« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »
***********************************************************************************
ПРОБЛЕМЫ ХИМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ — ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
***********************************************************************************
Сообщение UCS-INFO.22, 23 июня 1995 г.
***********************************************************************************
Вести с полей химического разоружения
«Союз за химическую безопасность» направляет очередную информацию по ситуации с химическим оружием в России. Ниже приводится текст доклада, вошедшего в тезисы «The Fifth International Symposium on Protection Against Chemical and Biological Warfare Agents, Stokholm, Sweden, 11-16 June 1995».
По очевидным причинам, автору не было доверено зачитать доклад лично.
Л.Федоров, 23 июня 1995 г.
ПСИХОЛОГИЯ ХИМИЧЕСКОГО РАЗОРУЖЕНИЯ
Л.Федоров (Москва)
Взаимопонимание и взаимодействие властей и населения - условие успешного уничтожения химического оружия. Для этого Военно-химический комплекс (ВХК) должен был перестроиться на работу по уничтожению химического оружия не только технически и юридически, но и психологически.
Этого пока не произошло.
ВХК требует деньги на проведение технических мероприятий по подготовке к уничтожению химического оружия. И получает. Однако законодательные акты для регламентации процесса уничтожения химического оружия и обеспечения прав населения отсутствуют. Тем более не сделано шагов по информированию населения о прошлом и настоящем химического оружия, о последствиях подготовки к химической войне.
Поскольку отношение ВХК к населению практически не изменилось, отношение населения к действиям ВХК осталось соответствующим.
Министерство обороны России — обладатель запасов химического оружия бывшего СССР и держатель информации о хранении, испытаниях, уничтожении этого оружия. Население ее не пока получает.
Исполнителем армейских требований по созданию на заводах средств химического нападения — Минхимпром СССР и его нынешний правопреемник. Заводы — владельцы промышленных площадок, загрязненных при производстве химического оружия и до наших дней не очищенных — ответственны за загрязнение Чапаевска и Дзержинска, Волгограда и Новочебоксарска, за ухудшившееся здоровье обитателей этих городов. Тем не менее документы, связанные с экологическими и медицинскими последствиями производства химического оружия, не рассекречены.
Показатель готовности ВХК к реальной защите экологических интересов населения и государства — его способность представить информацию о «прошлой деятельности» по подготовке к химической войне. В США армия получила от Конгресса такое задание на 1993 г. и к ноябрю 1993 г. представила доклад с описанием 215 мест на территории США, где в прошлые годы осуществлялись операции по производству, испытанию, хранению и уничтожению химического оружия. В России министерства и ведомства получили аналогичное поручение Президента РФ 26 сентября 1992 г. Задание не выполнено.
Таким образом, психологической перестройки сознания государственных органов не произошла. За решением технической задачи уничтожения самого химического оружия они упустили комплексную задачу преодоления опасных экологических и медицинских последствий подготовки к химической войне. Эта задача не стоит ни перед одним государственным органом России. Это может привести к последствиям для экологической безопасности страны.
Тому свидетельство — реакция населения на первые попытки ВХК осуществить планы уничтожения химического оружия без учета и в ущерб его интересам.
ЧАПАЕВСКИЙ ПРОТЕСТ. Первыми были события 1989 г. в волжском городе Чапаевске, расположенном в получасе езды от Самары.
О том, что здесь строился секретный объект, население Чапаевска узнало из речи Э.А.Шеварднадзе. Между тем именно на объекте, находящемся в 12 км от центра Чапаевска, предполагалось уничтожение химического оружия, которое к тому же должно было завозиться через центр Чапаевска. Произошел социальный взрыв.
