«…государство сегодня не в состоянии обеспечить
безопасность граждан в необходимом объеме и качестве.»
В.В.Путин, сентябрь 2005 года
18. А ГДЕ ЖЕ СИСТЕМА БЕЗОПАСНОСТИ?
Возвращаясь к рассмотренной в предыдущей главе проблеме реальной защиты граждан от возможных опасностей при уничтожении химоружия, полезно указать на такой эпизод. Докладу на Комиссии по правам человека, зачитанному 26 февраля 2004 года715, была предпослана важная общая констатация. Было заявлено, что жители районов ликвидации химоружия не обеспечены в полном объеме средствами защиты и что в случае появления ОВ в жилой зоне сверх действующих гигиенических стандартов приборы тревогу не объявят и работники МЧС спасать жителей не побегут. И на это радикальное заявление статс-секретарь В.Кулебякин предпочел отмолчаться. Почему?
Дело в том, что техногенные опасности, связанные с хранением, перевозками и уничтожением запасов химоружия, более чем реальны. И мы не можем не приглядеться внимательнее к тому, на что годятся службы, которые должны все эти опасности преодолевать, когда и если — не дай Бог — случится беда. Другими словами, надобно посмотреть, создала ли наша государственная бюрократическая система инфраструктуру безопасности для людей и природы в тех местах, где идут работы с химоружием. А она (инфраструктура) должна покоиться на многих китах — правильном выборе территории безопасности, установлении строгих гигиенических нормативов, оснащении соответствующих служб высокочувствительными измерительными приборами для контроля за опасными выбросами, обеспечении всего населения выделенных территорий средствами индивидуальной и коллективной защиты от ОВ и средствами лечения и профилактики и, наконец, организации постоянно и эффективно действующей службы слежения за химической опасностью (службы мониторинга).
18.1. БЮРОКРАТИЧЕСКОЕ БОЛОТО ОХРАНИТЕЛЕЙ ПРИРОДЫ
Судьбе было угодно распорядиться так, что день 25 марта 1994 года я провел на военно-химическом арсенале США в Эджвуде (штат Мэриленд). Попасть туда оказалось не так сложно. Просто местный экологический активист позвонил на арсенал и попросил принять экологического активиста из России. И начальник арсенала генерал Александер нашел возможным лично встретить и рассказать об арсенале, а полковник Бароньян — показать систему расснаряжения химических боеприпасов, которую он создал. Я пишу об этом визите не для того, чтобы показать отличия американских военных от наших. Параноидальное «не пущать» нашего химического генералитета не нуждается ни в в описаниях, ни в даже в комментариях — с ним все ясно давно и надолго. Если эти лица не готовы показывать своим согражданам даже заборы российских химических арсеналов, описывать их иные «достоинства» не имеет смысла. Тем более сейчас, когда у наших генералов-полковников появилась шикарная возможность произносить по делу и без дела слово «терроризм» и закатывать при этом глаза со значением.
Просто генерал Александер во время разговора рассказал, что у них в тот день произошла утечка зарина. На мой более чем недоуменный вопрос, зачем это рассказывать гражданскому лицу, тем более из России, он ответил, что все равно информация об утечке зарина окажется в вечерних газетах штата Мэриленд. На следующее недоумение, а как об этом узнают газетчики, он бесхитростно сказал, что им сообщит пост ведомства охраны природы. На мое очередное недоумение, а что делает сей пост на военно-химическом арсенале, генерал Александер без всякого смущения ответил, что гражданский природоохранный пост не только обязан находиться непосредственно на химическом арсенале, но к тому же не обязан подчиняться ему, генералу230.
А теперь вернемся из страны, где даже на химическом арсенале каждый делает свое дело, к родным осинам, где химические генералы с редкостным остервенением блюдут свое верховенство над всем и вся, даже над ведомствами охраны природы и здоровья.
Вот как это выглядело на практике в ушедшем веке.
Приоритеты программы уничтожения химоружия 1996 года обозначены были так: 1) опережающее развитие социальной инфраструктуры в районах уничтожения химоружия; 2) обеспечение безопасности процесса уничтожения химоружия; 3) защита и оздоровление окружающей среды; 4) обеспечение минимальных бюджетных затрат на реализацию384. И в программе 2001 года насчет обеспечения безопасности природы и людей также написано очень много красивых слов397. В частности, в числе основных мероприятий внесены такие, как обеспечение промышленной, пожарной и экологической безопасности при проведении работ по хранению, перевозке и уничтожению химоружия; создание высокоэффективных и надежных систем мониторинга окружающей среды, здоровья граждан, занятых на работах с химоружием, и граждан, проживающих в ЗЗМ; защита и оздоровление окружающей среды в ЗЗМ, ну и т.д.
В жизни, к сожалению, происходили иные процессы.
