« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »
*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
* Сообщение UCS-INFO.526, 4 декабря 1999 г. *
*******************************************************************
Доходы и отходы
МУСОРОСЖИГАТЕЛЬ В МОСКВЕ: ПРАВДА И ЛОЖЬ МОСКОВСКИХ ГАЗЕТ
ПРАВДА «МОСКОВСКОЙ ПРАВДЫ»
«Чистые помыслы и грязное дело
Из сообщений газет: «Активисты Гринпис провели акцию протеста
против строительства мусоросжигательного завода (МСЗ) в промзоне
Руднево (Восточный АО). Трое альпинистов поднялись на стометровую
трубу и вывесили плакат с надписью «стоп». Еще четверо «зеленых»,
приковавшись к воротом, перекрыли главный въезд на территорию
строящегося завода.» Вызванный строителями наряд милиции к акции
гринписовцев отнесся с пониманием.
Законно — незаконно
«Зеленые», к которым, помимо Гринписа, можно отнести местных
жителей, считают строительство МСЗ N4 незаконным. Свою позицию
общественность аргументирует тем, что проект на Государственную
экологическу экспертизу не представлялся, а проведенная в 1995 г.
по материалам ТЭО экспертиза по 26 пунктам высказала существенные
замечания, часть из которых не устранена до сих пор. Например,
по-прежнему нет ясности, что делать с золой. В качестве основного
аргумента противники строительства приводят письмо, направленное
18.09.1995 г. Александром Ишковым, возглавлявшим тогда Москомприроду,
проектировщикам (институт «МосводоканалНИИ проект): «… в
соответствиии с действующим законодательством согласование ТЭО дает
право только на продолжение проектных работ». Это же подтверждает
Московская региональная природоохранная прокуратура.
С тезисом «зеленых» о стройке вне закона абсолютно не согласен
заказчик, «Экотехпром». Здесь кучу замечаний и резюме экспертов
(комиссия считает возможным согласовать ТЭО при условии, если на
следующей стадии проектирования авторы проекта вопросы снимут, а также
представят отсутствующие материалы) считают положительным заключением.
А в качестве документа, дающего право начать строительство, приводят
постановление правительства Москвы от 18 октября 1994 года «О
санитарной очистке города». Бог им судья.
Это не Япония
Чтобы попасть в промзону Руднево, надо долго ехать среди капустных
полей и канализационных карт. По этой специально проложенной для стройки
дороге неиссякающим потоком тянутся к Некрасовской свалке мусоровозы.
«Заметьте, каким экологически опасным делом занимаются здесь бомжи -
вручную сортируют мусор прямо с земли», — обращает мое внимание
заместитель генерального директора «Экотехпрома» Адам Гонопольский.
Немытые личности копаются в помойке, складывая пирамиды из бутылок.
И правда — гадость, но я четко знаю, что кому грязь, а кому мать родная:
любая свалка контролируется мусорной мафией, стригущей купоны большими
ножницами.
Нелишне вспомнить, чем богаты эти столичные задворки: смрад,
который роза ветров сносит со всего города, Люберецкая станция аэрации,
несколько крупных свалок, в том числе известная всем Кучинская. Балашихе,
Люберцам, Некрасовке, а также московским районам Косино-Ухтомский и
Ново-Косино, достается, особенно летом, когда помойки примаются дружно
гореть и едкий дым окутывает окрестность.
«Мощность нашего завода — 243 тысячи тонн мусора в год, что в
точности соответствует объемам ближайших свалок. Представляете, как
оздоровит это целый район?» — весомо произносит А.Гонопольский в тот
момент, когда экотехпромовский микроавтобус проезжает мимо завода
«Эколог», в местном фольклоре — кошкин крематорий. До МСЗ N 4 отсюда
не больше пятисот метров. Вдали, километрах в полутора, видны дома -
это микрорайон Павлино, относящийся к городу Железнодорожному, и совсем
далеко заступают горизонт люберецкие и жулебинские новостройки.