Его причина видна из хроники предшествовавших событий:
1985 г. — ЦК КПСС и Совет Министров СССР решили начать строительство объектов по уничтожению химического оружия,
1986 г. — выбрано место строительства завода в Чапаевске,
1987 г. — начато строительство завода в Чапаевске,
1987 г. — речь Э.А.Шеварднадзе на Конференции по разоружению в Женеве,
1989 г. — Минздрав СССР согласился с проектом завода,
1989 г. — Государственная комиссия Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК) утвердила концепцию ликвидации химического оружия в СССР, в том числе строительство 4-х заводов по уничтожению химического оружия (в том числе в Чапаевске, Новочебоксарске…).
1989 г. — планировались пуско-наладочные работы в Чапаевске.
Среди событий, приведенных в перечне, доступной населению оказалась лишь одна фраза из женевской речи Э.Шеварднадзе (1987). В перечне отсутствовала экологическая экспертиза. 1 апреля 1989 г. жители города обратились с открытым письмом к заместителю начальника химических войск генералу А.Кунцевичу. Они высказали сомнения в безопасности отдельных участков технологического процесса и доставки ОВ. Письменного ответа не получили. 9 апреля 1989 г. жители Чапаевска собрались на митинг. Столько людей город не видел даже в дни советских государственных праздников. Через 40 дней после митинга была назначена комиссия для проведения государственной экологической экспертизы завода. Ее возглавил И.Мартынов — бывший директор института по разработке ОВ (ГСНИИОХТ) и лауреат Ленинской премии за внедрение в производство технологии выпуска зомана.
В дальнейшем представители города встретились в Москве с Заместителем председателя Совета министров СССР, председателем Госкомиссии Совмина СССР по военно-промышленным вопросам И.Белоусовым. Однако власть не сдавалась. Тогда в начале августа 1989 г. в Чапаевске прошли митинги и собрания. С 5 августа в поле вблизи завода по уничтожению химического оружия экологические активисты развернули палаточный городок протеста. На 10 сентября была назначена забастовка предприятий всего региона — Чапаевска, Куйбышева (Самары) и Новокуйбышевска.
Власти создали Правительственную комиссию по оценке экологической безопасности объекта по уничтожению химического оружия, однако они уже ничего не могли сделать.
Можно удивляться, что властям в голову не пришло извиниться перед жителями Чапаевска за ад прошлых лет, связанный с производством СОВ — иприта и люизита. Однако, главная причина провала властей в Чапаевске — это неумение работать с населением.
Согласно проекту уничтожения химического оружия в Чапаевске, жидкие отходы детоксикации фосфорных ОВ предполагалось в по железной дороге переправлять для дальнейшей переработки на предприятие в Чувашии.
ЧУВАШИЯ. О своем участии в уничтожении химического оружия жители Чувашии узнали осенью 1992 г. из сообщения московской газеты, хотя они не оправились от предыдущего известия, что в прошлом в Чувашии выпускался V-газ. Данные о технологии уничтожения не сообщались. Не было и экологической экспертизы.
Премьер-министр Чувашии по существу вступил в сговор с центральной властью за спиной жителей Чувашии. О результатах сговора они узнали из пропагандистской статьи в центральной печати. Социальное сопротивление, возникшее после первых сообщений, сопровождалось ожесточенной дискуссией в печати. 26 декабря 1992 г. Верховный Совет Чувашской Республики законодательно запретил проведение этих работ территории республики. В порядке контрмер власти организовали путешествие трех высших руководителей Чувашии в США за опытом. Последовали благоприятные отзывы визитеров об увиденном. Однако, эти пассы уже не могли что-либо изменить.
ДРУГИЕ ТЕРРИТОРИИ. Рассмотрение вопросов уничтожения иприта и люизита, хранящегося в Удмуртии и Саратовской области, развивались по аналогичным сценариям.
О наличии самого крупного в мире склада люизита в Удмуртии жители узнали не от своих руководителей, а из сообщений столичных изданий. Их протест был закономерен. Ситуацию не смог переломить и визит группы руководителей Удмуртии в США. Шведская военно-научная делегация, посетившая Камбарку в 1993 г., обнаружила, однако, что необходимо обсуждать не столько технические вопросы химического разоружения, сколько умение властей работать с населением. Были даны советы, как изменить стиль и методы этой работы.
