствием, надзорный прокурор утвердил меру пресечения -
содержание под стражей. Адвокаты подали жалобу. Военный суд
Владивостокского гарнизона рассмотрел ее и не счел возможным изменить
Пасько меру пресечения. На восьмые сутки ему предъявили официальное
обвинение в государственной измене. С адвокатов и самого Пасько взяли
подписку о неразглашении тайны следствия. На рабочем месте Григория, в
квартире и гараже были проведены обыски. У него изъяли все накопленные за
14 лет работы материалы, компьютер, принтер, факс-модем, фотоаппарат,
ксерокс, автомобиль, попавшие под определение «орудия преступления».
Вплоть до 10 декабря УФСБ по ТОФ хранило глухое молчание, не давало никаких
комментариев. Но в тот день начальник УФСБ по ТОФ контр-адмирал Герман
Угрюмов собрал пресс-конференцию.
Причиной, побудившей его выйти к представителям печатных СМИ, мы
склонны считать публикацию в газете «Новости» в номере за 9 декабря письма
Григория Пасько, которое он сумел передать в редакцию из Владивостокского
СИЗО-20/1. [Его текст опубликован UCS-INFO.206]. Мы были единственной
местной газетой, опубликовавшей это письмо, и уже на следующий главный
военный контрразведчик флота Герман Угрюмов собрал пресс-конфернцию.
Перед ним на столе лежали листки с заранее напечатанным текстом заявления
и номер газеты «Новости» с письмом Григория».
КОНТРРАЗВЕДЧИК Г.УГРЮМОВ
Ниже — сокращенная стенограмма выступления адмирала, как она
была опубликована в нашей газете.
Вступление
«Предъявляя подобное обвинение журналисту, мы предполагали, что
встретим соответствующую реакцию».
На каком основании
«Основанием для задержания (Пасько) послужили данные о его
противоправной деятельности в рамках статьи 275 УК РФ — государственная
измена. По статье 122 Уголовно-процессуального кодекса он был нами
задержан. В соответствии с законом в течение суток по факту задержания
был уведомлен прокурор, были представлены надзирающему прокурору все
документы для принятия решения по избранию меры пресечения задержанному.
На третьи сутки прокурор утвердил постановление о задержании и заключении
Пасько под стражу. С этого момента он в качестве подозреваемого был
помещен в СИЗО. В соответствии с законом было возбуждено уголовное дело.
И в течение суток были уведомлены все заинтересованные организации, в
том числе Генеральная прокуратура. На седьмые сутки после вынесения
постановления было предъявлено обвинение в совершении преступления,
предусмотренного статьей 275. Это было 28 ноября».
В чем его обвиняют
«Он обвиняется в том, что собирал, хранил с целью передачи, а также
пытался передавать и передавал представителям иностранных организаций
сведения, составляющие государственную тайну. В соответствии с законом
Пасько имел определенный срок для обжалования решения. Он этим правом
воспользовался и подал жалобу в суд. Суд затребовал у нас практически все
материалы уголовного дела. Они были предоставлены. Суд рассмотрел их в
присутствии адвоката и признал действия следственной группы правомерными.
Меру пресечения — заключение под стражу — не изменил.»
Об адвокатах
«Я не берусь судить об адвокатах так, как они судят о нас. Они делают
заявления, что «дело шито белыми нитками», что они в течение двух часов
разобьют это дело перед судом. Суд шел с 10 до 15.30 — не хватило двух
часов. Мы предъявили свои претензии к таким заявлениям адвокатов. Они
дали подписку о неразглашении сведений, с которыми знакомятся в рамках
уголовного дела, поскольку часть материалов является секретными».
О публикации письма Пасько в «Н»
«При активной помощи определенной категории журналистов, в том числе
присутствующих здесь, опубликовано письмо. Я не знаю, сослужит ли оно и
откликнутся ли на него мировые средства массовой информации. Но
администрация тюрьмы на него откликнется. Потому что письмо передано в
нарушение закона».(Тут Угрюмов оказался совершенно прав. УФСБ по ТОФ
высказало свои претензии администрации СИЗО, и режим содержания Пасько
ужесточили: из четырехместной камеры его перевели в камеру к уголовникам,
на 10 кв метрах — 25 человек, нары в три этажа, сон в три смены).
О совместной борьбе Пасько и УФСБ по ТОФ за экологию
«Тезис «Пасько как экологический борец». До сегодняшнего дня и вообще
по плану следствия ни одного вопроса, имеющего отношение к экологии, Пасько
задано не было. Более того — хочу приоткрыть шторки — здесь мы с ним на
одной стороне. И мы поддерживали все публикации Пасько по этому
направлению. Знал он это или не знал, чувствовал или не чувствовал, но, по
крайней мере, никакие меры, пресекающие его борьбу по этому направлению, не
предпринимались.
