UCS-INFO.561

« Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск »

*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я И Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.561, 6 февраля 2000 г. *
*******************************************************************
Зачем мы делали ракеты?

У ВПК НАШЛИСЬ НОВЫЕ (НЕО-МАСЛЮКОВЫЕ) ЛОББИСТЫ
(шантаж «закрытых» городов)

«В ЗАТО МЫ делаем ракеты!
Тихую атомно-бактериологическую войну ведут чиновники против
интеллектуалов «оборонки»
Для начала — история, претендующая на право называться современной
притчей. В конце 80-х годов за красивой студенткой уральского
гуманитарного вуза ухаживал студент-физик. У его соперников шансов на
успех почти не было: мало кто из студенческой голытьбы мог позволить
себе дарить ей к празднику цветы и греческий коньяк. А физик — мог,
поскольку жил в закрытом городе Свердловск-45, где в магазинах, по
слухам, разве что птичьего молока не было. И родители его, насквозь
засекреченные инженеры, выдавали ребенку вполне приличные деньги на
карманные расходы.
Они поженились. А потом началась перестройка, с нею — сокращение
военных госзаказов, с финансированием «почтовых ящиков» дела шли все
хуже и хуже. Престижность профессии «засекреченного физика» падала
вместе с зарплатой, ранее дефицитные товары появились во всех ларьках,
только успевай платить. В семье у нашей пары на почве безденежья
участились скандалы, парень начал крепко выпивать. Финал — закономерен:
развод, она выходит замуж за иностранца и уезжает на ПМЖ в Германию.
Можно пожать плечами: обыкновенная, дескать, история. Но можно
разглядеть в ней аналогию со страной в целом. Любили в России
«оборонщиков», пока они были нужны, все лучшее им доставалось. А потом
поменялись ценности, и все начали искать выходы на Запад…
В 40 закрытых городах (точное название — закрытые административно-
территориальные образования, ЗАТО), существующих сегодня в России,
проживает около полутора миллионов человек. Наиболее известны такие
из них, как Саров (он же Арзамас-16), Снежинск (Челябинск-70),
Лесной (Свердловск-45), Трехгорный (Златоуст-36). А еще есть Мирный,
Полярный, Солнечный, Скалистый… Приятные для слуха названия, да и
в названиях предприятий, расположенных там, нет ничего страшного: ПО
«Маяк», Электрохимприбор, Приборостроительный завод. Правда, на
Приборостроительном заводе «приборы» делаются из оружейного плутония и
урана-238, а «Маяк» если и светится, то по-особому — там производят
плутоний и тритий. В закрытых городах собирают ядерные боеголовки, там
же их хранят, там сосредоточиваются отходы жутко вредных производств.
Словом, неспроста старались строить эти городки в некотором отдалении
от обычного, гражданского жилья — не дай Бог, случится что-нибудь.
Вероятность катастрофы находится в зависимости от количества денег,
попадающих в ЗАТО. Содержание закрытых городов очень дорого стоит. Даже
если там ничего не производить. Несколько лет назад в Сарове в рамках
программы разоружения остановили одно из производств, с тех пор каждый
год по 50 миллионов долларов расходуется на работы по консервации.
Годовой бюджет среднего ЗАТО в нормальных условиях составляет 450
миллионов рублей — этого достаточно и для производства, и на городские
нужды, на зарплату работникам и бюджетникам, на поддержание режима
безопасности и т.д. В 95-м году на одно ЗАТО в среднем приходилось 63
млн. руб. в год (да и эти-то деньги выделялись не в полном объеме), в
1998 г. эта сумма была увеличена до 126 млн. рублей на одно ЗАТО.
Двухкратный рост никак не покрывал трехлетней инфляции, понятно.
Ресурсов, накопленных за время безоблачного существования ЗАТО,
хватило до середины 90-х годов. Затем начали одна за другой возникать
ситуации, чреватые тяжелыми последствиями. В г. Трехгорный голодные и
усталые рабочие во время разборки «изделия» (боеголовки) едва не
отправили под пресс ампулу с радиоактивным веществом. В другой раз
