3.4. СССР-США (НЕДОВЕРИЕ КАК НОРМА ЖИЗНИ)
К Конвенции о запрещении химоружия18 мир пришел через многолетние и очень трудные переговоры, которые вовлекли в свою орбиту множество стран. Разумеется, наиболее важным в этом процессе было сближение позиций двух стран-обладательниц основных запасов этого оружия — США и СССР.
Если вернуться к событиям 1987 года, нельзя не отметить, что масштабная «панама», которая была явлена советским генералитетом на полях химического полигона в Шиханах, не могла не сказаться на будущих отношениях двух самых могущественных в химическом отношении стран.
Ныне уже ясно, что 18 химических боеприпасов, показанных в октябре 1987 года в Шиханах, — это не более чем «наш ответ Чемберлену». Просто к тому времени наши военные уже неофициально знали реальный типаж химоружия, хранившийся на континентальной части США, — 18 типов химбоеприпасов (остальные ОВ — в различных емкостях).
С тех пор типаж химических боеприпасов США практически так и не изменился, а советский типаж вырос до примерно 57 (бочки и цистерны для хранения ОВ — не в счет). При этом наше общество так и не получило официальной информации ни о 18, ни о 57 типах химоружия. О 18 типах Советский Союз известил лишь Женеву247, а о 47-50 типах нашему обществу намекнули через газету лишь в 2002 году254 да и то в такой варварской форме, что понять из опубликованной таблицы мало что возможно.
Возникает вопрос, а зачем был нужен Шиханский обман-1987?
На наш взгляд, объяснение того, почему в 1987 году на химполигоне в Шиханах не были показаны самые перспективные авиационные и ракетные химические боеприпасы, более чем простое. В тот самый момент, когда по этому полигону расхаживали специалисты Запада, на «Химпроме» в Новочебоксарске те химбоеприпасы продолжали один за одним сходить с конвейера, как сосиски. Для точности сообщим типаж мощнейших советских химбоеприпасов, которые продолжали производиться в Чувашии в 1987 году и выпуск которых был прекращен после окончания дня приоткрытых дверей в Шиханах: авиахимбомбы типа ОБАС-250КС и БАС-500С, ВАПы типа ПАС-500С и ПАС-500П, блоки (кассеты) авиахимбомб типа БКФ-П, РБК-500 и БКФ-КС, модули типа 9-ЕК-3264 для кассетных боеприпасов ПАС-500НС.9. В момент финиша в Чувашии всего этого опасного производства шла активная работа по заполнению авиахимсклада, находящегося недалеко от города Пензы (прямо в Пензенском районе).
Такого у американцев не было и даже не могло им присниться.
Разумеется, фиксирование лжи о типаже советского химоружия не могло не сказаться на успешности переговоров о подготовке к самому химическому разоружению, в частности, на отношениях основных его сторон — СССР и США. Ну а на практике раскрытие тайн в отношении типажа советских химических боеприпасов, значительная часть которого была скрыта во время демонстрации в 1987 году в Шиханах248-251 состоялось «в рабочем порядке», то есть в процессе переписки, а также встреч и визитов. Имеются в виду, конечно, США и их союзники — в отношении населения СССР/России у нашего ВХК такой вопрос никогда не возникал.
Реальная фабула этого процесса была такова.
И в 1989 году тяжелейшей головной болью был тот объем информации по химоружию, которую следовало раскрыть в прошлом вероятному противнику, а на тот момент партнеру по регулярным переговорам о химическом разоружении в Женеве. Партнер обитал за океаном. Генерал А.Д.Кунцевич впоследствии игриво вспоминал: «В начале 80-х шло соревнование: у кого больше запасов. Мы обвиняли американцев, они нас. Они говорили, что у нас 800 тысяч тонн, мы в ответ, что у них — около 300»289.