У нас есть и мы можем предоставить СМИ те материалы, которые мы в
развитие темы Пасько представляли руководству края, дипломатическим
представительствам, представителю президента, в Совет безопасности. И здесь
по меньшей мере странно выглядит обвинение журналистов в наш адрес, что мы
за экологическую тему эту вцепились».
«В его профессиональную деятельность никто не вмешивался. Я даже ни
разу не поинтересовался деятельностью Пасько в «Боевой вахте». Хотя лично
Григория Михайловича видел раза два — мы встречались здесь».
О мести и сотрудничестве
«Месть со стороны контрразведки по поводу отказа сотрудничать с нами.
Я хочу и здесь немножко приоткрыть шторки для того, чтобы все было ясно.
Сотрудничество на добровольной основе, недобровольной, финансовой основе,
предусмотренное законом, — ни для кого это сомнений никаких не вызывает. Но
по своим личным качествам, отдельным чертам характера, поведению, ряду
других моментов мы не планировали и не производили никаких бесед и
контактов с Пасько. Если речь идет о какой-то экономической стороне этого
вопроса, финансовой, то мы просто напросто, зная некоторые особенности
характера, не располагали теми финансовыми средствами, которые хотел бы
Григорий Михайлович иметь в результате сотрудничестваю. Это первое.
Второе. Каждое обращение, каждое заключение такого негласного договора или
контракта по сотрудничеству оно имеет определенные формы. И право заключить
такое сотрудничество не принадлежит первому встречному. Право принадлежит
определенной категории руководителей. Это отмечается документально и за
этим существует жесткий контроль. Поэтому я официально заявляю, что
Григорий Михайлович никакого отношения к — хотите называйте как угодно — к
информатору, агентуре, доносителю не имел и не имеет. И в наши планы его
использование в этом качестве не входило».
О нежелании заниматься мартышкиным трудом
«Хочу заявить, что все необходимые экспертизы, в которых мы
заинтересованы не меньше, чем наш подследственный, 30 ноября направлены в
Москву нарочным. Это четыре независимых министерства гражданских и
Генеральный штаб Министерства обороны. Никаких экспертиз на местном уровне
не проводилось. Экспертиза по подчиненному лицу неправомочна, и любой суд
эту экспертизу отметет. Мы не собираемся заниматься мартышкиным трудом.
Сколько продлится экспертиза, ответить не могу. Но мы заинтересованы в
том, чтобы она прошла как можно скорее».
О рассекречивании секретов
«По поводу публикации о том, что мы секретим в срочном порядке то,
что было несекретным. Могу официально заявить, что изъятые документы,
имевшие гриф секретно, по нашему настоянию были возвращены в штаб ТОФ,
где была проведена их переоценка, и из секретных они стали для служебного
пользования. Мы незаинтересованы повышать гриф секретности даже из
тактических соображений проведения следствия. А часть документов просто
отброшена как ненужная».
«На сегодняшний день задача следствия состоит в том, чтобы работать с
Пасько, и нас меньше интересует та сторона развития следствия, что связана
с иностранцами. Больше интересуют каналы поступления секретной информации,
порядок их приобретения, прохождения, хранения и те лица, которые эту
информацию предоставляли Пасько. Мы разберемся, кто и из каких намерений
передал часть документов Пасько. Часть участников этого процесса уже
установлена. И, как мне видится по перспективе следствия, они также будут
нести уголовную ответственность. Но немножко по другой статье».
О плохом поведении газеты «Новости» и о том, чем это ей грозит
«Мы были бы вам весьма благодарны, если бы вы из чувства корпоративной
поддержки в ваших публикациях, относящихся к уголовному делу, подумали бы,
все ли идет в сторону обвиняемому. Вот эти вот все публикации вызывают
непонимание у нас. Лицо, содержащееся под стражей, не имеет права
переписки. Передача незаконным образом такой информации… Ну, с газетой
«Новости» мы еще поработаем в этом направлении. Вот в том плане, что
придется дать некоторые ответы, в том числе по конспиративным встречам.
Вот… И еще по ряду вопросов. Вы знаете, что публикация в газете является
основанием для следствия в проведении определенных действий, в том числе и
в возбуждении уголовного дела…»
«Я благодарен газете за слова о том, что все это от начала до конца
хорошо срежиссированный спектакль. Я благодарен за такую оценку, поскольку
являюсь, видимо, неплохим режиссером. Но если речь идет о том, что это
сфабриковано, сфальсифицировано, как здесь заявляют, то… я имею право
спросить, на каком основании меня подозревают в непрофессионализме? И моих
подчиненных? В наше время, при таком надзоре, шить дела белыми нитками…
Мы что, самоубийцы? Я призываю только лояльно и уважительно относиться к
любому труду. Нравится он нам или не нравится…»
Заключение
После выступления адмирал Герман Угрюмов ответил на многочисленные
вопросы журналистов. В частности он сообщил, что в изъятых у Пасько
документах содержались секретные сведения экономического и оборонного
характера, связанные с боевой подготовкой флота, выполнением определенных
упражнений, по ядерному комплексу ТОФ и другие.