Разумеется, деятели государственной экологии без дела не сидели. В частности, Минприроды России еще в 1992-1993 годах разработало «концепцию обеспечения экологической безопасности работ по уничтожению химического оружия»490. Никаких следов та актиность, впрочем, не оставила.
Ну а в 1995 году появился указ президента России347, которым на министерство охраны окружающей среды и природных ресурсов тех лет было возложено «осуществление государственного контроля за охраной окружающей среды и соблюдением норм экологической безопасности при уничтожении химического оружия».
Между тем в постановлении правительства, которое было издано за два дня до упомянутого указа президента и которое касалось «организации работ по уничтожению запасов люизита, хранящихся на территории Камбарского района Удмуртской республики», было однозначно указано, что именно министерству обороны (конечно, как водится совместно с одними и по согласованию с другими субъектами права) поручается провести «комплексное экологическое, санитарно-гигиеническое и медицинское обследование районов хранения и предполагаемого уничтожения люизита» в Удмуртии382.
В сентябре того же 1995 года в органе охраны природы РФ был выпущен приказ от 21 сентября, который был издан не для широких народных масс (под «грифом») и где официальные экологи взяли на себя лишь «составление типовой программы» того самого обследования649.
Разумеется, государственный контроль за выбросами ОВ непосредственно на территории объектов хранения и объектов уничтожения химоружия так и не был установлен — этим и отличается армия России от армии США. Армия России не пустила гражданские органы экологического контроля на территории складов химоружия для осуществления постоянного экологического мониторинга. Хотя, если честно, они не очень-то туда и стремились. Да и не очень умели.
В программе уничтожения химоружия 1996 года общий подход к охране природы без определения конкретики (на объекте химоружия и вне его — среди непричастных людей) был сформулирован по-солдатски просто: «Обеспечение и выполнение природоохранных мероприятий осуществляются предприятиями и организациями Министерства обороны Российской Федерации. Контроль за выполнением указанных мероприятий осуществляется Министерством охраны окружающей среды и природных ресурсов Российской Федерации и его территориальными органами»384. В переводе на общедоступный язык звучало это так — министерство обороны само «охраняет природу» в процессе химического разоружения, а также выделяет деньги на то, чтобы природоохранный орган «проверял» эту его работу.
В целом же коллегия природоохранного органа России, конечно, заседала и документы по делам химического разоружения принимала376,426,649. Однако обсуждать фактическую деятельность в XX веке тандема двух министерств — военного и природоохранного — вряд ли имеет смысл. Тем более, что до проверки работоспособности тандема дело и не дошло. В качестве примера приведем химсклад в Речице (Почепе): по состоянию на 1998 год измерять что-либо на его территории органу охраны природы Брянской области армия так и не позволила. Разумеется, из соображений секретности462.
В XXI веке организация этого дела по-прежнему не самая рациональная. В программе 2001 года она сформулирована так: «Обеспечение и выполнение природоохранных мероприятий осуществляют Российское агентство по боеприпасам и Министерство природных ресурсов Российской Федерации. Контроль за соблюдением требований охраны окружающий среды и экологической безопасности осуществляет Министерство природных ресурсов Российской Федерации за счет бюджетных средств, предусмотренных Программой»397. А вот раздавали деньги программы Росбоеприпасы. В одиночку.
При этом производственный контроль за выбросами ОВ на объектах химоружия по-прежнему проводили лишь Росбоеприпасы. Это обстоятельство, вызвало к жизни робкое желание со стороны МПР войти на объекты химоружия («при осуществлении контроля и мониторинга… целесообразно возложить на МПР России обязанности по производственному контролю за поступлением в окружающую среду ОВ и продуктов их деструкции»477). Размечтались. Советский классик на сей счет справедливо указывал: «Ты не в Чикаго, моя дорогая». И не на Эджвудском химарсенале в штате Мэриленд (США), с упоминания о котором началось обсуждение материала этого раздела. Впрочем, сам факт появления у природоохранного органа хотя бы Концепции экологической безопасности при работах с химоружием477, откуда взята та цитата, в целом положителен.
Следует подчеркнуть, что в своем стремлении управлять экологическим мониторингом наш генералитет попутно позабыл и о тех, кто присмотрел эту кормушку изначально. А началось все с постановления правительства еще 1966 года, которым на Главное управление гидрометеорологической службы при СМ СССР и на МХП СССР (это ГСНИИ-403 и его филиалы, то есть нынешний ГСНИИОХТ) были возложены разработка аналитических методов определение ОВ в объектах окружающей среды (водах, воздухе и т.д.), а также само определение ОВ в окружающей среде различных регионов141. Идея та не умерла, а получила продолжение. В частности, постановлением правительства 1970 года142 тому же Главному управлению гидрометеорологической службы были в очередной раз даны задания по организации наблюдения за загрязненностью ОВ воздуха и объектов внешней среды по всей великой советской стране.