На сей счет ЦК КПСС 11 июля 1989 года был даже вынужден принять специальное постановление по общим и международным аспектам химического разоружения (на основании записки очень для тех лет высоких персон -Л.Зайкова, Э.Шеварднадзе, А.Яковлева, Д.Язова, О.Бакланова, И.Белоусова, Ю.Беспалова, В.Крючкова)337. Было констатировано, что для «обеспечения участия СССР в многостороннем обмене данными в связи с будущей Конвенцией о запрещении химического оружия подготовлены данные по видам и названиями имеющихся у нас боевых отравляющих веществ, видам хранимых химических боеприпасов, а также по боевым веществам, хранящимся в емкостях. Подготовлены также данные по составу наших запасов химического оружия и складам их хранения» для обмена с США.
О том, сколь трудно наш ВХК расставался с информацией о химоружии, можно судить хотя бы по одной из важнейших позиций — по данным об общем количестве имевшихся в СССР ОВ. В этот период руководство страны никак не могло решить, какие общие объемы запасов ОВ предъявить США и мировому сообществу. В феврале 1989 года советской прессе было передано, наконец, то, что год назад сообщалось лишь на конфиденциальных переговорах332 — данные о наличных запасов ОВ в количестве около 50 000 т267. Разумеется, вопрос о реальных данных об общих количествах ОВ, созданных за годы подготовки к химической войне, не обсуждался ни тогда, ни когда-либо потом.
В рамках этого процесса сближения в сентябре 1989 года было сделано несколько шагов. Так, министр иностранных дел СССР Э.А.Шеварднадзе заявил в ООН о готовности CCCР договориться с США на двухсторонней основе о прекращении производства химоружия, в том числе бинарного. Этот выстрел, впрочем, оказался холостым — США уже много лет не производили обычного химоружия, а СССР делал вид, что не производит бинарного.
А 23 сентября 1989 года Э.А.Шеварднадзе подписал в Джексон Хоул (шт.Вайоминг, США) «Меморандум о понимании между правительством СССР и правительством США относительно двустороннего эксперимента по контролю и обмену данными в связи с запрещением химического оружия»252.
В соответствии с меморандумом, странам-обладательницам наибольших запасов химоружия надлежало провести обмен данными о своем химоружии и сделать это в два этапа. На первом, не позднее 31 декабря 1989 года, необходимо было обменяться многочисленной информацией, в том числе о расположении складов хранения химоружия (п.II.4), о количествах находящихся там ОВ и типах химических боеприпасов и устройств (п.II.5), о местах расположения объектов по производству химоружия с указанием выпускавшихся там ОВ (п.II.6). Кроме того, в ходе первого этапа до 30 июня 1990 года каждая из сторон должна была показать другой по два производственных объекта. На втором этапе стороны должны были обменяться подробными инвентарными перечнями химоружия, хранящегося на каждом складе (п.III.2), общими планами уничтожения запасов химоружия, в том числе графиками уничтожения и характеристиками объектов, которые будут для этого использованы (п.III.3)252.
На момент подписания меморандума стороны еще настолько не доверяли друг другу, что предусмотрели себе резерв: «каждая сторона может временно не предоставить по соображениям безопасности данные о местоположении объектов по хранению, на которых в общей сложности находится такое количество химического оружия, которое составляет не более чем два процента от точного суммарного количества химического оружия». Впрочем обмен точными данными все равно должен был состояться еще в течение первого этапа, поскольку во время второго этапа предстоял обмен «подробными инвентарными перечнями»252. Сам срок второго этапа тоже был однозначен — за четыре месяца до парафирования Конвенции о запрещении химоружия.
Меморандумы о понимании не требуют ратификации, однако все было исполнено почти в обусловленные сроки. Данными по первому этапу поделились 29 декабря 1989 года, визитами — чуть позже (в частности, делегацию США ждали на складе химоружия в Речице (Почепе) Брянской области 2-3 июня 1990 года252).