Аналогично восприняли предложения властей об организации на их территории уничтожения химического оружия жители поселка Горный (Саратовской области). Руководители района побывали на военно-химических базах в США, и им все очень понравилось. Однако должно было пройти немало событий, прежде чем на свет появилось Постановление российского правительства от 30 декабря 1994 г., которое определяло механизм организации работ по созданию объекта по уничтожению запасов хранящихся здесь ОВ (иприта, люизита и их смеси).
О предстоящем уничтожении химического оружия на месте его хранения в г.Почеп Брянской области жители узнали из зарубежной прессы. Местная администрация и центральная власть до информирования сограждан не снисходили, хотя американская военная делегация посетила авиационную базу в Почепе еще в 1990 г. Лишь с 1994 г., незадолго до очередного визита военных из США, областные власти были вынуждены привлечь к обсуждению проблем будущего уничтожения химического оружия экологическую общественность.
Все эти события развивались по сходным сценариям. Это была реакция населения на не изменившийся образ действий системы, олицетворением которой остается ВХК. Протесты населения и срывы планов химического разоружения будут продолжаться. Пока власти и в первую очередь ВХК не поймут, что разговаривать с населением втемную больше не удастся, что с ним предстоит работать с учетом в первую очередь именно его интересов.
ИНФОРМАЦИЯ и СЕКРЕТНОСТЬ. Манипуляция общественным сознанием как метод работы ВХК общеизвестна. С другой стороны, целенаправленные действия печати по поиску достоверной информации еще не стали нормой. В результате общество лишено добротного знания, по крайней мере в части, касающейся химического оружия.
Проиллюстрируем этот процесс на примере информационного обеспечения проблем химического оружия.
В 1990 г. произошла массовая гибель морских звезд в Белом море. Она оказала на общество мощное воздействие — вызвала к жизни его память. Так родились воспоминания о прошлых затоплениях химического оружия. Теперь общество много знает о затоплении химического оружия в различных морях, омывающих берега России, однако власти страны так и не дали обществу официальной информации. И этим обрекают себя на непонимание со стороны населения.
Сюда же примыкает самоцензура органов печати, их стрельба по ложным мишеням.
Например, в книге западных авторов «Экоцид в СССР» описано «экологическое пробуждение» населения, проживающего в южной части Волгограда. Жительницы обратили внимание на то, что на свет стало появляться тревожно большое число младенцев с врожденными уродствами, а также умственно отсталых людей. Они пришли к заключению, что в этом виновато химическое загрязнение среды в высокоиндустриальном Красноармейске, в районе которого они жили. Газета «Правда», обсуждавшая ту же проблему, приводила тревожные статистические данные.
Однако оба органа промолчали о том, что именно завод «Химпрома», флагман производства ОВ, расположен в нескольких километрах выше по течению Волги от Красноармейска. Именно это предприятие в плановом порядке, в рамках допущенных властями и никем не контролировавшихся технологий сбрасывало свои отходы производств фосфорных ОВ непосредственно в Волгу или сначала в усреднитель-накопитель с последующим сбросом в Волгу.
Речь в данном случае идет не о критике авторов, а о выборе экологических целей. Истинную, наиболее мощную причину экологической катастрофы, разразившейся к югу от Волгограда, они не назвали. Не сделали этого и власти. Не сделал этого даже директор НИИ гигиены, токсикологии и профпатологии, в котором специально изучалось воздействие производств ОВ на состояние здоровья работников ПО «Химпром» и окружающую среду Волгограда.
ВХК не изменил режим секретности, сложившийся в пору производства химического оружия. Гражданам России не сообщено об обстоятельствах подготовки к химической войне, об оправданности разработки и выпуска самой большой в мире партии самого мощного химического оружия, о судьбе химического арсенала, который был создан ценой здоровья и жизней десятков тысяч людей. Американские партнеры российских военных по переговорам о химическом разоружении знают пока много больше граждан самой России.