из-под того же пресса едва успели в последний момент вытащить обычную
взрывчатку, используемую в качестве взрывателя. Когда зарплату стали
выдавать совсем редко, рабочие, наслышанные о шахтерских и прочих
акциях протеста, стали поговаривать между собой: «А что, если мы
запремся здесь с боеголовкой и потребуем от Москвы зарплату…»
Еще в одном центре погиб физик, проводивший эксперимент в
одиночку — двое его коллег не вышли на работу из-за задержек зарплаты.
Середина 90-х годов — черное для ЗАТО время. На полках магазинов,
говорят, ничего, кроме сахара, не было. Известны случаи, когда жители
городов отлавливали бездомных собак и ели их. Может, это и были местные
«бичи», но в прежние времена даже самый опустившийся бомж не позволил
бы себе такого. Да и не было там бомжей.
Выход нужно было искать срочно. И он был найден: администрации
ЗАТО получили право на предоставление налоговых льгот для предприятий,
зарегистрированных на их территории, при этом все собранные налоги
оставались в их распоряжении. Первыми налоговые льготы получили те самые
заводы и центры, ради которых и создавались закрытые города. Жить им
стало, понятно, легче. А нехватку средств компенсировали за счет налогов
с тех предприятий, которые зарегистрировались на территории ЗАТО ради
получения льгот.
Сейчас была бы уместна картинка бурного процветания ЗАТО,
наступившего после введения льгот, описание российских кипров и островов
мэн (на Кипре и на острове Мэн расположены крупные оффшорные зоны). Увы:
в ЗАТО всего лишь стали вовремя платить зарплату и обеспечили работу
предприятий непрерывного цикла, остановка которых возможна только
навсегда. Но жители закрытых (и забытых) городов рады были и этому. Но
- недолгой была радость.
Проект бюджета-2000 предполагал сохранение прежней схемы
финансирования — по 150 млн. рублей в среднем на ЗАТО, остальные деньги
добирайте сами за счет налогов. Однако в последний момент правительство
решило отказаться от продления налоговых льгот. Вместо этого закрытым
городам было обещано дополнительное бюджетное финансирование — не по 150
млн. рублей (в среднем), как планировалось проектом бюджета, а по 210
миллионов. А потребности ЗАТО с учетом инфляции сейчас составляют в
среднем около 500 миллионов. То есть: правительство изначально
согласилось финансировать 40 закрытых городов менее чем наполовину. Где
брать остальные деньги — непонятно. И нет никакой уверенности, что хотя
бы положенные по закону (бюджет — это закон) деньги попадут по
назначению.
Если произойдет повторное обнищание ЗАТО, никто не сможет
гарантировать, что, во-первых, живущие здесь избиратели поведут себя на
выборах так, как надо правительству; во-вторых, голодающие работники
могут создать совершенно ненужные сложности службам, контролирующим
распространение опасных материалов. Наконец, работники закрытых
предприятий — это не шахтеры, способные напугать власти только громом
касок по брусчатке. Они ежедневно сталкиваются с технологиями, которые
даже при простой неострожности способны преподнести крайне опасные
сюрпризы. Неужели кому-то хочется, чтобы сюжеты голливудских
фильмов-катастроф стали реальностью? Не дай Бог, произойдет авария на
заводе по сборке ядерных боеголовок или по производству
бактериологического оружия…
А если там, рядом с ядерным реактором или хранилищем радиоактивных
компонентов, найдется парочка сумасшедших, которые пожелают громко
заявить о своих проблемах? Тогда-то голос «протестного электората»
точно услышат. Докатится и до Минфина».
Е.Протников, «Комсомольская правда», 3 февраля 2000 г.
* * *
Хорошо бы молодежной газетке разуть глаза и понять: вечно
ненужный народу ВПК сидеть на шее у страны не сможет. Когда-то
придется слазить. Так что шантаж и лоббизм — это одно, а
стратегическое мышление — это совсем иное. И оно не возбраняется
ни для правительств, ни для газет. Можно не любить Гайдара с
Чубайсом, можно смеяться над Уринсоном, но взрослеть все-таки
придется.

Комментарии запрещены.