Характерно, что в самом начале встречи с журналистами Угрюмов
подчеркнул: «Мы ни разу не поставили вопрос о принадлежности (Пасько) к
какой-либо спецслужбе. В обвинении, выдвинутом Пасько, нигде, ни одним
словом не указывается ни государство, ни спецслужба. Статья 275
предусматривает как наличие спецслужбы, так и ее отсутствие — «иные
организации и их иностранные представители». Шпионаж предусматривает
связь и выполнение заданий спецслужб, а также инопредставительства.
Мы ни одного слова о шпионаже не говорили».
ЮРИСТ С.УЛИЦКИЙ
Эти слова вызвали недоумение: как может быть «государственная
измена в форме шпионажа» (ст. 275) без шпионажа? В связи с этим мы
обратились за консультацией в Юридический институт Дальневосточного
госуниверситета и попросили прокомментировать законодательство и практику
применения статьи 275 УК РФ независимого эксперта — юриста-политолога,
доцента кафедры уголовного права Семена Улицкого. Вот выдержки из его
статьи, опубликованной в номере «Новостей» за 18 декабря:
«Понятие «государственная измена» введено в Уголовный кодекс РФ с 1
января 1997 года. Раньше законодательство говорило об измене Родине.
Ст. 275 УК РФ гласит: «Государственная измена, т. е. шпионаж, выдача
государственной тайны либо ИНОЕ оказание помощи иностранному государству,
иностранной организации или их представителям в проведении враждебной
деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенная
гражданином России, — наказывается лишением свободы на срок от двенадцати
до двадцати лет с конфискацией имущества или без таковой».
Уголовный кодекс не сводит понятие шпионажа к связи виновного с
иностранными спецслужбами и выполнению заданий по их поручениям. Закон
определяет шпионаж как «передачу, а равно собирание, похищение или хранение
в целях передачи иностранному государству, иностранной организации или их
представителям сведений, составляющих государственную тайну, а также
передачу или собирание по заданию иностранной разведки ИНЫХ сведений для
использования их В УЩЕРБ внешней безопасности Российской Федерации».
Закон различает два вида шпионажа. Первый представляет собой сбор и
передачу государственной тайны как по собственной инициативе (так
называемый инициативный шпионаж), так и по заданию иностранной разведки.
Сведения, составляющие государственную тайну, имеют три грифа секретности:
«особой важности», «совершенно секретно» и «секретно». Но было бы ошибочно
думать, что материал, не имеющий грифа секретности, не может быть предметом
шпионажа, ибо закон знает второй вид шпионажа, когда его предметом
становятся «иные сведения». Круг «иных сведений» не ограничен законом и не
предусмотрен каким-либо перечнем. Зарубежные спецслужбы, например,
интересуют планы и схемы дорог, сведения о социально-политической
обстановке и моральном состоянии людей, исчерпывающие данные о
военачальниках и политиках и многое другое.
Уголовный кодекс же исходит из того, что иностранная разведка, давая
своей агентуре задания о сборе соответствующих сведений, считает их
необходимыми для использования в ущерб нашей стране. Поэтому закон
запрещает по существу сбор ЛЮБЫХ сведений, ЕСЛИ они интересуют иностранную
разведку и ЕСЛИ она дает задание своей агентуре на их сбор. Однако собирание
или передачу сведений, НЕ СОСТАВЛЯЮЩИХ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ТАЙНУ, судебная
практика считает шпионажем лишь тогда, когда одновременно имеются два
условия: а) эти действия совершены по заданию иностранной разведки;
б) они предназначены для использования в ущерб внешней безопасности России.
В теории уголовного права различают материальные и формальные составы
преступлений. Отнесение шпионажа к формальным составам преступлений
означает, что здесь достаточно, скажем, доказать, что виновный ПЕРЕДАЛ или
даже не передал, а только СОБИРАЛ в целях передачи иностранной организации
сведения, составляющие государственную тайну. При доказанности этого налицо
оконченный шпионаж. Закон не обязывает следственные органы устанавливать,
как использовала иностранная организация полученные сведения и какой ущерб
это причинило государственным интересам России».