Возможно, это ведомство и в самом деле искало «вражеские» ОВ на территории нашей необъятной Родины, однако с обществом результатами своих наблюдений оно не поделилось. Вряд ли вообще эти результаты были обобщены, но, повторимся, обнародованы они не были. Не удивительно, что вспомнили об этой службе лишь в 2004 году в связи с экологическим мониторингом в районе объектов хранения и уничтожения химоружия по случаю формулирования новой версии программы уничтожения химоружия599.
Конечно, понять, кто именно должен осуществлять мониторинг состояния внешней среды в связи с работами по химическому разоружению — экологи или врачи — не так просто (ясно лишь одно — это не метеорологи). Однако на вопрос, «кто в лавке хозяин», ответ однозначен — ни те и ни другие. Утвержденным в 1999 году положением о ЗЗМ однозначно установлено, что специальный комплекс защитных мероприятий в ЗЗМ, куда входит и мониторинг окружающей среды, и мониторинг здоровья людей, возглавляют иные лица389. В пределах СЗЗ — это начальник объекта (полковник), в пределах ЗЗМ — государственный заказчик работ по уничтожению химоружия (сначала это было министерство обороны, потом Росбоеприпасы, нынче — Агентство по промышленности).
Осталось упомянуть еще об одном промахе охранителей природы. Дело в том, что в апреле 2001 года правительство РФ официально утвердило перечень ОВ, которые относятся к химоружию398 и которые таковыми были названы еще в Конвенции о запрещении химоружия18. Среди прочих ОВ, там были названы фосген, в небольшом количестве хранившийся на складе химоружия в Плановом (Щучьем), и даже синильная кислота, которая в стране в качестве ОВ на складах химоружия не зафиксирована (что, впрочем, не мешает нашей армии и до наших дней обсуждать противоядия при отравлении синильнйо кислотой7). Ну а через год очередным решением, касающимся оплаты труда граждан страны, занятых на работах с химоружием401, был назван даже перечень таких производств, работа на которых дает людям право на льготы и компенсации при работах с химоружием.
Можно только удивляться, но высший орган охраны природы России жил своей жизнью и ничего этого не заметил. Иначе трудно себе представить причины, по которым там решили разрешить бесконтрольный сброс в атмосферу таких ОВ, как фосген и синильная кислота, не интересуясь мнением на сей счет ни органов России, которые ответственны за общую организацию химического разоружения в стране, ни мнением международной ОЗХО в Гааге. Причем плата за сброс ОВ в атмосферу была установлена вполне божеская: за 1 т синильной кислоты — 205 рублей, за 1 т фосгена — 683 рубля.. Заодно был разрешен и сброс в водоемы солей (цианидов), также подлежащих контролю (за сброс любых цианидов, в том числе цианидов натрия и калия — 5510 рублей за 1 т). И вся эта бездарнейшая глупость была узаконена по всем бюрократическим правилам — министр природы В.Г.Артюхов подготовил проект, а премьер М.М.Касьянов подписал постановление правительства России от 12 июня 2003 года № 344 «О нормативах платы за выбросы в атмосферный воздух загрязняющих веществ стационарными и передвижными источниками, сбросы загрязняющих веществ в поверхностные и подземные водные объекты, размещение отходов производства и потребления». И все. И если бы снаряды с фосгеном на складе в Плановом (Щучьем) не были ликвидированы еще в 2001-2002 годах, после 2003 года под руководством лихого министра «охраны природы» В.Г.Артюхова с ними можно было поступить более чем просто — выпустить эти ОВ прямо в атмосферный воздух. И заплатить местному органу охраны природы 200-250 долларов за всю операцию по «размещению фосгена в воздухе».
Подчеркнем, что этот пример не является простым курьезом, а всего лишь отражает способы функционирования органа охраны природы нашей страны. Так что вряд ли можно относиться всерьез к его решениям, касающимся контроля за процессом уничтожения химоружия426,427. Контроля не было.
В качестве фона для такой жизнедеятельности укажем на случай 2005 года, когда в Саратове на заводе «Оргсинтез» затеялись утилизировать синильную кислоту (а это, как следует из документа правительства 2001 года398, химическое оружие). Дело в том, что в течение многих десятилетий она как отход выпуска нитрилакриловой кислоты просто сжигалась за ненадобностью (и не только — знающие люди на сей счет вспоминают случай, когда в новогоднюю ночь на 2003 год случилась авария и были пострадавшие от не сожженной синильной кислоты; были и другие случаи). И никому ни в МПР в Москве, ни в бюрократических департаментах Саратовской области в голову не приходило предусмотреть при утилизации синильной кислоты (а это по крайней мере 10 тыс. т в год) контроль со стороны международного сообщества (ОЗХО), как того требуют правила Конвенции о запрещении химоружия18.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |