*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.1117, 10 февраля 2004 г. *
*******************************************************************
Наркотики
НАРКО-СЫЩИКИ ПЕРЕУСЕРДСТВОВАЛИ И ПОЖЕРТВОВАЛИ ЖИВНОСТЬЮ
(Радио Свобода, Запретная зона, 09.02.2004)
Ведущая — Марина Катыс
Госнаркоконтроль преследует ветеринарных врачей.
Марина Катыс: В Москве по инициативе Госнаркоконтроля возбуждено
несколько уголовных дел против ветеринарных врачей. Врачам,
применявшим кетамин в качестве анестезии при операциях домашним
животным, инкриминируется статья 228 Уголовного кодекса Российской
Федерации <Незаконный сбыт наркотических средств в крупных размерах>.
(Речь идет о дозах от 0,02 грамма до 1 грамма кетамина).
Мой собеседник — директор ветеринарной клиники <Центр>, президент
Ассоциации практикующих ветеринарных врачей России Сергей Середа.
А почему, собственно, возникла такая ситуация? Во всем мире кетамин
применяется ветеринарами при операциях, потому что животное — живое
существо, и просто соображения гуманности требуют применения таких
препаратов. Почему в России он запрещен?
Сергей Середа: Здесь, в общем-то, все довольно просто, в соответствии с
Федеральным законом о наркотических и психотропных препаратах этот
препарат, по согласованию с Минсельхозом и Минздравом, должен был быть
внесен в список препаратов? разрешенных к применению в ветеринарии. Но
этого сделано не было, и 6 лет как-то все обходились и как-то работали. Хотя
это — неправильно. С 1998 года на каждом своем мероприятии мы об этом
говорили: правовой вакуум надо обязательно заполнить, потому что все мы
хотим работать легально. В данном случае я говорю фактически обо всех
ветеринарных врачах Российской Федерации. Это не только те врачи, кто
лечат кошек и собак. Это и ветеринары, лечащие лошадей, коров и свиней.
Но этого так и не было сделано.
В июле этого года был образован Комитет по наркоконтролю. В Москве и в
других городах (это же происходит не только в Москве, но и в других городах
Российской Федерации) в ветеринарных клиниках были произведены обыски,
у кого-то был найден кетамин, у кого-то — не был найден кетамин.
Естественно, врачи, которые занимаются хирургией, просто перестали делать
операции, потому что никому не хочется слыть наркобароном и сидеть в
тюрьме.
Марина Катыс: Но если кетамин запрещен, а животные все-таки требуют
лечения, требуют операции, то какова альтернатива? Что по закону является
допустимым в России?
Сергей Середа: Альтернативы, в общем-то, по большому счету нет. Врачи
сейчас изгаляются и придумывают различные смеси, коктейли и так далее.
Но сегодня альтернативы кетамину нет. Хотя это, в общем-то, выглядит
смешно: в соседнем с нами государстве — Украине — этот препарат разрешен
к применению, и они просто смеются над нами. Там проблем с кетамином
нет, они существуют только у нас.
Марина Катыс: Но ведь над Россией в связи с этой ситуацией не только
<смеются>. Весь остальной мир применяет такие препараты при операциях
животным. И я думаю, что в XXI веке такое изуверское отношение к
животным — когда операция делается после введения препарата,
парализующего животное, но не снимающего боль — фактически это
вивисекция в чистом виде. Цивилизованное человечество, видимо, смотрит
на Россию с ужасом.
Сергей Середа: Да, я тоже так считаю. И на самом деле так происходит,
потому что когда ты говоришь с коллегами из других государств, то они
вообще не понимают — о чем речь, потому что во всех странах это препарат
узаконен, его везде применяют. Но вот у нас так случилось.
С моей точки зрения, просто всем ведомствам надо забыть о чести мундира и
просто сделать так, чтобы этот препарат как можно быстрее заработал и
врачи могли его реально применять на практике.
На сегодняшний день ситуация складывается таким образом: подписан
совместный приказ Минздрава и Минсельхоза о том, что препарат кетамин
можно применять. Но — я пока не знаю, кто будет давать лицензию? Такого
органа не существует. В Минсельхозе его нет, Минздрав — животными не
занимается. И пока этот вопрос не решен, я думаю, что применять кетамин
нельзя, потому что, к сожалению, это противозаконно.
Марина Катыс: В конце 2003 года сотрудники Госкомитета России по
контролю за оборотом наркотических и психотропных средств в Москве
провели обыски в ветеринарных клиниках города. Представители
Госнаркоконтроля искали препарат кетамин, который используется для
анестезии во время операций животным.
Обыски (хотя официально они назывались <осмотр помещений>)
проводились с нарушением процессуальных норм. В отношении нескольких
ветеринарных врачей московских частных клиник сотрудниками Госнаркоконтроля
были совершены провокационные действия, а именно: врачей вызывали по
телефону в служебные кабинеты Госнаркоконтроля — якобы — для проведения
операции животному. Когда врач приезжал на вызов — его незаконно обыскивали.
Если находили небольшое количество кетамина — врача обвиняли в сбыте
психотропных средств. Мы продолжаем нашу беседу с директором ветеринарной
клиники <Центр>, президентом Ассоциации практикующих ветеринарных врачей
России Сергеем Середой.
— В связи с тем, что 4 декабря 2003 года начались проверки в ветеринарных
клиниках, это коснулось и вашей клиники <Центр>. Каковы на данный
момент последствия?
Сергей Середа: Я пока не могу сказать — каковы последствия и что за этим
будет стоять. Комитет наркоконтроля выполняет свою работу, которую он и
должен выполнять. Думаю, что и там работают, в общем-то, здравомыслящие
люди, которые понимают всю абсурдность ситуации и что это должно как-то
разрешиться. Как — я не могу сказать, сегодня я не владею этой
информацией. Я не знаю, как сейчас обстоят дела и как это дальше будет
проистекать.
Но то, что и врачи, и сотрудники клиник (независимо от того, были там
обыски или не было) выбиты из колеи и находятся в состоянии стресса — это
я могу сказать совершенно точно. Я общаюсь с коллегами не только из
Москвы, но и из других городов, мне звонят из всех уголков страны. Все (как
нормальные, здравомыслящие люди и к тому же — врачи) очень обеспокоены
этой ситуацией. И все заинтересованы в том, чтобы она разрешилась
нормально, потому что врачи даже в ужасном сне не могли себе представить,
что они будут обвинены в том, что распространяют наркотики. Это бред,
который может присниться только в кошмарном сне.
Марина Катыс: С 1998 года вы боретесь за принятие закона, разрешающего
применение нормальной анестезии при операциях животным.
Сергей Середа: Да, практически на всех наших конгрессах (а мы собираем от
2 до 3 тысяч человек — врачей, которые занимаются практикой) мы всегда
говорим о том, что мы должны работать в правовом поле, то есть — законно.
Неоднократно мы поднимали этот вопрос. Но, несмотря ни на что, ситуация,
к сожалению, дошла до этой критической точки. Слава Богу, что сейчас
руководство Департамента ветеринарии, понимая ситуацию, сделало то, что
они могли сделать. Как будет дальше развиваться ситуация — не могу сказать.
Марина Катыс: Но с 1998 года прошло уже почти 6 лет. Что мешало принять
все необходимые подзаконные акты, разрешающие нормальное, гуманное
лечение животных?
Сергей Середа: Ничего не мешало.
Марина Катыс: А почему это не было сделано?
Сергей Середа: А почему у нас дороги плохие и много дураков? — Наверное,
по этой же причине. Забыли люди, что такое боль. Наверное, редко ходят в
больницу, ни у кого не болят зубы, очевидно, люди просто перестали
чувствовать животных.
Как-то, разговаривая с одним из чиновников, я спросил: <А ты
представляешь, что лошади вообще-то больно, когда ее оперируют, делают
операцию по поводу колик?> Мне было сказано, что <Ерунда все это.
Глупости. Как-нибудь перетерпим>. Вот мы и перетерпели.
Марина Катыс: На данный момент в тех клиниках, где прошли обыски (и,
видимо, во всех остальных — тоже) проведение операций приостановлено,
потому что, во-первых, проводить операции по живому невозможно ни для
врача, ни для хозяина кошки или собаки, а, во-вторых, просто нет другого
выхода. И что получается — что у нас огромное количество животных в
экстренных ситуациях осталось просто без медицинской помощи?
Сергей Середа: К сожалению — это так. Сегодня, рассуждая с точки зрения
законопослушного гражданина, могу сказать — мы должны работать в рамках
существующего закона. А закон сегодня такой, что мы не можем делать
операции. Если мы будем делать, тогда, значит, по нам плачет другая
статья — <Жестокое обращение с животными>. И это тоже правильно.
Марина Катыс: И как долго продлится этот законодательный вакуум?
Сергей Середа: Это зависит от исполнителей, которые этим занимаются.
Может быть — месяц, может быть — два, а если ничего не будет делаться — это
опять затянется на годы.
Марина Катыс: Обыски в ветеринарных клиниках и возбуждение уголовных
дел против ветеринарных врачей привели к тому, что общественные
организации по защите животных и сами владельцы животных, а также -
Общероссийское общественное движение <За права человека> направили
обращения председателю правительства России Михаилу Касьянову,
генеральному прокурору Российской Федерации Владимиру Устинову и
председателю Госнаркоконтроля России Виктору Черкесову.
Говорит исполнительный директор движения <За права человека> Лев
Пономарев.
Лев Пономарев: Для нас сейчас главная задача — прекратить уголовные дела
против врачей. Наши юристы написали развернутую записку и я ее подписал,
в которой мы проанализировали эту ситуацию и доказали, что уголовные
дела должны быть закрыты. Мы написали письмо Генеральному прокурору.
В течение месяца мы должны получить ответ. Если он нас не устроит, мы
подадим в суд на Генеральную прокуратуру. Это — наши традиционные
действия.
В суде, я надеюсь, мы добьемся справедливости. Главное — это, конечно,
избавить от уголовной ответственности ветеринарных врачей.
Марина Катыс: Тему продолжает президент Центра защиты прав животных
<ВИТА> Ирина Новожилова.
Ирина Новожилова: С 1998 года Минсельхоз предписывал ветеринарным
врачам проводить операции без обезболивания. То есть Министерство
сельского хозяйства, видимо, живет по принципу, что <хорошо
зафиксированное животное в наркозе не нуждается>.
Марина Катыс: Но всякое продвижение нового законопроекта (или принятие
разрешающих поправок, или изменение списка разрешенных препаратов) -
это, в общем, дело заинтересованных сторон. Есть такое понятие -
лоббирование. Наверняка и у руководства Госнаркоконтроля, и у
руководителей Минсельхоза, и в Минздраве, и даже у президента Путина
(как мы знаем) есть любимые домашние животные — собаки, кошки — и они
болеют. И эти люди, безусловно, как любой владелец кошки или собаки,
любят своих питомцев и хотят сделать им хорошо, особенно — в случае, если
животным нужна операция.
Ирина Новожилова: Чиновники из Госнаркоконтроля, например, ответили,
что во всяком случае нарушать закон — они не будут (если встанет вопрос о
болезни животного). А что значит — не будут нарушать? Это значит -
оперировать без наркоза или вовсе не проводить операцию. Мы с этим
вопросом постоянно подходим к чиновникам всех министерств, которые
оказались вовлеченными в эту ситуацию.
Марина Катыс: И все они отвечают: <будем резать по живому, но не
допустим применения неразрешенного препарата>?
Ирина Новожилова: Некоторых, видимо, этот вопрос ставит в тупик.
Марина Катыс: Совсем уже абсурдно обвинение ветеринаров в том, что они
не просто используют кетамин, а продают его наркоманам…
Ирина Новожилова: По сведениям Всемирной организации здравоохранения,
кетамин редко используется наркоманами, потому что он вызывает
галлюцинации очень нехорошего плана: тяжелые депрессии. Только один из
тысячи наркоманов пользуется кетамином.
А в ветеринарии применяемые дозы кетамина настолько малы… Достаточно
двух пузырьков кетамина на год для работы врача.
Марина Катыс: Да, но при этом один пузырек — это 15 лет заключения.
Ирина Новожилова: Да. Это смешно, конечно, но это так.
Марина Катыс: Как заявляют члены движения <За права человека>:
<Созданный на деньги налогоплательщиков Комитет Госнаркоконтроля
должен быть подконтрольным гражданскому обществу. Его задача — не
заниматься контролем за законным (легальным) оборотом наркотиков, а
бороться с незаконным оборотом наркотических средств: перекрывать
каналы поступления наркотиков в Россию, проводить реальные
целенаправленные действия по изобличению организаторов наркобизнеса,
поставщиков и сбытчиков наркотиков>.
Слово исполнительному директору движения <За права человека> Льву
Пономареву.