«Надевайте сапоги, у нас не Япония», — улыбается директор еще не
рожденного завода Марат Гендельсман. Сама вижу, что не Япония, но день
сухой, солнечный, пройти можно. Меня долго водят по площадке, подробно
объясняя, что и как будет здесь работать и какое это благо для города
в целом и для восточной окраины и пригородами в частности. Это
технологический прорыв — считают в «Экотехпроме». Мои собеседники рисуют
красивую картинку: это не мусоросжигательный (в документах именно
так — ред.) завод, а предприятие по комплексной термической переработке
отходов, так как здесь будет происходить не только сжигание, но и
предварительная сортировка. Выделяем макулатуру, цветные и черные
металлы, стекло, пластик, подготавливая мусор к безопасному сжиганию -
это превентивная защита среды. Далее — защита технологическая, в
основу ее положен принцип сжигания в кипящем слое, что предотвращает
образование молекул диоксина. При этом можно получать полезные вещи,
например, электроэнергию — пар идет на три турбины, по 6 мегаватт
каждая. Из золы можно делать строительные материалы. Предусмотрены 5
ступеней газоочистки, современные методы контроля, автоматические и
лабораторные; компьютерная система управления купирует внештатные
ситуации. Выбросы, как показывают расчеты, будут столь ничтожны, что
о негативном влиянии на окружающую среду и здоровье людей и речи быть
не может.
«Это первый объект в нашей стране, который по природохранным
нормативам соответствует европейскому законодательству. Рудневский
завод — один из самых современных в мире,»- подвел черту А.Гонопольский,
добавив, что точно такой же завод прекрасно работает в Мадриде и жалоб
на него не поступало.
Действительно, какое хорошее дело затеяли! Окрестные помойки умрут,
земля воскреснет, отходы пойдут в доходы, а безработные ныне жители
деревень и поселков Павлино, Фенино, Кожухово, Косино, а также Люберец -
к проходной, где для них создадут около четырехсот рабочих мест. Какой
здравый человек станет возражать?
Рудневский завод — ползучая химическая агрессия, — так смотрят на
проблему организация Гринпис и общественность. Суть возражений можно
сформулировать так: МСЗ достаточно скомпрометировали себя в Европе и
Америке. Заводы, подобные рудневскому, на Западе давно не строятся, и
намерения сделать это у нас можно расценить как экспорт устаревших,
экологически опасных технологий. За рубежом МСЗ либо переоснащают,
достигая одиннадцати ступеней очистки (в Рудневе по проекту 4 ступени),
что обходится в 300 миллионов долларов, а это фактически стоимость
нового такого завода, либо вовсе запрещают, как сделали в канадской
провинции Онтарио. Референдум в Нью-Йорке опустил шлагбаум перед
мусоросжигательным заводом. В развитых странах давно осознали ущербность
самой идеологии сжигания мусора, и власти политикой кнута и пряника
добились того, что люди по разным пакетам раскладывают банки-склянки,
бумажки, тряпки, железки и прочее. Там любой отход — полезное ископаемое,
но и Москва в этом смысле — Эльдорадо для любого переработчика.
Бориса Аверина, председателя экологической комиссии общины «Косино»,
настораживает, что «Экотехпром» в своих расчетах не учитывает тяжелой
фоновой нагрузки на район (кстати, то же отметили эксперты). «Если
верить Государственному докладу за 1997 год, Люберецкому району
достается четверть всех выбросов Московской области. Плюс то, что
сдувает со столицы. Зачем в такой тяжелой зоне еще и мусоросжигательный
завод?» — волнуется Аверин. Ссылки на аналогичный завод в Мадриде
никого здесь не убеждают: «По нашей информации, проблем там много, а
нам талдычат об одних лишь плюсах, минусы забыли».
Более всего оппонентов интересует, сколько мусоросжигательный завод
станет извергать диоксина — самого опасного из известных человечеству
ядов, чья убойная сила превосходит кураре, синильную кислоту и стрихнин
вместе взятые. Диоксины вызывают рак и генные мутации.
Описка по Фрейду
Заместитель генерального директора «Экотехпрома» считает проблему
диоксинов надуманной, что, правда, не подтверждается наличием
антидиоксиновой программы, которую с подачи серьезных ученых приняло
правительство России.
Адам Михайлович Гонопольский, доктор технических наук, профессор,
три иностранных языка свободно, речь складная и убедительная, в чем
сразу виден опытный лектор: «Опасность мусоросжигательных заводов из-за
выброса диоксинов преувеличена прессой и теми людьми, которые пытаются
освещать эту проблему в прессе. Диоксины мы получаем в основном с едой -
99,9 процента. А заводы, по данным британских токсикологов, вносят в
общий токсический баланс от 0,6 до 0,008 процента. Иными словами, если
завод построен и эксплуатируется в соответствии с проектом, он не
производит, а разрушает диоксины, является одной из самых мизерных
причин загрязнения среды. Поэтому те, кто воюет за диоксиновую чистоту,
не там ищет. Вот когда поборники чистоты окружающей среды справятся с
пищевым диксиновым загрязнением, тогда мы примем все упреки и скажем:
да, ребята, мы сдаемся. Кстати, независимый эксперт, которого пригласила
управа Косино-Ухтомский, на общественных слушаниях (которые с большим
опозданием все же вынужден был провести «Экотехпром»- ред.) так и
сказал: таких заводов у нас еще не строилось, это один из самых
современных в мире.»