Жители страны не получили достоверной информации о здоровье и жизни людей, чьими руками советский военно-химический потенциал был создан. Не имеется данных о последствиях прошлого производства ОВ — ни о заболеваемости, ни об экологической обстановке в этих городах, в особенности вблизи заводов. Население страны официально не осведомлено ни о катастрофах, ни даже об авариях, связанных с созданием, испытанием, хранением и использованием химического оружия.
Конвенция по химическому оружию подписана и ждет ратификации, а население по-прежнему остается в неведении о пути к компромиссу, позволившему достичь подписания документа. В результаты реваншистские силы попытались затормозить ратификацию.
Раскрытие информации о подготовке Советского Союза к химической войне — единственный путь к корректной постановке задачи действительного химического разоружения как общенациональной задачи.
Без раскрытия информации можно лишь уничтожить само химическое оружие, решив, таким образом, задачи бывших противников по холодной войне. Однако таким способом невозможно решить национальных задач, то есть задач преодоления последствий подготовки к химической войне. Имеются в виду последствия, связанные с экологией и состоянием здоровья населения в собственной стране. И мы, уничтожив само оружие, не решим задачу обеспечения экологической безопасности страны.
И, наконец, без рассекречивания невозможно удешевление уничтожения химического оружия. Только атмосфера доверия позволит сократить расходы на прием международных контролеров.
ДОВЕРИЕ. Официальная практика дипломатических и военных представителей Советского Союза и России не всегда являет пример ответственной международной политики. Это проявляется во многих аспектах.
Номенклатура серийных советских химических боеприпасов, объявленная 3 октября 1987 г. на полигоне в Шиханах оказалась неполной. Были предъявлены 19 образцов, в том числе 12 боеприпасов с фосфорными ОВ. На самом деле в тот момент на боевой службе в Советской армии состояли по крайней мере 30 авиационных и артиллерийских боеприпасов с фосфорными ОВ.
Номенклатура ОВ сообщена неточно. В официальном документе одно из ОВ называлось, в рамках международной классификации V-газов, веществом VX. На самом деле советский V-газ имеет иное строение, чем американский газ VX.
Шла непрерывная путаница с общими количествами химического оружия. В 1989 г. Советский Союз признал факт существования у него наличных запасов ОВ в количестве около 50 тыс.т. Годом позже запасы официально декларируемых ОВ сократились до 40 тыс.т. Никаких объяснений собственному населению дано не было. Вопрос об общих количествах, созданных за годы подготовки к химической войне, никогда не обсуждался. Общество должно быть информировано об утаенном химическом оружии, даже если недостающие 10 тыс.т ОВ не подпадают под требования Конвенции о химическом оружии. В экологическом смысле пропавшее химическое оружие, однако, чрезвычайно опасно — и то, что утаено на складах, и то, что было захоронено и затоплено в прошлые годы.
Отсутствие доверительных отношений между партнерами проявилось и в вопросе сохранения производственного потенциала по выпуску химического оружия. По завершении подготовки Конвенции этот потенциал был уничтожен в Дзержинске, Волгограде, Чапаевске. Однако в Новочебоксарске производственный потенциал ЧПО «Химпром» по выпуску боеприпасов с новейшим V-газом был сохранен. ВХК не оставил попыток сберечь его и в наши дни.
* * *
ВХК и обслуживающие его государственные службы так и не смогли найти в себе силы трансформироваться для эффективного решения новых задач.
По существу с точки зрения психологической время, прошедшее после объявления в 1987 г. о прекращении в СССР производства химического оружия, было потрачено малопродуктивно. Сейчас ясно, что вряд ли химическое оружие будет уничтожено в России в сроки, установленные Конвенцией.
Психологически власти России еще не созрела до решению проблем химического разоружения. И это препятствие — главное.