Лев Пономарев: К сожалению, я не первый раз сталкивают с Госнаркоконтролем
и могу сказать, что это какая-то <вредоносная> организация. Она создана была
для того, чтобы — по-видимому — улучшить работу в области борьбы с
наркотиками. Потому что МВД не совсем хорошо с этим справляется. Тем не
менее, с тех пор, как существует Госнаркоконтроль (а он существует полгода)
я ни разу не слышал, чтобы они кого-то задержали с наркотиками. А вот вред
обществу они наносят большой. Это ведь огромная структура, между прочим -
40 тысяч сотрудников по всей России. В центральном аппарате Горнаркоконтроля
работает 1700 или 1800 человек. Как мне говорили, там около 50 генеральских
должностей. И вот они ищут для себя занятие.
Госнаркоконтроль стал изучать различные области применения своим
недюжинным силам, и обнаружил, что есть такая нестыковка — у ветеринаров,
которые используют кетамин, не все в порядке в области разрешения на
применение этого препарата. И вместо того, чтобы способствовать тому,
чтобы Минсельхоз быстрее написал эти документы и все было бы нормально,
сотрудники Госнаркоконтроля решили воспользоваться случаем и возбудить
несколько уголовных дел — чтобы быть заметными. И они возбудили 7
уголовных дел против врачей-ветеринаров. Вопиющая глупость.
Марина Катыс: Прокомментировать происходящее с юридической точки
зрения я попросила адвоката, председателя президиума Первой городской
коллегии адвокатов Москвы Игоря Васина.
Игорь Васин: К глубокому сожалению, в 1998 году этот препарат — кетамин -
не был включен в перечень разрешенных средств. Образовалась патовая
ситуация: в течение шести лет врачи использовали этот препарат в качестве
наркоза при проведении ветеринарных операций — и вдруг через 6 лет этот
препарат оказался вне закона. Естественно, что ни один ветеринарный врач
не мог и предположить, что по истечении шести лет он окажется
преступником, и его смогут обвинить в соответствии со статьей 228
Уголовного кодекса Российской Федерации <За незаконное хранение и сбыт
наркотических средств>.
Других веществ, которые могли бы заменить кетамин, на сегодняшний день,
не существует. Таким образом, получается, что ветеринарные врачи не могут
использовать кетамин в качестве наркоза, а с другой стороны, в таком случае
они должны производить оперативное вмешательство животному без
наркоза, что, в свою очередь, влечет за собой уже другую статью Уголовного
кодекса — <Жестокое обращение с животными>.
Марина Катыс: Но когда вдруг — неожиданно — Госнаркоконтроль проводит
комплексную проверку большого числа ветеринарных клиник и врачам
инкриминируется уголовная статья, подразумевающая от 7 до 15 лет
заключения, это что — нормальное явление в российской практике или это все-
таки случайный эпизод?
Игорь Васин: Скорее всего, это — эпизод, но эпизод, связанный не с
преступной деятельностью врачей, а с халатным отношением чиновников к
своим непосредственным обязанностям. Я уверен, что происходящее с
ветеринарами (а мы знаем, что в поле зрения правоохранительных органов
попали не рядовые ветеринары, а заслуженные врачи Российской
Федерации), безусловно, будет иметь определенный социальный и
политический резонанс. И я думаю, что эти события будут рассматриваться
на самом высоком уровне, где им будет дана надлежащая правовая оценка.
Марина Катыс: Как вы оцениваете перспективу этих уголовных дел? Они
будут доведены до суда?
Игорь Васин: Насколько мне известно, на сегодняшний день издан совместный
приказ Министерства сельского хозяйства и Министерства здравоохранения
Российской Федерации, который поможет разрешить эту патовую ситуацию.
Кетамин включен в перечень психотропных веществ, которые разрешены к
использованию в ветеринарии. В уголовном праве существует такое понятие,
как <декриминализация>. Я думаю, что уголовные дела против ветеринарных
врачей будут прекращены за отсутствием состава преступления.
Марина Катыс: По сделанному ранее заявлению Госнаркоконтроля,
ветеринарные лечебницы проверялись в рамках ежегодной операции
<Допинг>, которая завершилась 30 декабря. Госнаркоконтроль также
интересуется больницами, клиниками и фармацевтическими предприятиями -
всеми, кто имеет отношение к наркотикам.
К сожалению, несмотря на устную договоренность с заместителем
начальника Управления общественных связей Госнаркоконтроля, получить
комментарий этого ведомства по поводу проверок в ветеринарных клиниках
нам не удалось.