С этим независимым экспертом, профессором МЭИ В.Медведевым, я
говорила. Удержавшись от восторгов, Виктор Тихонович сообщил, что более
всего в проекте его интересовали системы контроля: «Я сказал заказчику,
что, подразумевая мировой опыт, двигаться надо в сторону более
современных систем. Со мной согласились. Главное — как будут
эксплуатировать. Если на уровне — тогда, конечно, завод станет благом,
свалка ведь хуже. И еще я заметил, что надо внедрять культуру -
сортировать отходы, чего у нас нет».
Дабы общественность не слишком напрягалась, 13 апреля этого года в
адрес российского отделения международной организации Гринпис ушла
официальная бумага, подписанная Александром Брянцевым (ныне исполняющий
обязанности главы «Экотехпрома»). После перечисления достоинств МСЗ N4
дана табличка, из которой следует, что выбросы сернистого ангидрида,
окислов азота, тяжелых металлов и других вредных веществ составят
вполне ничтожные цифры, которые (единица измерения — миллиграмм на
кубометр) удивительным образом совпадают с нормами Евросоюза. Но вот
ведь какая незадача: выбросы диоксина проходят в той же графе таблицы
(мг/м3), что и прочие загрязнители, и выражаются цифрой 0,1. Это в
миллионов (!) раз больше, чем предусматривает норма Евросоюза — 0,1
нанограмм/м3. Предположим, что это описка, которая вкралась ненароком
в серьезную официальную бумагу, но уж больно красноречивая оплошность
получается.
«Экотехпром» промах учел, и в брошюре, распространенной недавно среди
обеспокоенных соседей МСЗ N4, возникла, как феникс из пепла, цифра
другая: на границе санитарно-защитной зоны и в деревне Фенино -
0,00015*10-9 мг/м3. Этот блестящий показатель смятения в умах местных
жителей не рассеял, потому что те без труда выяснили, что показатель
примерно в тысячу раз меньше принятого в ЕС. «Это нереальная цифра, -
прокомментировал арифметические достижения «Экотехпрома» известный
специалист по диоксинам Сергей Юфит из Института органической химии
РАН. — По всей видимости, люди просто не понимают, с чем имеют дело».
«Мусоросжигательные заводы — дикость, — продолжил Сергей
Самойлович, — по сути, это помойка на небе. США и Япония пережили этот
бум лет сорок назад, теперь МСЗ закрывают. Хотите цитату из «Уолл стрит
джорнел»? «Сжигатель — это машина, которая производит токсичное
загрязнение воздуха из относительно безопасных материалов». Иногда
слышу, что бояться диоксинов от МСЗ не надо, так как основное
количество яда мы съедаем. Но в пищу-то как диоксины попадают? Да все
оттуда — от мусоросжигания. Например, в Голландии в 1990 году 79
процентов выбросов диоксинов в воздух приходилось именно на
мусоросжигатели. И только после переоборудования двенадцати заводов
выбросы сократились в 100 раз, но каких денег это стоило!».
Большие сомнения высказал доктор химических наук Юфит и по поводу
новации, которой так гордятся в «Экотехпроме»:
— Котлы с кипящим слоем для сжигания твердых бытовых отходов непригодны
в принципе. Им требуется стабильное топливо. Если топливо непостоянно по
составу, как, например, бытовой мусор, режим работы нарушается.
В качестве иллюстрации: два года назад специалисты Российского научно-
исследовательского центра ЧС Минздрава изучили выбросы Бирюлевского МСЗ
N 3. Содержание диоксинов оказалось выше нормы от 4 до 10 раз.
Зеленый шум
Профессор Гонопольский не любит зеленых. Особенно не нравится ему
Гринпис, все протесты которого Адам Михайлович считает хорошо
оплаченными:
— Если кто-то заказывает истерику вокруг единственного разумного
средства борьбы с мусором, он за это платит. Гринпис неспроста ввязался
в такое грязное дело, как борьба против завода — это продажная, шкурная
организация.
— Но кто платит?
— Кто девушку ужинает, тот ее и танцует,- загадочно произносит мой
собеседник, но затем развивает свою мысль: — По пути к нашему заводу
находятся свалки. Если завод откроется, они не получат мусора.
Участие местных жителей в акциях протеста, по мнению Адама
Михайловича, также оплачено незримым соперником. Более того, к кампании
присоединилась пресса. «Одна солидная газета нас охаяла. Там нет ни
слова правды. Я навел справки — это не редакционный материал. По 600
долларов за строку такие репортажи».