В ходе этого обмена США сообщили Советскому Союзу все данные об их типаже химоружия (если не считать контейнеры для хранения ОВ, это около 17 типов320, табл.4) и больше уже ничего не меняли — за пазухой у них не осталось ничего. Советский Союз, однако, на первом этапе информировал США лишь о части своего типажа химоружия — о 22 типах химбоеприпасов (артиллерийских -10, авиационных — 10, ракетных — 2), причем лишь менее половины из них были показаны в 1987 году на полигоне в Шиханах247. Так что материал для недоверия и последующего дооткрытия карт со стороны СССР остался большим.
Ну а летом 1994 года состоялся и полный обмен информацией, который был предусмотрен вторым этапом меморандума252, хотя это надо было сделать где-то в мае 1992 года (парафирование Конвенции произошло в сентябре 1992 года). Так США с изумлением обнаружили о существовании в России не менее 40 основных типов химических боеприпасов (а с модификациями их почти 60; см. табл.3) и об отсутствии в России нескольких типов химических боеприпасов, которые им (США) да и всему мировому сообществу были продемонстрированы в 1987 году на химическом полигоне в Шиханах247.
Итак, официальная передача в США советских данных по химоружию состоялась в конце 1989 года по всем пунктам. А вот собственные советские граждане не получили этих данных в полном объеме никогда — о тех неделях они знали лишь то, что умер А.Д.Сахаров. Однако, наш твердолобый ВХК так и не понял принципиального смысла того события. Во всяком случае отношения двух правительств с обществом складывались по-разному. Американское общество узнало многое из своих военно-химических тайн в 1989 году320 — еще до того, как эта информация поступила по официальным каналам в Советский Союз. Что касается советской общественности, то на всех этапах выполнения задач Ваоймингского меморандума ее ни о чем не извещали. И в новой России было то же самое. О размещении российских складов химоружия жители России узнали из прессы только в 1994 году298, а общие данные о количествах ОВ, хранящихся в каждом из них, — лишь в 1996 году384. Подробных данных (аналогичных американским320) общественность России не получила никогда.
Следующий после меморандума серьезный шаг произошел довольно скоро — 1 июня 1990 года состоялось подписание двустороннего «Соглашения между СССР и США об уничтожении и непроизводстве химического оружия и о мерах по содействию многосторонней Конвенции о запрещении химического оружия»581. В историю оно вошло как соглашение Буш-Горбачев по химоружию.
Этот документ содержал немало примечательных моментов.
Интересен, например, п.IV.6а, согласно которому каждая сторона должна была передать другой информацию о своем химоружии, в том числе с указанием «мест его хранения, его типов и количества». Хотя само соглашение осталось нератифицированным ни Советским Союзом, ни Россией, как уже говорилось, обмен данными состоялся еще в 1989 году в рамках процедуры, установленной Вайомингским меморандумом252.
Интересно также то, что, в соответствии с п.IV.1, каждой стороне было предписано снизить до 31 декабря 2002 года объемы своего химоружия до 5000 т, причем дальнейшее сокращение уже не предусматривалось. И эта договоренность оставалась за кадром еще 2,5 года (до подписания в 1993 году многосторонней Конвенции о запрещении химоружия18), создавая всяческие коллизии.
Отголоском их может служить, например, размер запасов ОВ, описанный в не опубликованной нигде справке весны 1992 года (общий объем ОВ — 54 000 т, количество складов — 8). Она была подготовлена в недрах только что созданного комитета по конвенциальным проблемам химического и биологического оружия при президенте России (комитет этот к тому времени был уже создан, но еще не наполнен утвержденным объемом обязанностей). Та справка не предназначалась ни для заокеанских партнеров по переговорам по химическому разоружению, ни тем более для информирования граждан собственной страны.
В последние лет 10-15 многочисленные политики России не устают обвинять США в недоверчивости, предвзятости, в «выдвижении политических условий» и т.д. Между тем, если быть честными, то основы не утихающего американского недоверия заложил могучий советский генералитет.
| « Назад | Оглавление | Вперед » |