По мнению президента Центра защиты прав животных <ВИТА> Ирины
Новожиловой, корни проблемы лежат гораздо глубже, чем это может
показаться на первый взгляд.
Ирина Новожилова: В России сложилась абсурдная ситуация с подготовкой
ветеринарных врачей. Дело в том, что те ветеринары, которые работают с
животными-компаньонами, — это самая гуманная часть ветеринаров, потому
что здесь хоть как-то идет речь о защите животных, о помощи животным.
Марина Катыс: <Животные-компаньоны> — это те кошки и собаки, которые
живут у нас в домах.
Ирина Новожилова: Да. Такая специализация в российских ветеринарных
вузах появилась лишь недавно. А все время дело обстояло так: готовились
специалисты к работе с сельскохозяйственными животными. А как известно,
в сельском хозяйстве операции проводятся без наркоза. И студенты-
ветеринары на четвертом курсе ездят на кастрацию поросят без наркоза — эта
практика общеизвестна.
Марина Катыс: До 1998 года, до принятия списка, из которого был исключен
кетамин как обезболивающее при операциях, операции сельскохозяйственным
животным проводились с обезболиванием?
Ирина Новожилова: Да.
Марина Катыс: То есть в конце XX века Россия вернулась в дремучее
средневековье ветеринарной науки и стала делать операции животным без
обезболивания.
Ирина Новожилова: Да. Врачей просто вынуждают быть вивисекторами.
В Англии первый закон, который предписывал обязательное использование
наркоза во время операции животным, был принят в 1878 году. То есть мы
сейчас оказались отброшенными на столетие назад.
Я часто имею дело со студентами, которые, что называется, <сломались> во
время учебного процесса. Потому что получать такое образование идут люди,
которые с трепетом относятся к любой жизни, а за время обучения их возят
на бойни, на зверофермы, их заставляют проводить болезненные опыты на
животных. Они видят закулисье цирков и зоопарков, где все достаточно
жестоко. Поэтому студенты вынуждены или уходить из вузов, или
становиться циниками.
Та ситуация, в которой сейчас оказалась Россия, просто шокировала
Запад. Такого варварства не ожидал никто. Потому что в западных странах
привлекают к уголовной ответственности врачей, которые не используют
наркоз во время операции.
В России же — все наоборот. И люди об этом просто не знают. Они были
бы шокированы, если бы узнали, что на зверофермах, например, животные
усыпляются курареподобными препаратами.
Марина Катыс: Но точно такими же курареподобными препаратами
домашние животные усыпляются в городских ветеринарных клиниках.
Ирина Новожилова: Да. И мы хотим поставить этот вопрос на повестку дня.
Марина Катыс: Это же только иллюзия, которую питают владельцы кошек и
собак, когда везут своих старых или больных любимцев на усыпление к
ветеринарному врачу — что после укола животное уснуло и безболезненно
перешло в мир иной. На самом деле оно умирает в страшных мучениях — от
удушья.
Ирина Новожилова: Мне год назад позвонила студентка ветеринарного
отделения одного из российских вузов и спросила: <Как может ветеринар,
которого во время учебы заставили наблюдать смерть животных на
звероферме от препарата детилин, потом гуманно относиться к кошкам и
собакам?>
Немудрено, что ветеринары используют детилин, лестинон и препараты
курареподобные.
Марина Катыс: Но ведь во всем мире такие препараты запрещены для
использования при ветеринарных процедурах.
Ирина Новожилова: Да. В Швеции был громкий процесс, был осужден
фермер, который использовал детилин для усыпления животных на
зверофермах.
Марина Катыс: Но почему в России такое возможно? Если законодательство
во всем остальном мире организовано так, что заставляет человека вести себя
цивилизованно по отношению к животным, то почему в России
законодательство заставляет человек вести себя варварски по отношению к
<братьям меньшим>?
Ирина Новожилова: Видимо, Россия никак не может осознать, что принципы
гуманного отношения к животным — социально значимы. Что наше
благополучие — людей — прежде всего зависит от того, как мы относимся к
<братьям меньшим>. Если люди с равнодушием относятся к страданиям
животных, вряд ли они будут относиться с состраданием к людям.
Я хочу вспомнить Пифагора. Он говорил, что <тот легко убьет человека, кто
спокойно убивает животное>.