ГАЗЕТА «ЕЖЕДНЕВНЫЕ НОВОСТИ»
Рядом с комментарием юриста мы поместили свой:
«У каждого — своя работа. Одни, например, контрразведчики, по долгу
службы должны ловить шпионов. Другие, например, журналисты, — искать,
собирать, накапливать, хранить и распространять информацию. На стыке этих
профессиональных интересов может возникнуть ситуация, когда первые получают
возможность обвинить вторых в государственной измене. И тут, как в случае с
Григорием Пасько, возникают интересные вещи. На пресс-конференции 10
декабря контр-адмирал Герман Угрюмов особо подчеркнул, что УФСБ по ТОФ ни
разу не поставило вопрос о принадлежности Григория к какой-либо спецслужбе,
что шпионаж предусматривает связь агента с завербовавшей его спецслужбой и
выполнение ее заданий, а представители контрразведки ни одного слова о
шпионаже не говорили. Надо ли это понимать так, что шпионажа в его
классическом, джеймс бондовском, стиле не было?
Если так, то государственным изменником МОЖНО, в принципе, объявить
ЛЮБОГО журналиста, который:
1. Ведет досье по основным темам своих публикаций, потому что в этих
досье, содержащих НЕСЕКРЕТНЫЕ документы и сведения, ПО СОВОКУПНОСТИ может
вдруг обнаружиться государственная тайна.
2. Сотрудничает с ЛЮБОЙ ИНОСТРАННОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ, будь то общество
Красного креста или информационное агентство, потому что закон НЕ
ОБЯЗЫВАЕТ следственные органы устанавливать, как эта организация
использует полученные сведения и какой ущерб это причинило государственным
интересам России.
3. Даже еще ничего и НЕ ПЕРЕДАЛ иностранной организации, а только ИМЕЛ
ЦЕЛЬ (по сути, намерение) передать ей сведения, составляющую гостайну
(которая таковой, повторим, может оказаться лишь ПО СОВОКУПНОСТИ), и
заполучить ФОРМАЛЬНЫЙ СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, называемого ШПИОНАЖЕМ.
И ВСЕ БУДЕТ ПО ЗАКОНУ. С точки зрения редакции, мы имеем очень важный
юридический прецедент, позволяющий сделать вывод о ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ
НЕЗАЩИЩЕННОСТИ ЖУРНАЛИСТА перед законом. Сегодня на этом минном поле
«подорвался» наш коллега Григорий Пасько. Завтра на его месте в СИЗО может
оказаться ЛЮБОЙ ИЗ НАС».
ВНОВЬ ЖУРНАЛИСТ А.Р.РАДУШКЕВИЧ
«Со слов адвокатов Григория Пасько и его жены Галины Морозовой,
которая 24 декабря имела первое с момента ареста мужа свидание с ним, нам
известно, что Григорий с момента ареста отказывается от дачи показаний,
требуя изменить ему меру пресечения и настаивая на своей невиновности.
Внушает опасение состояние его здоровья: он сильно простужен, медицинская
помощь ему не оказывается, лекарства передать ему не разрешили.
Григорий говорит, что следователь Егоркин Александр Николаевич оказывает
на него психологическое давление, склоняя «сдать агентуру» и обещая за это
«всего лишь» восемь лет. О факте отправки документов на экспертизу ни
обвиняемого, ни его адвокатов в известность не поставили. Отправляемые ими
в различные инстанции жалобы на многочисленные нарушения ведения следствия
никакого результата не дают. Есть данные, что давление оказывается не
только на обвиняемого, но и на его адвокатов, которые, связанные подпиской,
лишены возможности говорить что-либо публично и, по существу, эффективно
защищать Григория.
По мнению адвокатов, обвинение, предъявленное Пасько, основано не на
доказательствах, а на предположениях. Очевидно, помня о провале «дела
Никитина», обвинение демонстративно уходит от экологической версии причин
возбуждения уголовного дела по обвинению в государственной измене. У многих
со стороны складывается впечатление, что ФСБ пытается организовать порку не
столько лично Пасько, сколько самому принципу свободы слова и печати,
указать журналистам на их место — возле параши. Все это, конечно, под
завесу слов о патриотизме, защите Родины и прочем стандартном наборе.
Григорий в своем письме из тюрьмы совершенно точно определил эту тенденцию
- «чтоб другим неповадно было».
Во Владивостоке никогда не любили и не любят тех, кто привык «свое
суждение иметь». Так работает здесь старый комплекс форпоста страны Советов
на Тихом океане — большевистской крепости под красным флагом в окружении
врагов».
* * *
Контакты заместителя главного редактора газеты «Ежедневные
новости» Радушкевича Александра Радиевича:
телефоны: 27-37-06, 27-36-63,
факс: 27-23-93,
e-mail: news.idk@vld.global-one.ru