И только свое участие этот скромный человек оценивает положительно:
— Я принадлежу не к тем, кто трепется об экологии, а занимается ею
реально. Мы строим завод, мы убираем мусор из Москвы, это и есть
реальное занятие экологией. Все остальное — болтовня.
Видит бог, я не стала бы так скрупулезно воспроизводить диктофонную
запись, если бы ситуация с МСЗ N 4 поразительно не напоминала другую,
десятилетней давности, когда начиналась Северная ТЭЦ. Тогда
общественность Москвы и Мытищ камнем легла на пути Мосэнерго. Не будь
горластых «зеленых», не возникло бы никаких корректировок в проекте и
не появилась бы ТЭЦ, которую с легкой душой можно демонстрировать в
качестве предмета национальной гордости.
Не исключено, что в Рудневе тоже можно достичь похвального
результата, только для этого надо дать себе труд расслышать и другие
мнения.
Мани, мани…
Но все-таки: почему именно на этом заводе, немецкой фирмы Хельтер,
остановились, когда решался вопрос? Был ли тендер и в какую копеечку
вылетел МСЗ N 4? Совпадает ли его заявленная стоимость, то есть сумма,
на которую раскошеливалось правительство Москвы, с реальной?
Насчет тендера в «Экотехпроме» посоветовали обращаться в
«Машиноимпорт», а по поводу цены высказались в том смысле, что
стоимость завода примерно 340 миллионов долларов, но не исключено, что
затраты составят и около 400 миллионов; столица раскошеливалась примерно
на одну десятую этой суммы, остальное подбросили на федеральном уровне.
Одним словом, сказки венского леса.
У последней черты
По сути Москву поставили перед фактом: что законно, что нет,
разбираться поздно, завод практически построен. Что делать дальше?
Москомрироде не оставалась ничего другого, как, вновь перечислив
претензии, со скрипом написать: «…продолжение строительных работ
возможно и допустимо. Заказчику строительства предписывается проводить
поэтапную приемку завершенных работ по каждой технологической схеме, по
каждому объекту комиссионно с участием государственного экологического
контроля и органов санэпиднадзора. План-график приемки схем и объектов
согласовать до 1.12.1999″.
А все-таки занятно: успеет ли проект получить положительное
заключение Государственной экологический экспертизы до окончания
строительства?
И вот еще что: «Экотехпром» строит, Гринпис приковывает себя
цепями, общественность вопит, журналисты пишут. При этом до сих пор
никто в России не знает наверняка, что хорошо, а что плохо. За решение
задачи следовало бы взяться Госкомэкологии, которой по силам обобщить,
подготовить рекомендации, сформулировать экологические требования.
Иначе в этом деле всегда будут проблемы. Нам это надо?
Е.Субботина, «Московская правда», 27 ноября 1999 г.
ЛОЖЬ «МОСКОВСКОГО КОМСОМОЛЬЦА»
«Завод переделали по требованию окрестных жителей
Реконструировать только что построенный завод в промзоне
«Руднево» (Люберецкий район Подмосковья) пришлось по требованию
жителей окрестных домов.
Как сообщили в Москомприроде, жители района настояли на
проведении до пуска завода окончательной экологической экспертизы.
В ходе проверки оказалось, что предприятие действительно небезопасно
для здоровья окружающих.
По рекомендациям специалистов в достаточно сжатые сроки на заводе
были установлены не двух-, как предполагалось, а четырехстадийные
очистные сооружения, а отделение для прием мусора дополнено специальным
бункером-накопителем с четырьмя разгрузочными постами.
Теперь обновленный завод, как считают сами экологи, соответствует
более жестким требованиям, чем аналогичные мусоросжигательные станции
в других странах».
«Московский комсомолец», 29 сентября 1999 г.
ГОНОПОЛЬСКИЙ И ДРУГИЕ
Искать в разговорах г.Гонопольского хотя бы минимум понимания
проблемы диоксинов — дело пустое. Всю свою жизнь он прожил под сенью
иных приоритетов.
Волкодавы такого рода гораздо лучше понимают шорох купюр. Во
всяком случае знающие люди полагают, что этот конкретный пятку не
почешет «за бесплатно». Так что его пассажи насчет оплаченнности
чьих-то усилий можно рассмотреть. Ну, например, с позиции того, за
какие шиши аноним из «Московского комсомольца» изложил нам красивую
сказку об «обновленном заводе» в Руднево.
Впрочем, разбирать эту сказку вряд ли стоит, потому как там
ложью является все от начала до конца. Не лгут разве что знаки
препинания, однако они были изобретены задолго до рождения
«Московского комсомольца».